Ярослав Морозов - Ларин Петр и фабрика волшебства

— Поскорее бы, — прошептала Софья Туманова.

— Волноваться не следует, в школе усилена охрана. Это не значит, что вам нельзя выходить на улицу. Просто с вами всё время будут взрослые, вы будете находиться под присмотром.

После завтрака Туманова подошла к Ларину, тронула его за локоть:

— Пётр, мне кажется, ты что-то знаешь, но не хочешь говорить.

— Я знаю не больше твоего. Давай встретимся после уроков и переговорим.

— А у тебя сейчас что? — спросила Софья, надеясь, что они попадут на один урок и смогут пошептаться в классе.

— У меня иняз, — прошептал Ларин. Софья с досадой поморщилась:

— А у меня литература.

Трижды прокуковала кукушка, и дети разошлись по классам. Уже входя в класс, Софья оглянулась.

— Давай лучше на перерыве.

— Хорошо, — сказал Ларин, вбегая в свой класс.

Все ждали учительницу, раскрыли учебники, чтобы повторить тему. В коридоре послышались шаги, дверь открылась, и на пороге возникла Изольда Германовна в чёрном костюме с белым отложным воротником. В руках она держала длинную чёрную указку. Она прошла к своему столу, даже не взглянув на детей. Её мысли были где-то далеко. Учительница подошла и открыла окно, как будто в классе было душно. А как только села на своё место, произнесла:

— Ларин, к доске!

— Я ещё не успел повторить, Изольда Германовна.

— Повторяют до начала урока. И вообще, ты же не можешь знать, о чём я у тебя сейчас буду спрашивать. — Ларин похолодел, подходя к доске. — Напиши тему сегодняшнего урока.

Мел дрожал в пальцах, крошился и, как снег, падал на пол. Обычно Изольда писала тему сама, а тут вдруг на неё что-то нашло, и она вызвала ученика.

— Садись, Ларин.

Когда мальчик проходил рядом, он снова почувствовал холод. Но может быть, холодом тянуло из раскрытого окна, и учительница здесь ни при чём. Пётр сел. Изольда Германовна сегодня выглядела странно. Несмотря на выходные, она не выглядела отдохнувшей. Под глазами темнели круги, словно оправа очков оставила после себя вмятины. Привычно яркой помады на тонких губах не было, и поэтому лицо казалось слишком бледным.

«А может, и она ночью не спала, Земфиру искала?» — предположил Пётр.

Через каждые пять минут Изольда Германовна вскакивала со своего места, подходила к распахнутому окну и часто дышала. Она задала самостоятельную работу.

Пётр случайно уронил ручку, а когда выбрался из-за стола, взглянул на учительницу. Та сидела и клевала носом. Глаза были закрыты. Никогда ещё он не видел её такой. Казалось, ещё мгновение — и Изольда Германовна упадёт со стула. Но учительница вздрогнула, широко открыла глаза, и Ларин едва успел опустить голову, уставившись в свою тетрадь.

Перед самым окончанием урока Изольда Германовна собрала самостоятельные работы и даже забыла задать домашнее задание. Такого с ней никогда не случалось.

На переменке Ларин стоял у окна, поджидая Софью. Он увидел, как к школе подъехал ярко-жёлтый милицейский «уазик». Милиционер вышел из машины, открыл заднюю дверь, и оттуда на землю выпрыгнула овчарка с остро торчащими, словно вырезанными из твердого картона, ушами. К машине торопливо подошли директор школы и завуч.

— Что ты там высматриваешь? — спросила Туманова.

— Милиция приехала, кинолог с собакой.

Расплющив о стекло нос, Туманова стала смотреть в окно. Директор что-то объяснял милиционеру, а завуч лишь кивал.

— Знаешь, что, — Пётр решил рассказать о своих подозрениях Соне. Он чувствовал, что ему необходимо посоветоваться. — Ты только, пожалуйста, никому не говори.

— Я не из болтливых, неужели ты это не понял?

— Я нашёл эту серёжку в доме Изольды Германовны.

— А чего ты там делал? — изумилась Туманова. — Она же к себе гостей никогда не водит, а если к ней кто-то и приходит, она разговаривает на крыльце.

— А её вчера дома не было.

— Интересно, интересно… И часто ты так, Ларин, по чужим домам шаришь?

— У меня не было другого выхода. Просто последним человеком, с кем я видел Земфиру, была Изольда. — Ларин сказал это и оглянулся, ему показалось, что за спиной кто-то стоит. Но за спиной никого не было. — Вот я и подумал, а вдруг она у неё. Слушай, там такая холодина! Там всё снегом засыпано. Там нормальный человек не выживет, там только эскимо может существовать. Да и сама она на эскимо похожа, как чёрным шоколадом облита. Представляешь, у неё в ванной лежит колотый лёд, а на столе чашки с недопитым чаем, так чай тоже замёрз.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, Ларин. Такого просто не может быть.

— Соня, клянусь, я собственными глазами видел! Когда я из её дома вышел, мне показалось, что я в тропики попал. — Девочка хихикнула. — А сегодня она вообще никакая, сидит за столом и засыпает.

— Ты думаешь, Изольда Земфиру заморозила? В морозилку спрятала?

— Не смешно, — отрезал Ларин. — Серёжку-то я там нашёл, на полу, в гостиной.

Туманова принялась мять мочку собственного уха. Договорить им не дал троекратный крик кукушки.

— До встречи, — сказала Туманова, хватая с подоконника тетрадки.

Ларин тоже заспешил в класс.

На уроке Пётр был рассеян и, как ни старался, сосредоточиться ему не удавалось. Но ему повезло, к доске его сегодня не вызывали. Да и учителям было не до того. Ведь подобных происшест вии в школе номер семь прежде никогда не случалось.

Сразу после уроков Туманова и Ларин двинулись к кабинету директора. Первый, кто им попался на пути, был Лёва Морозов.

— Рыжий, иди сюда, — негромко позвал его Ларин и поманил пальцем.

Лёвка подошёл вразвалочку, держа руки в карманах.

— Ну, чего надо?

— Слушай, Лёва, у меня к тебе очень важное дело, — заговорщическим тоном произнёс Пётр Ларин.

На лице рыжего появилась заинтересованность.

— Какое ещё дело?

— Очень важное!

— И очень секретное, — встряла в разговор Туманова.

— Мы сейчас зайдём в кабинет директора, а ты постой в коридоре.

— А чего это я должен стоять?

— Стой и смотри, — пояснил Ларин, — чтобы никто к двери кабинета не приближался.

— А что я могу сделать, если завуч будет идти или кто-нибудь из учителей? Да и меня увидят, могут спросить, чего я здесь делаю. А ребята ещё могут подумать, что я стою в коридоре и ожидаю Илью Даниловича, чтобы наябедничать.

— Ну присядь тогда, шнурок завяжи.

— У меня шнурки всегда завязаны.

— Значит, ты отказываешься нам помочь?

— А чего вы к нему идёте? Если расскажете, помогу.

— Слушай, Лёва, дело действительно важное и касается Земфиры. Со временем всё узнаешь, а пока помоги.

— Ладно, — он уселся на подоконник и принялся болтать ногами.

Туманова постучала в дверь. Услышав разрешение войти, они влетели в кабинет. Пётр плотно прикрыл за собой дверь.

— Илья Данилович, — начала Софья свой рассказ.