Василий Лебедев-Кумач - Избранное: стихотворения, песни

Аккурат на двести строк.

А потом он отдыхает:

Сына бьет, обед ругает,

Пол–литровки выпивает

И играет в покерок.

1932

В иностранных журналах, на задних страницах,

Где реклама царит проститутски пестро,

Можно выследить подлинный лик заграницы:

И звериный оскал, и гнилое нутро.

Объявленья кричат глянцевитой веленью,

Прославляя духи, шоколад и вино.

Если верить слащавым листам объявлений —

Все на свете живут, как герои кино.

Патефон и болонка на мягкой козетке,

Длинноногие девушки в скользких чулках,

У конфетной коробки — конфетные детки

И раздетая дама с флаконом в руках.

Все картинно–бонтонно, пикантно и чинно.

Все довольны и сыты. Кругом — благодать,

И улыбчивых дам обнимают мужчины,

Предлагая что хочешь купить и продать…

Но заглянем подальше, где скромным петитом,

В стороне от роялей, бокалов и роз,

Ряд голодных девиц обожателям сытым

Предлагает изысканных радостей воз.

Здесь — не место моделям Пакэна и Борта,

Здесь все коротко: сифилис, голод, разврат…

Шарлатаны врачи предлагают аборты,

Шарлатаны–рвачи путь к богатству сулят.

Объявленье. Две дамы. Одна некрасиво

Выставляет усталый, морщинистый фас,

А другая свой бюст оправляет игриво

И смеется кружочками кукольных глаз.

Подпись крупными буквами: «ВЫ БЕЗ РАБОТЫ?

ВАС НИГДЕ НЕ БЕРУТ? ВЫ УБИТЫ СУДЬБОЙ?

ВЫ УСТРОИТЕСЬ СРАЗУ, БЕЗ ВСЯКОЙ ЗАБОТЫ,

ЕСЛИ БУДЕТЕ СТРОГО СЛЕДИТЬ ЗА СОБОЙ!

ЭТОЙ — ВСЮДУ ОТКАЗ! (Стрелка к первой картинке.)

ЭТУ — ПРИМУТ ПОВСЮДУ! (Стрела ко второй.)

КРЕМ «САФО» устраняет угри и морщинки

И снабдит ваши щеки румяной игрой.

КРЕМ «САФО» медицинским патентом увенчан!

КРЕМ «САФО» вам поможет безбедно прожить!!

Больше нет безработных, страдающих женщин!!

ПОКУПАЙТЕ «САФО» — И ИДИТЕ СЛУЖИТЬ!!!»

В иностранных журналах, на задних страницах,

Где реклама царит проститутски пестро,

Можно выследить подлинный лик заграницы:

И звериный оскал, и гнилое нутро.

1932

«Сам» не в духе…

Дохнут мухи,

У ребят болят зады…

Всей семье не до еды.

В рот

Нейдет

От страха ложка.

Даже кошка-

фаворитка

Гнет хребет…

Не обед —

А пы–ы–тка!..

«Сам», очнитесь! Хоть и нету

Специального декрета,

Как в семье себя вести, —

Разрядите атмосферу!

Ведь «купецкие» манеры

Не в чести!

С левой встали вы иль с правой

Все на жизнь имеют право:

Кошка, дети и жена.

Вы дышать им не мешайте,

Почитайте,

Погуляйте

Или… выпейте вина!

1932

Самовар плюется паром.

Отирая крупный пот,

Пров Лукич за самоваром

Сладко щурится, как кот.

Пахнет стиркой мыльный воздух,

Виснет облаком у стен.

Нынче — праздник, нынче — отдых,

Нынче — нет семейных сцен.

Не кричит жена от боли,

Не стучит о стол кулак,

И сынишка нынче — Коля,

А не «свинтус» и «дурак».

К уху радио придвинув,

Пров Лукич без водки пьян.

Щеки — красны, нос — малинов, —

Пьет двенадцатый стакан!

