Витауте Жилинскайте - Операция «Тюбетейка»

— Баю-баюшки, малыш, ну чего же ты не спишь?.. — терпеливо напевала девочка. — Баю-баюшки-баю…

Теперь дело зашло уже совсем далеко: начал клевать носом сам водитель! Он тоже устал — весь день за рулём. Но хотя сон одолевал его, он твёрдо знал: спать нельзя ни за что, это опасно, может случиться авария. Поэтому он гнал дремоту из последних сил, даже ущипнул себя за щёку, чтобы развеять сон. И всё же, против его воли, глаза слиплись, голова свесилась на грудь, руки выпустили руль, только нога всё ещё нажимала на педаль. Неуправляемый троллейбус проехал ещё немножко вперёд, но вдруг свернул влево и уже покатился по тротуару, к счастью, у него сорвался с проводов один ус, а то доехал бы до откоса и свалился в реку. Троллейбус встал поперёк улицы, загородив всем дорогу.

И хоть бы теперь кто-нибудь проснулся! Никто! Да и как тут проснёшься, если мишка лежал с открытыми глазами, а Рута продолжала его баюкать.

На улице возникла ужасная кутерьма. Ни в ту, ни в другую сторону не могли проехать никакие машины. Длинные вереницы их стояли по всей мостовой. Возле уснувшего троллейбуса начала собираться толпа.

— Что случилось? — спрашивали люди друг у друга, поглядывая на торчавший вверх ус троллейбуса, на его закрытые двери и на водителя, навалившегося на руль.

— Т-с-с! — прижал вдруг палец к губам один прохожий. — Послушайте!

Все смолкли, и тут стала слышна доносившаяся из троллейбуса колыбельная:

— Спи, мой мишка, милый друг, все детишки спят вокруг…

И — вы подумайте только! — то одного, то другого из любопытных прохожих, остановившихся возле троллейбуса, стало клонить в сон, некоторые, не выдержав, поплелись на газон соседнего скверика, легли на траву и так захрапели, что даже травинки вокруг заколыхались!

— Ну и девочка! — испугался кто-то из водителей. — Этак она скоро весь город усыпит!

— И начнётся у нас жизнь, как в сказке про спящую царевну, — усмехнулся другой, едва сдерживая зевок.

— Вам смешно, — откликнулся третий, — а следовало бы посмотреть, кого это она там так усердно баюкает.

Он залез на фонарный столб и заглянул в окно троллейбуса.

— Всё ясно, — сказал он, спустившись на тротуар. — Мишку своего баюкает, а у того глаза не закрываются. Баюкает мишку, а убаюкала всех пассажиров и самого водителя.

— Вот оно что… — заговорили собравшиеся, позёвывая. — Что же теперь делать?

Рута не видела и не слышала, что творится на улице. Её и саму одолевал сон. Продолжая напевать, она задремала и не почувствовала, как кто-то отодвинул в окне рядом с ней стекло и чья-то рука осторожно вынула из её объятий упрямого мишку. Скоро мишку положили назад, а девочку легонько похлопали по плечу. Она проснулась и радостно воскликнула:

— Смотрите, мишка уснул! Мама, у мишки глаза закрылись!.. Он снова умеет спать!

Проснулась мама, проснулись остальные пассажиры, и даже сам водитель протёр глаза. Увидев, что делается на улице, он ахнул и быстро выскочил из троллейбуса, чтобы поставить на место сорвавшийся ус. Дёргая штангу за верёвку, он извинялся перед другими водителями и был очень удивлён, что никто его не ругает, все улыбаются и позёвывают.

Вскоре троллейбус, очнувшись от сладкого сна, уже мчался по улицам города. Рута больше не пела. Она внимательно поглядывала на своего плюшевого друга и никак не могла понять, кто же научил его снова закрывать глаза.

Случилось это весной, ранней весной, когда на карнизах повисли сосульки. Капли, падая с них, звенели, как маленькие колокольчики: трень-брень, тёплый день, трень-брень, тёплый день!.. Снег таял, и повсюду журчали бесчисленные ручейки. Вдоль одного такого ручейка бежала маленькая девочка Рута следом за красным пластмассовым корабликом, который быстро плыл по течению. Вдруг кораблик наткнулся на что-то, остановился и завертелся на месте. Рута догнала его и увидела, что он зацепился за какой-то непонятный комок. Она вытащила на берег кораблик и вместе с ним этот комок. То ли клочок шерсти, то ли спутанные нитки… Встряхнула девочка комок и даже ахнула от удивления: это же усы! Длинные седые усы — таких, пожалуй, ни у кого теперь нету. Намокшие, в грязи, выглядели они не очень солидно, даже смешно было на них смотреть. Наверное, решила Рута, всю зиму пролежали в снегу, а теперь, когда снег начал таять, течение ручейка и подхватило их.

«Кто же мог потерять усы? — раздумывала девочка, разглядывая странную находку. — И как это вообще можно — потерять усы?..»

Она было совсем уже собралась бросить их обратно в ручеёк, потому что измазала пальцы, однако что-то заставило её удержаться. Девочке показалось, что когда-то она уже видела эти усы. Но когда? Не выпуская грязный мокрый комочек, присела она на корточки возле вытащенного на берег кораблика и задумалась.

И тут вспомнился ей Новый год. С каким же нетерпением поглядывала она в тот вечер на двери, дожидаясь, когда раздастся звонок. И вот он зазвенел! Радостная выбежала она в прихожую и увидела на пороге Деда Мороза. У него были точно такие усы!

«Конечно, такие! Я же прекрасно помню. — Она вскочила на ноги. — Это его. Это усы Деда Мороза! Наверно, потерял, после того как ушёл от нас. Я ещё тогда заметила, что усы у него держатся не очень крепко… Ушёл, а они совсем оторвались и потерялись. Ну конечно, так оно и было!»

Рута бережно завернула усы в носовой платок, подхватила свой кораблик и побежала домой. Скинув пальтишко, шмыгнула в ванную, хорошенько намылила седые усы шампунем и выстирала. Потом высушила на радиаторе, аккуратно расчесала гребешком и закрутила кончики вверх. Когда всё было готово, подошла к зеркалу и приложила их к верхней губке. Сомнений больше не было: это усы Деда Мороза.

Наступил вечер. Пора ложиться спать. Рута снова завернула свою находку в носовой платок и, прежде чем лечь в постель, сунула свёрток под подушку. Легла и опять стала думать про Деда Мороза. Так разволновалась, что никак не могла заснуть.

«Сидит, наверно, сейчас на своём Северном полюсе в занесённой снегом избушке и горюет. Так огорчён, так расстроен… И всё никак не может вспомнить: где же это он мог потерять свои усы?»

Зажмурилась, хотела представить себе безусого Деда Мороза. Никак не получалось — только с усами и бородой.

«Может быть, — продолжала размышлять девочка, — сидит пригорюнившись у заиндевелого окна в своей избушке, продышал во льду дырочку и смотрит, смотрит… Ждёт: вдруг кто-нибудь да принесёт ему усы… Ведь он, Дедушка Мороз, такой добрый, ко всем ребятам в Новый год приходит, даже к непослушным. Разве легко ему у всех побывать? Ведь нас вон сколько! Но он не жалуется, всем дарит подарки. А когда с ним беда приключилась — помочь-то и некому! Что он про нас, ребят, подумает?» — переживала Рута.