Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка [изд-во Махаон]

И выпил до дна. Гарри в ужасе следил за ним, вцепившись в края чаши так, что онемели пальцы.

— Профессор! — встревоженно позвал он, едва Думбльдор опустил кубок. — Вы как?

Плотно сжимая веки, Думбльдор потряс головой. «Так больно?» — испугался Гарри. Думбльдор не глядя сунул кубок в чашу, заново наполнил его и выпил ещё раз.

В полном молчании он выпил три кубка, а на четвёртом пошатнулся и, не допив, привалился к чаше. Он по-прежнему не открывал глаз и дышал очень тяжело.

— Профессор Думбльдор! — тревожно воскликнул Гарри. —Вы меня слышите?

Думбльдор не отвечал. Его лицо подёргивалось, будто он очень глубоко спал и видел кошмар. Рука ослабела, зелье вот-вот выльется. Гарри придержал хрустальный кубок.

— Профессор, вы меня слышите? — громко повторил он, и его слова гулко разлетелись по пещере.

Думбльдор часто дышал. Потом он заговорил, и Гарри не узнал его голоса, потому что раньше Думбльдор никогда ничего не боялся.

— Я не хочу... не заставляй меня...

Гарри смотрел на побелевшее лицо, такое знакомое, на крючковатый нос, на очки-полумесяцы и не понимал, что делать.

— Мне не нравится... я больше не хочу... — стонал Думбльдор.

— Надо... надо, профессор, — сказал Гарри. — Надо всё выпить, помните? Вы велели заставлять вас пить. Вот...

Жгуче, до тошноты ненавидя себя, он решительно наклонил кубок ко рту Думбльдора. Тот покорно допил.

— Нет... — пролепетал он, когда Гарри заново наполнил кубок. — Я не хочу... не хочу... отпусти...

— Ничего, ничего, профессор. — Рука Гарри отчаянно дрожала. — Ничего, я с вами...

— Пусть это прекратится, пусть прекратится... — плакал Думбльдор.

— Да... да, выпейте ещё, и всё прекратится, — солгал Гарри и вылил зелье ему в открытый рот.

Думбльдор закричал; крик отдавался эхом над мёртвой чёрной водой.

— Нет, нет, нет... нет... не могу... не могу, не заставляй меня, я не хочу!..

— Всё хорошо, профессор, всё хорошо! — громко сказал Гарри. Его руки так тряслись, что он еле зачерпнул зелье в шестой раз; чаша опустела наполовину. — С вами ничего не происходит, всё хорошо, это не по-настоящему, правда, не по-настоящему... вот, пейте, пейте...

Думбльдор послушно выпил, будто ему дали противоядие, но, едва опустошив кубок, рухнул на колени. Он мелко дрожал, рыдая:

— Прости меня, я больше не буду, я не буду! Пожалуйста, прекрати, я знаю, что виноват, умоляю тебя, пусть это прекратится, я больше никогда, никогда...

— Выпейте, и всё прекратится, профессор, — срывающимся голосом пообещал Гарри и вылил в рот Думбльдору седьмой кубок.

Бедный старик съёжился, словно защищаясь от невидимых палачей, и чуть не вышиб из трясущихся рук Гарри новый кубок зелья, отмахиваясь и стеная:

— Не мучай их, не мучай, пожалуйста, прошу тебя, это я виноват, возьми меня...

— Выпейте, выпейте, вам станет лучше, — исступлённо молил Гарри, и снова Думбльдор повиновался и открыл рот, хотя не разжимал век и с головы до ног дрожал.

Потом он упал на землю, вновь закричал и замолотил кулаками по земле. Гарри снова наполнил кубок.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, нет... не это, только не это, я всё сделаю...

— Просто выпейте, профессор, выпейте...

Думбльдор выпил, как ребёнок, умирающий от жажды, и тут же завопил, словно ему обожгло все внутренности:

— Всё, всё, пожалуйста, больше не могу!..

