Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка [изд-во Махаон]

— Надо потушить твой дом, — сказал Гарри, — заклинание «агуаменти»...

— Я ж помнил, что чего-то в этом роде, — пробормотал Огрид, поднял ещё тлеющий зонтик, розовый в цветочек, и выкрикнул: — Агуаменти!

Из зонтика забила вода. Гарри поднял палочку — она показалась свинцовой — и чуть слышно пролепетал:

— Агуаменти!

Они с Огридом вместе заливали дом водой, пока не потухли последние угольки.

— Всё не так страшно, — радостно произнёс Огрид через несколько минут, обводя взором дымящиеся развалины. — Пустяки, Думбльдор в два счёта поправит...

От одного имени у Гарри узлом завязалось нутро. Сейчас, когда кругом воцарилась тишина, в душе распахнулся ужас.

— Огрид...

— Представляешь, сижу, бинтую ножки лечуркам и вдруг слышу: идут. — Огрид грустно покачал головой, глядя на своё изуродованное жилище. — Небось обгорели до головешек бедняжечки...

— Огрид...

— Но чего там случилось, Гарри? Я только видел, как они улепётывали, но на кой Злей-то с ними? Куда он?.. Ловить, что ли?

— Он... — Гарри откашлялся; горло пересохло от дыма и страха. — Огрид, он убил...

— Убил? — громко переспросил Огрид, сверху глядя на Гарри. — Злей? Кого? Ты про что?

— Думбльдора, — договорил тот. — Злей убил... Думбльдора.

Огрид лишь хлопал глазами. На лице читалось полнейшее непонимание.

— Ась? Чего Думбльдора?

— Думбльдор умер. Злей его убил...

— Не говори так, — грубо перебил Огрид. — Злей убил Думбльдора!.. Не глупи, Гарри. Зачем ты так говоришь?

— Я сам видел.

Огрид помотал головой недоверчиво, но сочувственно, очевидно считая, что Гарри не в себе из-за проклятия или после удара по голове...

— Там, видать, вот чего: Думбльдор велел Злею идти с ними, с Упивающимися Смертью, — уверенно сказал Огрид. — Для виду, Гарри. Я так мыслю. Слушай, давай-ка отведём тебя в школу. Пошли-ка, пошли...

Гарри даже не пытался спорить. Его по-прежнему колотило. Огрид сам всё узнает, и очень скоро... Они направились к замку. Во многих окнах горел свет. Гарри отчётливо представлял, как внутри все бегают из комнаты в комнату, рассказывая друг другу об Упивающихся Смертью, о Смертном Знаке, о том, что кого-то, наверное, убили...

Распахнутые дубовые двери лили свет на подъездную дорогу и газон. Медленно, неуверенно на крыльцо выходили люди в пижамах и халатах. Они осторожно спускались по ступенькам и нервно вглядывались в темноту, высматривая Упивающихся Смертью, исчезнувших в ночи. Но взгляд Гарри был прикован к подножию самой высокой башни замка, и ему казалось, что он видит в траве что-то чёрное, хотя на самом деле с такого расстояния не мог ничего разглядеть. Пока он молча смотрел туда, где, должно быть, лежало тело Думбльдора, к этому чёрному пятну стал стекаться народ.

— Чего они там высматривают? — спросил Огрид, когда они с Гарри подошли к замку. Клык жался к их ногам. — Чего это там в траве? — резко вскрикнул он и кинулся к успевшей собраться небольшой толпе. — Видишь, Гарри? Прям под стеной? Где знак... ах ты ж... думаешь, кого-то сбросили?..

Огрид замолчал, очевидно, опасаясь досказать вслух эту ужасную мысль. Гарри шагал рядом с ним. Лицо и ноги, по которым за последние полчаса ударило столько всевозможных заклятий, ныли и саднили, но так, будто это поблизости страдал кто-то другой... Реальной, неизбывной была только разрывающая боль в груди...

Они с Огридом как во сне прошли сквозь тихо бормочущую толпу — к границе, которую онемевшие школьники и преподаватели не осмеливались пересечь.

Огрид застонал от горя и потрясения, но Гарри не остановился; он медленно побрёл вперёд, приблизился к Думбльдору и сел рядом с ним на корточки.

Что надежды нет, Гарри понял, когда телобинт Думбльдора перестал действовать — такое могло произойти только со смертью человека, наложившего заклятие. И всё же Гарри не был готов к этому зрелищу: разбитое тело, разбросанные руки и ноги... величайший колдун эпохи...

Глаза Думбльдора были закрыты; если б не изломанное тело, казалось бы, что он спит. Гарри протянул руку, поправил на крючковатом носу очки-полумесяцы, стёр рукавом струйку крови, вытекшую из уголка рта. А потом стал просто смотреть на мудрое старое лицо, стараясь постичь кошмарную, невозможную правду: Думбльдор больше никогда не заговорит с ним, никогда не придёт на помощь...

За спиной Гарри раздавалось тихое бормотание. Прошло очень много времени, прежде чем он наконец заметил, что стоит коленом на чём-то твёрдом, и посмотрел вниз.

Медальон, который они добыли много-много часов назад, выпал из кармана Думбльдора и открылся, вероятно, от удара о землю. И хотя Гарри был уже за пределами всех эмоций, он, подбирая медальон, подумал: что-то не так...

Он повертел драгоценность в руках. Медальон казался меньше, чем в воспоминании, и на нём не было ни украшений, ни витиеватой «С», знака Слизерина. Внутри тоже не было ничего, кроме свёрнутого клочка пергамента вместо портрета.

Автоматически, сам не понимая, что делает, Гарри вытащил пергамент, развернул и при свете множества палочек, что уже зажглись у него за спиной, прочитал:

Чёрному Лорду

Я знаю, что умру раньше, чем ты прочтёшь моё послание, но хочу, чтобы ты знал: это я разгадал твой секрет. Я украл настоящий окаянт и намерен уничтожить его, как только смогу. Я смотрю в лицо гибели с надеждой, что, когда ты встретишь равного тебе соперника, ты снова будешь смертным.

Что это? Гарри не понимал и не хотел понимать. Важно было одно: это не окаянт. Думбльдор напрасно выпил страшное зелье, напрасно потерял силы. Гарри скомкал пергамент, и в его глазах закипели жгучие слёзы. Клык завыл.

— Пойдём, Гарри...

— Нет.

— Не останешься же ты здесь навсегда... давай-ка вставай...

— Нет.

Он не хотел отходить от Думбльдора. Вообще не хотел двигаться. Рука Огрида, лежавшая на его плече, сильно дрожала. Потом другой голос сказал:

— Гарри, пойдём.

Чья-то ладонь, маленькая и тёплая, сжала его руку и настойчиво потянула. Гарри безвольно повиновался и слепо побрёл назад сквозь толпу. Только позже по лёгкому цветочному запаху он узнал Джинни и понял, что она ведёт его в замок. Его хлестали чьи-то невнятные вскрики, ночь пронзали рыдания, всхлипы, громкие голоса, но Гарри с Джинни шли и шли, шаг за шагом, и добрались до крыльца, и поднялись в вестибюль. У Гарри перед глазами всё плавало, он едва замечал удивлённые взгляды и взволнованное перешёптывание, недоумение. Джинни повела его к мраморной лестнице; на полу каплями крови блестели гриффиндорские рубины.

— Нам в лазарет, — сказала Джинни.

— Я не ранен.

— Это приказ Макгонаголл, — объяснила она. — Все уже там, Рон, Гермиона, Люпин, все...