Ярослав Морозов - Ларин Петр и фабрика волшебства

Его неприятно передёрнуло. К змеям благодаря Артёму он уже привык, а вот к летучим мышам привыкнуть не мог.

«Мерзкие твари», — подумал Ларин, и ему захотелось как можно скорее уйти отсюда.

Но что-то его удерживало. Любопытство и страх толкали к действию.

Пётр сосредоточился, зажмурил глаза, преодолевая сопротивление двери, прошёл сквозь неё. Ощущение на этот раз было не из приятных, голова кружилась. Слишком много энергии пришлось истратить на то, чтобы преодолеть простую дверь. В доме было очень холодно.

«Наверное, в морозильной камере и то теплее, — подумал Ларин. Повсюду поблёскивали кристаллики инея. — Как она живет в таком холодильнике?»

Мальчик оказался в гостиной. Перевёрнутый стул, на столе две чашки. Недопитый чай превратился в лёд. Окна не зашторены, и лунный свет, какой-то мёртвый, немного даже голубоватый, заставлял сверкать иней.

Ларин почувствовал, что начинает дрожать от нестерпимого холода и страха.

— Изольда Германовна! — дрожащим голосом крикнул мальчик. — Извините, что я так поздно и без предупреждения… Но я ищу Земфиру!

Кругом стояла мёртвая тишина.

Убедившись, что в доме никого нет, Пётр решил обойти комнаты. Он осмотрел всё, заглянул даже в ванную.

На дне ванной лежал колотый лёд, такой, как бросают в кока-колу.

«Зачем ей столько льда? Какое-то царство Снежной Королевы. А ведь на улице не мороз, — уже выходя, он задержался в гостиной. — Я ведь никогда не видел на учительнице английского языка тёплой одежды, она всё время ходит в чёрных костюмах…»

И ещё Пётр вспомнил, как Изольда Германовна пугалась искр фейерверка в один из первых дней, когда дети собрались на занятия.

«Она прямо как те чудовища, которые я видел за стеной актового зала. Изольда — изо льда. И имя соответствует!» — подумал Пётр.

Он чуть не поскользнулся. Под ногой что-то сверкнуло в лунном свете. Мальчик наклонился и поднял круглое серебряное колечко-серёжку. Ещё не зная зачем, он сунул колечко в карман и заспешил прочь.

На улице поздним октябрьским вечером мальчику стало тепло. Он вернулся в комнату тем же путём, оставаясь незамеченным.

— Артём! Артём! — Ларин тряс соседа за плечо.

Тот открыл глаза.

— Ты чего? Пожар, что ли? Земфира нашлась?

— Нет, не нашлась.

— Ложись скорее, ты же как цыплёнок из холодильника.

Зубы у Ларина стучали.

— Я у тебя хотел спросить: может, ты знаешь, ты же дольше учишься в этой школе…

— Ну спрашивай скорее. Я только в сон врубился, а ты меня дёргаешь.

— Скажи, а что, Изольда всегда без пальто ходит?

Шубин на мгновение задумался.

— Ты знаешь, и даже зимой. Правда, у неё дом через дорогу, рукой подать…

— У неё что, шубы нет?

— Не знаю. Может, закалённая? А что такое?

— Да нет, ничего.

— Да она вообще какая-то чокнутая, никого к себе не приглашает, ни с кем не дружит, строгая и злобная. За любую провинность наказывает. Правда, я видел, как однажды от неё физрук выходил, это в мае было, сирень вовсю цвела. Так физрук был в зимней куртке, а на улице жара стояла. Нас закаляться учит, а сам в мае в пуховике ходил, — тут Шубин зевнул, отвернулся к стене, всем своим видом давая понять, что дальше разговаривать не намерен.

Ларин же спать не ложился. Он вышел в коридор и, тихо ступая, чтобы никто не услышал шагов, заспешил к комнате Тумановой. Та сидела на кровати и плакала.

Увидев Ларина, она прошептала:

— С ней, наверное, что-то случилось.

— Соня, но ты же умеешь видеть. Почему ты не можешь определить?

— Наверное, я слишком волнуюсь, а от этого ничего не получается. Какая-то пелена, сквозь которую не могу пробиться, как ни стараюсь.

Пётр запустил руку в карман, нащупал серебряное колечко и, раскрыв ладонь, показал Софье.

— Ты не знаешь, чьё это?

Девочку словно током ударило. Она вздрогнула, прижалась к стене, а затем, придя в себя, взяла колечко и прошептала, заглядывая вовнутрь, изучая замочки:

— Это цыганская серьга, она висела у Земфиры на ухе.

— А почему я не видел? — сказал Ларин.

— У неё же волосы уши закрывают. Где ты её взял?

— Там, — махнул рукой в сторону окна Ларин.

— Давай её сюда. Земфира меня учила, я сейчас попробую, может, что-нибудь получится. Но это точно её серёжка, больше таких в школе ни у кого нет.

— Слушай, а у Изольды, помнишь? У неё ведь в ушах тоже какие-то колечки висят?

— У Изольды даже уши не проколоты, она клипсы носит, — со знанием дела сказала Туманова.

— Откуда ты знаешь?

— Уж я-то разбираюсь, поверь. Да и то они у неё с большими чёрными камнями, а это цыганская. Ты только мне не мешай, пожалуйста, не отвлекай.

Она взяла из шкафа цветной* цыганский платок и расстелила на кровати Земфиры. В центр на чёрный шёлк положила серебряную серьгу. Опустилась на колени и принялась медленно водить руками над кольцом. Это продолжалось довольно долго. Лоб Тумановой был усыпан бисеринками пота.

Наконец Софья вздохнула и резко отдёрнула руки от серебряной серьги.

— Ну что там? Говори!

— Подожди, дай подумать. Знаешь, она жива. Я её не видела, но слышала голос. Ей сейчас очень плохо.

— Что она сказала? — тряхнув Туманову за плечо, спросил Ларин.

— Ещё сказала, что кому-то грозит беда. Но я не расслышала кому.

— Что, не могла нормально прислушаться?

— А ты сам попробуй, умный нашёлся!

— Ладно, Софья, извини. Загляни тогда в прошлое, в недавнее прошлое. В сегодняшний день.

— К сожалению, я не умею это делать. Хоть неделю буду над кольцом сидеть, всё равно не узнаю.

— Ложись-ка ты спать, Софья Туманова.

— И ты, Пётр Ларин, — вздохнув, сказала девочка, проводя его до двери своей комнаты

На следующий день в школе номер семь только и было разговоров, что о пропавшей ученице пятого класса Земфире Парамоновой. Ещё во время завтрака, когда дети сидели в столовой, безо всякого аппетита ковыряясь в тарелках, появился Илья Данилович. На нём был строгий чёрный костюм, в руках он держал кожаную папку.

Увидев директора, дети отложили ложки и вилки и с надеждой посмотрели на него. Лицо Преображенского оставалось спокойным, хотя покрасневшие глаза говорили о том, что он провёл бессонную ночь.

— Вчера вечером пропала Земфира Парамонова. Где она находится, пока никому не известно. Попрошу всех вас выполнить мои следующие распоряжения: ведите себя как обычно, занятия не отменяются. Из здания школы никто не должен выходить без моего ведома. Я верю, что рано или поздно Земфира найдётся.