Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка [изд-во Махаон]

— Я такого не говорил, — ответил Огрид, запаниковав и тем самым окончательно себя выдав. — Гляньте-ка, время сколько, полночь почти, мне уж надо...

— Огрид, почему Думбльдор сердится на Злея? — громко повторил Гарри.

— Ш-ш-ш! — испуганно, недовольно шикнул Огрид. — Нечего про такое на всю округу вопить. Ты чего, хочешь, чтоб меня с работы турнули? Хотя какое тебе-то дело, ты ж бросил уход за магическими...

— Не пытайся меня пристыдить, не поможет! — напористо сказал Гарри. — Что сделал Злей?

— Не знаю, Гарри, мне вообще это знать не полагалось! Я... ну, короче, вышел тут как-то вечером из леса и вдруг слышу: разговор... спор как бы. Ну, думаю, лишь бы не заметили. Крадусь мимо, стараюсь не слушать, но они так... разбуянились, куда ж мне было...

— И что? — настаивал Гарри. Огрид в замешательстве завозил ножищами.

— Ну... Злей говорил, что Думбльдор слишком много принимает как должное и что, может, он — Злей то бишь — больше не хочет это делать...

— Что делать?

— Не знаю, Гарри! Похоже было, как будто Злей перетрудился, и всё... а Думбльдор ему в ответ: мол, согласился, значит, выполняй. Очень так твёрдо. А потом ещё сказал про расследование, которое Злей ведёт в своём колледже, в «Слизерине». Ну, в этом-то ничего странного нет! — воскликнул Огрид, увидев, что Гарри и Гермиона многозначительно переглянулись. — Всем кураторам велели разведывать про ожерелье...

— Да, но с остальными Думбльдор не ругался, — заметил Гарри.

— Слушай, Гарри. — Огрид неловко повертел в руках арбалет — раздался треск, и арбалет разломился надвое. — Я знаю, тебе Злей поперёк горла... ещё понапридумываешь всякого.

— Осторожно, — обронила Гермиона.

Они обернулись — как раз вовремя, чтобы заметить огромную тень Аргуса Филча на стене. Вскоре и сам он вышел из-за угла, горбясь и тряся брылами.

— Ага! — прохрипел он. — Так поздно и не в кроватях! За это — взыскание!

— С какой радости, Филч? — возразил Огрид. — Они со мной.

— Ну и что? — оскорбительно осведомился Филч.

— Я — учитель, Мерлин меня задери, — ясно тебе, швах пронырливый? — сразу вскипел Огрид.

Филч надулся от ярости. Раздалось омерзительное шипение, неизвестно откуда возникла миссис Норрис и гибко обвилась вокруг тощих лодыжек смотрителя.

— Топайте отсюда, — сказал Огрид уголком рта.

Гарри не пришлось упрашивать; они с Гермионой припустили прочь. Вслед неслись громкие голоса Огрида и Филча. На повороте к гриффиндорской башне ребятам встретился Дрюзг, но он радостно спешил на крик, хехекая и распевая:

Толстая Тётя спала и разворчалась, что её разбудили, однако распахнулась и пропустила Гарри и Гермиону в общую гостиную, где царило безлюдье и благословенная тишина. Видно, никто пока не знал про Рона. Гарри вздохнул с облегчением: расспросов на сегодня было больше чем достаточно. Гермиона, пожелав ему спокойной ночи, направилась к спальне девочек, а Гарри задержался, сел перед камином и уставился на тлеющие угольки.

Значит, Думбльдор ругался со Злеем, накричал на него вопреки всем своим заявлениям о безоговорочном доверии... Значит, он считает, что Злей недостаточно усердно допрашивает слизеринцев... а может быть, одного слизеринца: Малфоя?

Почему же Думбльдор притворялся, будто подозрения Гарри совершенно необоснованны? Боялся, что Гарри натворит глупостей, полезет в это дело сам? Вполне вероятно. Но не исключено и другое: Думбльдор не хочет, чтобы Гарри отвлекался от их занятий или от «домашнего задания» с воспоминанием. Или Думбльдор считает, что нечего делиться подозрениями насчёт преподавателей с шестнадцатилетним мальчишкой...

— А, вот и ты, Поттер!

Гарри подскочил от испуга и выхватил палочку. Он был абсолютно уверен, что в общей гостиной никого нет, и не ждал, что над дальним креслом вдруг вырастет чья-то огромная фигура. Приглядевшись, он узнал Кормака Маклаггена.

— Я тебя ждал, — сказал тот, не замечая нацеленной на него волшебной палочки. — Наверно, заснул. Слушай, я видел, что Уизли забрали в лазарет. Вряд ли он поправится к матчу. Это же на следующей неделе.

Гарри отнюдь не сразу понял, о чём речь.

— А... да... квидиш, — пробормотал он, засовывая палочку за ремень джинсов и устало проводя рукой по волосам. — Точно... может и не поправиться.

— А за него буду я, так? — спросил Маклагген.

— Да, — сказал Гарри, — видимо, да...

Он не находил возражений; в конце концов, Маклагген был вторым по результатам отборочных испытаний.

— Отлично, — довольно произнёс тот. — Когда тренировка?

— Что? А... завтра вечером.

— Хорошо. Слушай, Поттер, нам надо заранее кое-что обсудить. У меня есть соображения насчёт стратегии, они могут пригодиться.

— Здорово, — без энтузиазма ответил Гарри. — Завтра, ладно? Ато я порядком устал... пока...

На следующий день новость об отравлении Рона разлетелась по школе, но, в отличие от нападения на Кэти, не вызвала большой сенсации. Считалось, что, если всё произошло в кабинете преподавателя зельеделия, это вполне мог быть несчастный случай; к тому же Рону вовремя дали противоядие, и дело кончилось благополучно. В целом гриффиндорцев больше волновал предстоящий матч с «Хуффльпуффом»; многие предвкушали, как Захария Смит, Охотник хуффльпуффской команды, понесёт заслуженное наказание за свои гнусные комментарии к первому матчу сезона.

А вот Гарри ещё никогда не интересовался квидишем так мало. Он буквально помешался на Драко Малфое, при каждом удобном случае проверял Карту Каверзника и, бывало, специально шёл туда, где находился Малфой, однако ни разу не застал его за чем-нибудь подозрительным. И всё же порой тот по-прежнему необъяснимо исчезал с карты...

Увы, времени на обдумывание этой загадки было совсем немного, если учесть тренировки, домашнюю работу и то, что Гарри теперь постоянно осаждали Маклагген и Лаванда Браун.

Он даже не знал, кто из них надоел ему больше. Маклагген бомбардировал его намёками на то, что из него Охранник куда лучше Рона и что Гарри, увидев его игру, скоро сам придёт к тому же выводу; кроме того, Маклагген охотно критиковал других игроков и заваливал Гарри детальными планами тренировок; Гарри не однажды приходилось напоминать, кто из них капитан.

Лаванда, в свою очередь, постоянно подкрадывалась к Гарри и сразу начинала обсуждать Рона, что было не менее утомительно, чем спортивные лекции Маклаггена. Вначале Лаванда досадовала на то, что никто не догадался сообщить ей о несчастье с Роном, — «Всё-таки я его девушка!» — но потом, как ни печально, простила Гарри его забывчивость и теперь горела желанием бесконечно и всесторонне обсуждать чувства Рона, хотя Гарри с радостью бы отказался от такой привилегии.