Ярослав Морозов - Ларин Петр и фабрика волшебства

Дополняя друг друга, дети начали пересказывать то, чему был свидетелем Ларин. Илья Данилович слушал, кивал, теребил кончик седой бородки и тяжело вздыхал.

Наконец дети смолкли.

— Это всё? — спросил директор. — Или ещё чего-нибудь напридумывали?

— Я ничего не придумываю, это правда, Илья Данилович. Там было так холодно, просто ужас какой-то!

Преображенский задумался.

— Ну что ж, — сказал он, вставая из-за стола. Дети тоже вскочили. — Изольда Германовна мне ничего не говорила по поводу того, что она встречалась с Земфирой. А ты хорошо помнишь, Ларин, что видел, как они вместе шли по дорожке?

— Хорошо.

— Уверен?

— Да, — произнёс Ларин. Ему хотелось рассказать о том, что он с Шубиным играл в шахматы, что Артём медленно соображает и у Петра было время отойти от стола и разглядеть, что происходит во дворе.

— Идите к себе и готовьте уроки на завтра.

— Знаете, Илья Данилович, Изольда на уроке была такая рассеянная, что даже домашнее задание забыла дать.

— Ну, это бывает. Я иногда тоже увлекусь и забуду.

Когда они вышли в коридор, рыжий Лёвка спрыгнул с подоконника и подбежал к ребятам.

— Что там? Чего я тут столько сидел?

— Ты нам здорово помог.

— Так что случилось? Значит, не скажете? Фиг теперь что-нибудь попросите!

— Лёвка, ты извини, пока ничего не ясно, потом я тебе всё расскажу, подожди, — заверил Пётр.

Когда Морозов отошёл, Ларин задумчиво произнёс:

— По-моему, он нам не поверил!

На стене кабинета висело расписание занятий. Илья Данилович посмотрел, где сейчас должна находиться Изольда Германовна, и довольно хмыкнул. Учительница иностранных языков была сейчас свободна, значит, дома, — не без основания решил директор школы.

Он надел пальто, поправил кашне и направился к её домику. Пока он шёл, он подумал, что за всё время, что Изольда Германовна работает в школе, он ни разу не был в её доме. В россказни ребят директор не поверил. Все дети любят фантазировать, из мухи раздувать слона. Но что-то было в их словах, что настораживало.

Он поднялся на крыльцо, постучал в дверь, положил ладонь на дверную ручку. Но не успел нажать, как на пороге появилась Изольда Германовна. Её глаза выражали удивление. Удивление мгновенно сменилось радушной улыбкой. Она вышла на крыльцо и прикрыла за собой дверь.

— Изольда Германовна, — спокойно сказал директор, — я решил переговорить со всеми учителями по поводу исчезновения Земфиры Парамоновой.

— Да-да, я вас слушаю, — на лице учительницы возникла неподдельная заинтересованность.

— Мне стало известно, что вы встречались с девочкой накануне её исчезновения.

— Разве? — изумилась учительница иностранных языков.

— Да, вас видели вместе, вы шли по дорожке.

— Ой, что-то не припомню… Да-да, в самом деле, вспоминаю… я возвращалась к себе и встретилась с Парамо новой.

Илья Данилович дунул на озябшие пальцы:

— Холодно здесь стоять.

Изольда Германовна замешкалась. Она странно завертела головой, затем распахнула дверь.

— О, простите, я вас не пригласила в дом. Проходите, пожалуйста.

Выражение на её лице мгновенно сменилось радушной улыбкой. Она вышла на крыльцо и прикрыла за собой дверь.

— Изольда Германовна, — спокойно сказал директор, — я решил переговорить со всеми учителями по поводу исчезновения Земфиры Парамоновой.

— Да-да, я вас слушаю, — на лице учительницы возникла неподдельная заинтересованность.

— Мне стало известно, что вы встречались с девочкой накануне её исчезновения.

— Разве? — изумилась учительница иностранных языков.

— Да, вас видели вместе, вы шли по дорожке.

— Ой, что-то не припомню… Да-да, в самом деле, вспоминаю… я возвращалась к себе и встретилась с Парамоновой.

Илья Данилович дунул на озябшие пальцы:

— Холодно здесь стоять.

Изольда Германовна замешкалась. Она странно завертела головой, затем распахнула дверь.

— О, простите, я вас не пригласила в дом. Проходите, пожалуйста.

Они вошли в дом. В комнатах было действительно прохладно, но может быть, Изольда Германовна любит свежий воздух или страдает головными болями. В доме было чисто, аккуратно, на столе стоял букет осенних листьев.

— А у вас красиво, — заметил Илья Данилович, ожидая дальнейших объяснений.

Учительница продолжала:

— Она подошла ко мне и спросила, не могу ли я ей помочь выучить одно из древних наречий цыганского языка. — Директор кивнул. — Я пригласила её к себе, потому что у меня была нужная литература, но уж слишком научная. Я дала ей книгу и даже угостила чаем. А потом она поблагодарила меня и ушла.

Время от времени Изольда Германовна брала с подоконника высокий стакан, в котором была вода, кубики льда и кусочек лимона. Она делала глоток и возвращала стакан на место.

— Извините, Изольда Германовна, у вас с отоплением всё в порядке? А то я могу прислать слесаря, чтобы посмотрел.

— Нет, нет, не стоит волноваться. Меня вполне устраивает. Я, знаете ли, не мерзлячка, люблю свежий воздух. Я даже зимой сплю с открытым окном.

— А куда девочка собиралась идти, не сказала?

— Наверное, в библиотеку. Я ей ещё дала список литературы.

— Спасибо, — Илья Данилович взглянул на мочки ушей Изольды Германовны. Уши были не проколоты. — А почему вы не сказали мне об этом раньше?

— А меня никто не спрашивал. Я не придала этому значения, думала, это несущественно, — она сделала ещё глоток и принялась перекатывать во рту, как леденец, кусочек льда. Лёд постукивал изнутри о зубы, и Илья Данилович ощутил холод.

Уже направляясь к двери, директор оглянулся:

— Вас летучие мыши не беспокоят?

— Что-что? — заморгала бесцветными ресницами учительница иностранных языков.

— Я говорю, летучие мыши не беспокоят?

— Я не совсем поняла… А почему они меня должны беспокоить? — и немного испуганно огляделась, словно летучие мыши гирляндами висели в углах.

— Что-то в последнее время их много развелось. Спасибо, Изольда Германовна, если ещё что-нибудь вспомните, сообщите.

— Обязательно.

Директор вышел на улицу, передёрнул плечами. По всему выходило, кто-то пытается ввести его в заблуждение, то ли ребята, то ли учительница. Когда он шёл к зданию школы, то вспомнил, как в первый день, когда здесь появился Пётр Ларин, она подслушивала его разговор.

«Зачем? Почему? Что её интересует? И вообще, странная она… — размышлял Илья Данилович. — Каждое утро бегает на реку купаться. Хотя что здесь плохого? Человек следит за своим здоровьем, закаляется. За всё время работы она ни разу не брала больничный».

Подойдя к зданию, директор поговорил с охранником. Тот доложил, что дети находятся под постоянным наблюдением.

Софья сидела у себя в комнате в расстроенных чувствах. Было невыносимо больно смотреть на вещи своей соседки. Всё напоминало ей о весёлой, бесшабашной Земфире.