Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка [изд-во Махаон]

— Извини, — сказал он, мотнув головой на радио. Прельстина перешла к припеву. — Это скоро кончится.

— Ерунда, — улыбнулся Гарри. — Как в министерстве, дел много?

— Очень, — ответил мистер Уизли. — Был бы толк, я бы не возражал, но... три ареста за два месяца и, похоже, ни одного настоящего Упивающегося Смертью... только никому не говори, — прибавил он, внезапно окончательно проснувшись.

— Неужели Стэна Самосвальта ещё не отпустили? — изумился Гарри.

— Увы, нет, — проговорил мистер Уизли.— Думбльдор, я знаю, обращался напрямую к Скримджеру... то есть все, кто допрашивал Стэна, единодушно считают, что он такой же Упивающийся Смертью, как этот мандарин... но высшим чинам надо создать видимость бурной деятельности, а «три ареста» всё-таки лучше, чем «три ошибочных ареста с последующим освобождением»... но это тоже строжайший секрет...

— Я никому не скажу, — заверил Гарри. Он помолчал, раздумывая, с чего бы начать, а Прельстина Солоуэй тем временем завела балладу «Похитил ты сердце моё колдовством».

— Мистер Уизли, помните, что я говорил на вокзале перед отъездом в школу?

— Я проверял, Гарри, — сразу ответил мистер Уизли. — Обыскал дом Малфоев. Мы не нашли ничего, ни разбитого, ни целого, чему там быть не полагалось.

— Да, знаю, я читал в «Оракуле»... но тут другое... посерьёзнее...

И Гарри рассказал мистеру Уизли о подслушанном разговоре. Люпин слегка повернул голову к ним, внимая каждому слову. Когда Гарри закончил, наступило молчание, лишь тихо ворковала Прельстина:

— Гарри, а тебе не приходило в голову, — начал мистер Уизли, — что Злей просто...

— ...притворялся, предлагая помощь, а сам хотел выяснить, что затеял Малфой? — быстро закончил за него Гарри. — Я так и думал, что вы это скажете. Но откуда мы знаем?

— Знать — не наша забота, — неожиданно вмешался Люпин, который сидел теперь спиной к огню и смотрел на Гарри мимо мистера Уизли. — Знать — забота Думбльдора. Он доверяет Злотеусу, и этого должно быть достаточно.

— Но допустим, — возразил Гарри, — только допустим... что Думбльдор ошибается...

— Подобное я слышал уже много раз. В конечном счёте это вопрос доверия Думбльдору. Я ему доверяю; следовательно, доверяю и Злотеусу.

— Но Думбльдор тоже может ошибаться, — не унимался Гарри. — Он сам так говорит. А вам... — он поглядел Люпину прямо в глаза, — Злей правда нравится?

— Я не испытываю к нему ни приязни, ни вражды, — сказал Люпин. — Это правда, — добавил он, заметив, что Гарри скептически скривился. — Конечно, мы никогда не станем добрыми друзьями после всего, что было между ним, Джеймсом и Сириусом; слишком много обид. Но я помню, что, пока я преподавал в «Хогварце», Злотеус каждый месяц готовил мне аконитное зелье, причём абсолютно правильно, чтобы я не страдал, как обычно, при полной луне.

— Но он «случайно» проговорился, что вы оборотень, и вам пришлось уйти! — сердито воскликнул Гарри.

Люпин пожал плечами:

— Это всё равно бы выплыло. Мы оба знали, что он метит на моё место, и ему ничего не стоило серьёзно мне навредить, чуточку подпортив зелье. А он заботился о моём здоровье. Я должен быть благодарен.

— Может, он просто не осмелился мухлевать с зельем под носом у Думбльдора!

— Ты предпочитаешь его ненавидеть, Гарри, — слабо улыбнулся Люпин. — И я тебя понимаю; Джеймс — твой отец, Сириус — крёстный, это предубеждение у тебя наследственное. Ты волен рассказать Думбльдору всё, что и нам с Артуром, но не жди, что он встанет на твою сторону или хотя бы удивится. Не исключено, что Злотеус допрашивал Драко по приказу Думбльдора.

Прельстина закончила на очень долгой, высокой ноте. Из радиоприёмника понеслись громкие аплодисменты, которые порывисто подхватила миссис Уизли.

— Всё ужье, наконьец? — громко спросила Флёр. — Хвала небьесам, какая жьють...

— А не выпить ли нам на ночь по стаканчику? — громко предложил мистер Уизли, вскакивая со стула. — Кто будет эгног?

Он отправился за напитком; остальные зашевелились, потягиваясь и переговариваясь друг с другом.

— А чем вы сейчас занимаетесь? — спросил Гарри Люпина.

— Сижу в подполье, — ответил Люпин. — Почти буквально. Потому и не писал; письма меня бы выдали.

— То есть?

— Я жил среди своих сородичей, — сказал Люпин и, увидев, что Гарри не понимает, пояснил: — Оборотней. Они почти все на стороне Вольдеморта. Думбльдор решил заслать к ним разведчика и... а я вот он, готовенький.

В его голосе прозвучала горечь. Люпин, видно, и сам это заметил, улыбнулся гораздо теплее и продолжил:

— Я не жалуюсь; работа необходимая, а лучшего кандидата не найти. Но завоевать их доверие трудно. По мне же сразу видно, что я жил среди колдунов, а они избегают нормального общества и добывают пропитание воровством — или убийством.

— А чем им так приглянулся Вольдеморт?

— Они думают, что при нём станут жить лучше, — сказал Люпин. — И с Уолком не поспоришь...

— Кто такой Уолк?

— Не знаешь? — Люпин конвульсивно стиснул руки на коленях. — Фенрир Уолк, наверное, самый жестокий оборотень на свете. Его жизненная миссия — искусать и заразить как можно больше людей, чтобы оборотни вытеснили колдунов. В уплату за службу Вольдеморт обещал поставлять ему жертвы. Уолк специализируется по детям... говорит, их надо кусать в младенчестве и воспитывать вдали от родителей, в ненависти к нормальным колдунам. Вольдеморт угрожает натравить его на детей; обычно такие угрозы очень действенны. — Люпин помолчал и добавил: — Это он сделал меня оборотнем.

— Как? — поразился Гарри. — Когда?.. В детстве?

— Да. Мой отец оскорбил его. Я очень долго не знал, кто виноват, даже жалел его, думал, бедняга был не властен над собой; к тому времени я знал, какая это мука — превращение. Но Уолк не такой. В полнолуние он заранее подбирается к намеченным жертвам и действует наверняка. Планирует загодя. И такого мерзавца Вольдеморт поставил над всеми оборотнями. Не стану притворяться, что способен со своими жалкими увещаниями конкурировать с Уолком, который открыто заявляет, что мы, оборотни, заслуживаем крови и должны мстить нормальным людям.

— Но вы нормальный! — горячо возразил Гарри. — Просто у вас... проблема.

Люпин расхохотался:

— Иногда ты сильно напоминаешь Джеймса. Тот при посторонних обычно называл это моей «маленькой шерстяной проблемой». Многие думали, что у меня живёт дурно воспитанный кролик.

Он взял из рук мистера Уизли стакан эгнога, поблагодарил и немного повеселел. Зато Гарри очень разволновался, вспомнив при слове «Джеймс», что давно хотел кое-что спросить у Люпина.