Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка [изд-во Махаон]

— Молли... Артур... — профессор Макгонаголл вскочила со стула и заторопилась навстречу. — Мне так жаль...

— Билл, — прошептала миссис Уизли, глядя на изувеченное лицо сына, и, не замечая Макгонаголл, бросилась к нему. — Ой, Билл!

Люпин и Бомс вскочили и отошли, пропуская мистера и миссис Уизли к койке. Миссис Уизли склонилась над Биллом и приникла губами к его окровавленному лбу.

— Вы говорите, на него напал Уолк? — в смятении спросил мистер Уизли у профессора Макгонаголл. — Но не при полной луне... Что это значит? Что будет с Биллом?

— Мы пока не знаем. — Профессор Макгонаголл беспомощно посмотрела на Люпина.

— Скорее всего, Артур, без отравления не обошлось, — сказал Люпин. — Но случай необычный, может, единственный в своём роде... непонятно, как поведёт себя Билл, когда очнётся...

Миссис Уизли взяла у мадам Помфри вонючую мазь и стала сама наносить её на раны Билла.

— А Думбльдор... — проговорил мистер Уизли. — Минерва, это правда?.. Он что, действительно?..

Профессор Макгонаголл кивнула. Джинни рядом с Гарри шевельнулась; он посмотрел на неё. Она, сузив глаза, наблюдала за Флёр, которая застывшим взором смотрела на Билла.

— Думбльдор умер, — прошептал мистер Уизли, но его жену интересовал только их старший сын; она заплакала, роняя слёзы на его изодранное лицо.

— Конечно, нам всё равно, как он выглядит... это не... н-не самое важное... но он всегда был таким красивым мальчиком... т-таким красивым... и с-с-собирался жениться!

— Что?! — неожиданно грозно взревела Флёр. — Что значьит «собьигался»?

Заплаканная миссис Уизли испуганно повернулась к ней:

— Да я только...

— Ви думаете, Бьилль уже не захочьет на мнье женьиться? — возмущённо спросила Флёр. — Газльюбит менья из-за какьих-то пагшивых укусов?

— Нет, я совсем не то...

— Потому что он ещьё как захочьет! — крикнула Флёр, выпрямляясь во весь рост и отбрасывая назад длинные серебрящиеся волосы. — Какому-то жалькому обогатню нас не газлучить!

— Да-да, конечно, — забормотала миссис Уизли, — просто я подумала, что... учитывая... как он теперь...

— Думальи, это я не захочу за ньего замуж? Или, может, надеялись? — раздувая ноздри, бушевала Флёр. — Какая мнье газница, как он выгльядит? Моей кгасоты хватит на двоих! Шгамы укгашают мужчьину! Показывают, что мой муж — гегой! И... дайте сьюда, я сама! — свирепо прибавила она, отталкивая миссис Уизли и выхватывая у неё мазь.

Миссис Уизли попятилась к мужу и с очень странной гримасой растерянно смотрела, как Флёр смазывает раны Билла. Все молчали; Гарри не осмеливался пошевелиться. Как и остальные, он ждал взрыва.

— У нашей тётушки Мюризль, — после долгой паузы заговорила миссис Уизли, — есть невероятно красивая диадема... гоблинской работы... я, наверное смогу её уговорить, она одолжит её вам на свадьбу... знаешь, она обожает Билла, и к тому же... диадема очень пойдёт к твоим волосам.

— Спасьибо, — сухо сказала Флёр. — Не сомньеваюсь, это будет кгасиво.

А через секунду — Гарри даже не понял, как это произошло, —они уже плакали друг у друга в объятиях. Потрясённый Гарри, гадая, не сошёл ли, случайно, весь мир с ума, оглянулся на Рона: тот тоже явно был ошарашен. Джинни и Гермиона изумлённо переглянулись.

— Вот видишь! — вдруг сдавленно воскликнула Бомс, гневно взирая на Люпина. — Она всё равно хочет за него замуж, хоть он и покусан! Ей безразлично!

