Мэри Нортон - Добывайки на новом месте

– Да, со светом-то оно лучше. Только всё равно не нравится мне здесь, Сидни, совсем не нравится!

– Не глупи, Мейбл! Возьми лучше другой конец…

Добывайки услышали стук молотка, потом голос мистера Платтера:

– Закрой плотнее те занавеси, что отделяют ризницу от церкви.

Снова раздался грохот колец, затем вспыхнул электрический свет.

– Вот так-то лучше. Теперь хоть будет видно, что делать…

Добывайки смотрели на испуганные лица друг друга, но диван, к счастью, стоял достаточно далеко от входа, откуда теперь разливалось сияние.

В ризнице стало тихо – должно быть, мистер Платтер изучал замок, – а потом раздался его довольный голос:

– Ага… понятно!

Послышались странные звуки: скрип, похлопывание, царапанье, и – время от времени – указания:

– Передай мне это, Мейбл. Нет, не толстую, а тонкую. А теперь вон ту штуку с тупым концом. Поставь палец сюда да нажми посильнее. Держи ровно. Теперь давай вот это, с острым концом…

За всё время Мейбл не произнесла ни слова. Наконец раздался долгий удовлетворённый вздох и слабый скрип петель: дверца шкафа открылась!

Воцарилось восхищённое молчание: Платтеры никогда не видели таких сокровищ, – и изумление было настолько велико, что мистер Платтер не сразу переключил внимание на ящик для пожертвований, скромно стоявший на средней полке.

– Драгоценные камни, золото… И всё настоящее, Мейбл! Священник, должно быть, сумасшедший, – заметил мистер Платтер весьма неодобрительно. – Таким вещам место в музее, или в банке, или там, где есть охрана…

Арриэтту опять удивило это слово – «банка», – которое ассоциировалось у неё с джемом.

– Что ж, – сурово заключил мистер Платтер, явно шокированный, – это их дело. К счастью, я не церковный староста!

Снова стало тихо, потом звякнули монеты, и добывайки догадались, что он взял ящик для пожертвований.

– Осторожней, Сидни! – наконец-то подала голос миссис Платтер. – Смотри не повреди его – я имею в виду существо внутри. Поставь ящик лучше вот сюда, на стол.

Добывайки услышали, как отодвинули один стул, потом другой, и опять наступила тишина, если не считать тяжёлого дыхания мистера Платтера, который вскрывал очередной замок. Этот сопротивлялся недолго.

Арриэтта услышала шорох купюр и звон монет: это, скорее всего. пальцы мистера Платтера шарили в ящике.

Вдруг раздалось изумлённое восклицание миссис Платтер:

– Его нет! Смотри, Сидни: оно сложило полкроны и флорины так, что получилась лесенка, и смогло выбраться наружу через щель в крышке…

– Всё в порядке, Мейбл, не паникуй! Из ящика ему, может, и удалось вылезти, но из шкафа – нет. Где-то здесь прячется, среди этих вещей.

Арриэтта снова услышала скрежет стульев по полу и шорох шагов по каменному полу.

– Ах ты боже мой! – воскликнула миссис Платтер. – Бумажка в пять фунтов! Вон она, на полу!

– Положи на место, Мейбл! Мне придётся снова закрыть этот ящик и поставить на прежнее место, но сначала нам нужно всё снять со средней полки. Встань у стола, а я буду передавать тебе вещи. В конце концов мы до него доберёмся, вот увидишь…

Тётя Люпи заплакала, и Арриэтта обняла её, пытаясь успокоить: если она разразится рыданиями, Платтеры могут услышать.

Из ризницы доносились лишь негромкие звуки ударов металла о дерево, а ещё восхищённые охи и ахи, когда мистер Платтер передавал жене что-то особенное, хотя работали они в слаженном молчании.

– Его и здесь вроде нет… – сказал мистер Платтер, совершенно обескураженный. – Разве что прячется в глубине, вон за той штукой из слоновой кости. Ты заглянула во все кубки?

– Конечно, во все! – ответила миссис Платтер.

После короткого молчания снова раздался голос мистера Платтера:

– Его нет на этой полке, Мейбл… – И в этом голосе было больше удивления, чем отчаяния.

Всё произошло мгновенно. Миссис Платтер завизжала:

– Вот он! Смотри! Вон он бежит!

– Где? Куда? – воскликнул мистер Платтер.

– Через занавеси в церковь…

– За ним, Мейбл! Я сейчас везде включу свет…

Арриэтта услышала один за другим резкие щелчки: весь свет в церкви включался из ризницы, а мистер Платтер как будто опустил все рычаги сразу. Снова раздался грохот колец на занавесях, удаляющиеся шаги, а потом хриплый голос миссис Платтер:

– Он был на нижней полке!

Арриэтта выбежала из ризницы. Дверцы шкафа были открыты, средняя полка пуста. Тиммис наверняка прятался на нижней полке – на уровне пола, – где держали подсвечники. Некоторые из них были настолько высокими и причудливо украшенными, что доставали почти до средней полки. Тиммис спустился с края средней полки на подсвечник на нижней полке. Возможно, подумала Арриэтта, в этом старом шкафу края полок не соприкасаются с закрытыми дверцами, и там остаётся небольшое пространство. Тиммис этим и воспользовался.

Теперь, если ему удастся вовремя добраться до верёвки от колокола, он окажется в безопасности. Арриэтта подбежала к занавесям в том месте, где их раздвинул мистер Платтер, и заглянула было в церковь, но тут же спряталась, услышав грохот, а вслед за ним – крик боли. Похоже, кто-то из Платтеров, пытаясь отодвинуть занавеси при входе в звонницу, уронил один из тяжёлых цветочных горшков миссис Крабтри на ногу другому. Очень осторожно Арриэтта снова подошла к занавесям и выглянула. В церкви горели все огни, и было хорошо видно, как в дальнем её конце подпрыгивает, схватившись за ногу обеими руками, мистер Платтер. Миссис Платтер видно не было, но Арриэтта сразу догадалась, что Тиммис проскользнул под занавесями в звонницу, та рванула за ним, но с присущей ей неуклюжестью в спешке свалила один из горшков с драгоценными пеларгониями. Наверняка горшок разбился, и теперь всё это с кучей земли валяется на полу, под столь дорогой сердцу леди Маллингс композицией, завершённой с такой гордостью всего несколько часов назад.

Тут раздался звук, такой глубокий и протяжный, что как будто заполнил собой церковь, прошёл сквозь стены и запульсировал в тихом ночном воздухе. Этот звук был слышен в каждом доме деревни – звон церковного колокола.

И в ту же секунду раздался душераздирающий крик, переходящий в визг. Тётя Люпи вышла из фисгармонии посмотреть, что случилось, следом за ней приковылял хромающий дядя Хендрири, но из ризницы им была видна лишь пустая церковь, залитая ярким светом. А крик не утихал.

И тут колокол зазвонил снова.

Китти Уитлейс наверху стелила постель для мисс Мэнсис (ей удалось отговорить её от поездки на велосипеде «по пустым полям в столь поздний час»), когда услышала колокол. Побелев как простыни, которые только что расправляла, она бросила подушку и наволочку и, спотыкаясь, помчалась по лестнице вниз.