Благодушен и распарен,

Ублаготворен вполне,

Снисходительно, как барин,

Сообщает он жене:

— Вишь! О вас везде забота.

Вон по радио сейчас

Целый час старался кто–то —

Лекцию читал для вас.

Не хватает вам культуры,

С мужем вы не наравне…

В общем, вы, конечно, дуры,

Я согласен с ним вполне.

Водка, карты — все от бабы,

Все от вашей темноты!

Верно! Взять хотя меня бы, —

Как не пить с такой, как ты?

Вечно ходишь, как чумичка,

Юбку грязную задрав,

К чтенью нет у вас привычки,

Нет культуры. Лектор прав!..

И, стараясь над исподним,

Шепчет истово жена:

— Господи! Хотя б сегодня

Обошелся без вина!

1932

Желтый, как осенний лист,

Мрачно ходит сценарист,

Залпом курит по привычке,

Зажигая нервно спички.

И глаза его жены

Сострадания полны:

— Ты бы, Коля, выпил чаю… —

Сценарист, не отвечая,

Скучен, мрачен, худ и зол,

Каблуками портит пол.

Издавая грустный свист,

Хмуро бродит беллетрист.

Кот с утра забился в угол,

Сын напуган и изруган,

Домработница ворчит,

И машинка не стучит.

Беллетрист и зол и бледен, —

Чай не пит, обед не съеден,

Сердце ноет, как в тисках,

И мигрень сидит в висках.

Тучен, скучен и мясист,

Киснет злой фельетонист,

Трет затылок и брезгливо

Пьет нагревшееся пиво

И, с одышкою дыша,

Гладит грань карандаша.

Взмокла шея и сорочка.

Хоть бы тема! Хоть бы строчка!

Утекает даром день,

В сердце — злоба, в теле — лень.

Друг на друга все похожи,

В трех квартирах — нудь и ад!

Здесь и там одно и то же.

Почему же, отчего же,

Отчего они грустят?

Где причина их страданья?

Ах! Вчера на заседанье

Эти трое громче всех

Обещали взять заданье

На здоровый, бодрый смех…

Город полон бодрым смехом,

И крылатым, легким эхом

Бодрый смех летит в окно.

Но, увы, фельетонисту,

Беллетристу, сценаристу —

Им ни капли не смешно!

1932

(Из песен обывателя)

Когда мне выговор выносят

За то, что сорван промфинплан,

И на собраниях поносят,

И обижают мой карман;

Когда порою стенгазета

Кричит, что я умножил брак,

И с приложением портрета

Дает мне кличку «совдурак», —

Где я найду поддержку? Где?

В моем позоре и беде

Мне утешение — семья,

И быт семейный славлю я:

— Ах, семейный очаг —

Нашей жизни рычаг,

А домашний обед

Нас спасает от бед!

Когда удастся мне по дружбе

Костюмчик за гроши урвать

И по протекции на службе

Себя раз пять премировать;

Когда, пустивши в ход сноровку,

Я ловко обошел приказ

И получил командировку

На осень в Крым иль на Кавказ, —

Где я могу похвастать? Где?

В моем успехе и труде

Мне утешение — семья,

И быт семейный славлю я:

— Ах, семейный очаг —

Нашей жизни рычаг,

И домашний обед

Нас спасает от бед!

При выдвиженье, при сниженье,

Болит ли там иль ломит тут,

В любом и каждом положенье

Семейный нужен нам уют.

Когда я сыт, а выпить не с кем,

Иль, скажем, в карты мне везет,

Иль рассказали мне еврейский

Прелюбопытный анекдот, —

С кем поделиться? Как и где?

В сомненье, в радости, в беде

Мне верный друг моя семья,

И быт семейный славлю я:

— Ах, семейный очаг —

Нашей жизни рычаг,

И домашний обед

Нас спасает от бед!

Пускай кругом все жены служат, —

Я не велел служить жене.

Моя жена — всегда при муже,

И если служит — только мне.

Пускай ругают быт семейный

И пишут против именин,