— Тут другое, — еле шевеля губами, отозвался Люпин. Он вдруг страшно напрягся. — Билл не будет настоящим оборотнем. Случаи совершенно...

— Но мне тоже безразлично, вообще всё равно! — Бомс схватила Люпина за отвороты плаща и яростно встряхнула. — Я тебе говорила миллион раз...

И тут для Гарри всё прояснилось: и новый Заступник Бомс, и её мышиные волосы, и почему она прибежала к Думбльдору, услышав, что Уолк на кого-то напал... так она влюблена вовсе не в Сириуса...

— А я миллион раз говорил тебе, — Люпин упорно избегал её взгляда и смотрел в пол, — что я для тебя слишком стар и беден... и к тому же опасен...

— А я уже устала повторять, что это просто смешно, Рем, — сказала миссис Уизли поверх плеча Флёр, не переставая похлопывать её по спине.

— Нисколько не смешно, — возразил Люпин. — Бомс заслуживает кого-нибудь помоложе и поздоровее...

— Но ей нужен ты, — слабо улыбнулся мистер Уизли. — И потом, Рем, молодость и здоровье преходящи. — Он грустно показал на сына, лежавшего на койке между ними.

— Сейчас... не время это обсуждать, — пробормотал Люпин. Он озирался, но ни на кого не смотрел. — Думбльдор погиб...

— Думбльдор больше всех радовался бы, что на свете прибавилось немного любви, — отрывисто произнесла профессор Макгонаголл, но тут двери снова открылись, и вошёл Огрид.

Его лицо совершенно распухло и блестело от слёз; он содрогался от рыданий и комкал в руках необъятный носовой платок из весёлой ткани в горошек.

— Я... всё сделал, профессор. — Великан давился словами. — Пе... перенёс его. Профессор Спарж развела ребятишек по спальням. Профессор Флитвик прилёг, но говорит, что мигом оклемается, а профессор Дивангард просил сказать, что известил министерство.

— Спасибо, Огрид, — ответила профессор Макгонаголл, встала и оглянулась на тех, кто стоял у койки Билла. —Я должна встретиться с министерскими. Огрид, сообщи, пожалуйста, кураторам колледжей — Дивангард может представлять «Слизерин», — что я срочно жду их в своём кабинете. Тебя тоже попрошу подойти.

Огрид кивнул, повернулся и, загребая ногами, побрёл к выходу. Профессор Макгонаголл посмотрела на Гарри:

— Прежде чем встретиться с ними, я хотела бы переговорить с тобой. Пойдём, пожалуйста...

Гарри встал, шепнул Рону, Гермионе и Джинни:

— Увидимся, — и вслед за профессором Макгонаголл вышел из лазарета. В коридорах было пусто, тихо, лишь где-то вдалеке пел феникс. Гарри не сразу заметил, что они направляются не к Макгонаголл, а к кабинету Думбльдора; ещё через несколько секунд до него дошло, что, раз она была заместителем директора... очевидно, теперь стала директрисой... и комната, которую охраняет горгулья, отныне принадлежит ей...

Они молча поднялись по движущейся винтовой лестнице и вошли в круглый кабинет. Гарри не знал, что ожидал увидеть: чёрные драпировки или, может быть, тело Думбльдора; кабинет, однако, выглядел почти так же, как несколько часов назад, когда они с Думбльдором его покидали. На тонконогих столиках крутились, пыхая паром, серебряные приборы; в стеклянной витрине, отражая лунный свет, мерцал гриффиндорский меч; на полке за письменным столом стояла Шляпа-Распредельница. Только шест Янгуса пустовал: феникс изливал свою тоску над просторами замка. А среди изображений бывших директоров и директрис «Хогварца» появился новый портрет... Думбльдор покойно дремал в золотой раме; очки со стёклами-полумесяцами ровно сидели на крючковатом носу.