Гарри в десятый раз зачерпнул зелье и почувствовал, как хрусталь царапнул по дну чаши.

— Уже почти всё, профессор, пейте, пейте...

Он поддержал Думбльдора за плечи, и тот осушил кубок; Гарри встал за новой порцией, и тогда Думбльдор закричал в смертной муке:

— Я хочу умереть! Хочу умереть! Прекрати это, прекрати, я хочу умереть!

— Пейте, профессор, пейте...

Думбльдор повиновался, но, едва допив, взмолился:

— УБЕЙ МЕНЯ!

— Вот... это убьёт! — в ужасе выдохнул Гарри. — Вьпейте... и это кончится... всё кончится!

Думбльдор торопливо проглотил зелье до последней капли, отчаянно, прерывисто застонал и рухнул ничком.

— Нет! — завопил Гарри, который встал за очередной порцией; он уронил кубок в чашу, бросился к Думбльдору и с трудом перевернул его на спину. Очки-полумесяцы перекосились, веки были сомкнуты, рот открыт. — Нет, — Гарри затряс Думбльдора, — вы не можете умереть, вы сами сказали, что это не яд, очнитесь, очнитесь... Воспрянь! — вскричал он, указывая палочкой на грудь Думбльдора. Вспыхнул красный свет, но ничего не произошло. — Воспрянь... сэр... пожалуйста...

Веки Думбльдора дрогнули; сердце Гарри с надеждой ёкнуло.

— Сэр, вы?..

— Воды, — хрипло простонал Думбльдор.

— Воды, — выдохнул Гарри, — да...

Он вскочил и выхватил из чаши кубок, не обратив внимания на золотой медальон на дне.

— Агуаменти! — крикнул он, тыча в кубок волшебной палочкой.

Тот наполнился чистой водой; Гарри упал на колени, приподнял голову Думбльдору и поднёс кубок к губам — но в кубке было пусто. Думбльдор застонал и начал задыхаться.

— Была же... погодите... агуаменти! — приказал Гарри. На секунду в кубке засверкала вода, но, стоило Гарри поднести его ко рту Думбльдора, как она снова исчезла. — Сэр, я стараюсь, стараюсь! — в отчаянии воскликнул Гарри, но Думбльдор вряд ли его слышал; он перекатился на бок и судорожно, прерывисто захрипел. — Агуаменти.,. агуаменти... АГУАМЕНТИ!

Кубок в третий раз наполнился и опустел. Дыхание Думбльдора слабело. Мозг Гарри вскипел в панике, и тогда он догадался, где надо взять воду, ибо так задумал Вольдеморт...

Он бросился к краю каменной площадки и зачерпнул целый кубок ледяной воды. Она не исчезла.

— Сэр... вот! — заорал Гарри и, бросившись к Думбльдору, неловко выплеснул воду ему на лицо.

Больше он ничего не успел сделать; по свободной руке пополз холод, и ледяная вода тут была ни при чём. Чьи-то скользкие белые пальцы, ухватив Гарри за запястье, медленно тянули его назад, к озеру, уже не зеркальному: вода забурлила, и отовсюду, куда ни кинь взгляд, выныривали бледные руки и головы, мужские, женские, детские. На островок, восстав из черноты, неумолимо надвигалась армия мертвецов с незрячими провалами глаз.

— Петрификус Тоталус! — заорал Гарри, изо всех сил цепляясь за гладкий и мокрый камень и одновременно тыча палочкой в инферния, который его держал.

Труп разжал хватку, опрокинулся назад и с громким всплеском рухнул в озеро. Гарри кое-как поднялся, но на камень уже лезли другие инфернии; костлявые пальцы впивались в скользкую кромку суши, стылые пустые глаза слепо смотрели на Гарри, с лохмотьев стекала вода, впалые физиономии плотоядно щерились.

— Петрификус Тоталус! — взревел Гарри, пятясь и размахивая палочкой; шесть или семь трупов упали, но за ними наступало множество других. — Импедимента! Инкарцерус!