Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

Молодой господин шел чуть позади, постоянно отставая от деревенщины. Полы халата то и дело цеплялись за высокую траву, а колючки безжалостно впивались в кожу стоп. Когда путники подошли к основанию холма, молодой господин ужасно вспотел. Волосы его прилипли ко лбу, а пижама – к рыхлому телу. Тюльпинс схватился за бок, мучительно пытаясь отдышаться.

– Эй, Красавица! – Парень, видимо, сжалившись, вернулся к Тюльпинсу и протянул руку. – Давай знакомиться. Кай.

– Тюльпинс. – Молодой господин вложил потную ладошку в крепкую ладонь парня.

Тот улыбнулся краем тонкого рта, но больше ничего не сказал.

– А я Сатран, – не оборачиваясь, кинул старик. – Сейчас четыре холма пройдем да будем у нашей деревни. Ты поднажми, нельзя нам останавливаться. Скоро стемнеет, а нам еще скотину загонять.

– Погоди немного, отец, Красавице помочь надо. На холме камни грубые встречаются, не дойдет он.

Кай бесцеремонно стащил с плеч Тюльпинса халат, выудил из высокого кожаного сапога короткий ножичек и поддел им горловину. Молодой господин не успел и вскрикнуть, а Кай уже разорвал халат надвое и самодовольно улыбнулся.

– Ну, садись, Красавица. Будем тебя лечить.

Кай быстро обмотал половинами халата ноги молодого господина и закрепил все двумя атласными завязками. Тюльпинс встал, сделал два робких шага и улыбнулся.

– Спасибо, Кай, – с искренней благодарностью сказал он. Кажется, это был первый раз, когда Тюльпинс кого-то благодарил.

– Ну, ну! Хватит соплей, идем, идем! – прикрикнул старик и ткнул клюкой в горизонт. – Видишь, Кай?! Небо темнеет!

Кай подхватил Тюльпинса под руку, и они побрели вперед. Точнее, вверх. Хоть и покатым казался холм, и кустов на нем встречалось предостаточно, только перехватывай одну ветку за другой, Тюльпинс все равно шел очень медленно. Его грузное тело изнывало от усталости, и тогда он решил отвлечься разговором:

– Кай, а что это была за буря?

– Бать говорит, что это они от Верхних идут. То ли злятся они, что Хранитель наш сбежал, то ли еще чего… – Парень проницательно взглянул на незваного гостя из-под густых бровей. – Ты ж городской, вроде умный, да? Знаешь же, что сбежал Хранитель?

– Да, что-то такое слышал. – Тюльпинс нахмурился, пытаясь припомнить разговоры его матери с ее подругой – госпожой Полуночью.

– Мы все думаем, чего Верхние тогда на нас злятся. Его б нашли, на него б и злились. – Кай сунул в рот черную ягоду с куста. Она брызнула синим соком на его светлую рубашку. – На, держи. Это замалюха, от нее пить меньше хочется. И идти легче сразу. Ну, чего кривишься-то, ешь!

– Эм, нет, спасибо. – Тюльпинс недоверчиво покосился на почерневшие от грязи руки, протягивающие пыльную ягоду. – Так, стало быть, грозы эти опасны?

– Ну, попасть в нее каждый боится. – Кай съел еще одну ягоду и размазал синий сок по подбородку тыльной стороной ладони. – Бать говорит, что эти бури за несколько минут все Хранительство облетают. На каждый город накидываются, на каждую деревеньку, чтоб никто Хранителя прятать не удумал…

– Странно, ни разу такого у нас в городе не видел. – Тюльпинс поджал губы. – А это точно, Кай?

– Да, вот Камеж-путник про это говорил, а он все знает. И убежища он по всему Хранительству сделал да карты нарисовал. Как приезжает, всегда продает такие.

– Кай, а что-нибудь изменилось в вашей деревне после того, как Хранитель пропал? Наш город, к примеру, процветает… Я даже удивился. Выходит, что Хранитель ни на что толком и не влиял.

– Ты что, Красавица, вообще умом тронулся?

Тюльпинс остановился и уперся ладонями в колени, пытаясь отдышаться. В горле его так нещадно драло от жажды, что он даже не нашелся что ответить деревенщине. Молодой господин покосился на черную ягоду, заманчиво колышущуюся на веточке, которую он сам же и побеспокоил. Но тут же отвернулся и брезгливо сморщил нос. Еще не хватало ему свалиться с несварением.

– Эй, я вас долго буду ждать? – крикнул недовольно старик с вершины холма.

Тюльпинс отер со лба пот и двинулся вперед.

– Ты что ж говоришь, не поменялось у вас ничего? – возобновил разговор Кай. – Да по всему Хранительству страх что творится. Так Камеж-путник говорит. Да и у нас урожай хужеет. Траву там внизу видишь, да? А на ее месте не трава должна быть, а рыжка. Из корней рыжки мы кашу варим, из вершков веревки плетем, одежду делаем. А только, что ни посеем, все трава эта поганая вырастает. Нам и жрать так скоро нечего будет, Красавица. А еще за травой этой, вишь? Вон там, ага, куда ты смотришь. Там полоса черная вроде медленно растет, так за ней мертвая земля. Что ни пойдет туда, что ни полетит – все дохнет. Мы с отцом пчел ходили искать, да только улетели они туда… Эх, такой рой был, а! А ты говоришь, не изменилось ничего. Так-то вот…

Тюльпинс недоверчиво посмотрел на парня, а потом вниз, на траву. Мягкая, красная, чем она может быть плоха?

– А трава эта, – словно прочитав мысли Тюльпинса, ответил Кай, – чернеет, как только сорвешь ее. Чернеет, а через час вся рассыпается и исчезает, понял ты? Она есть, пока в земле сидит. А чуть сорвешь, и не будет ее. И меда с нее теперь меньше и меньше. Коль совсем его не станет, худо нам будет, Красавица, ой худо…

Когда путники поднимались на третий холм, Тюльпинс сунул в рот целую горсть ягод и с превеликим удовольствием проглотил чуть кисловатый сок. Идти и на самом деле стало легче. То ли оттого, что ягоды притупили жажду, то ли оттого, что конец пути был близок.

Деревенька, расположившаяся под четвертым холмом, оказалась узкой, но длинной: тянулась вдоль небольшой извилистой реки, через которую перекидывались прочные, крепко сколоченные из крупных бревен мостики. А сразу за рекой начинался лес – такой большой, такой разный, что у Тюльпинса перехватило дыхание. Он видел прежде деревья, но только в оранжерее госпожи Полуночи. Разноцветные, пахучие, они росли там для того, чтобы радовать человека. А от лесных деревьев сразу веяло стойкостью и характером. Словно говорили они: нам до вас нет никакого дела, поколения ваши сменятся, а мы будем расти как росли.

– Ну, чего стоишь, парень, спускайся, спускайся! – взмахнул руками старик. – Некогда нам с тобой нянькаться!

– Чего, больше ваш город? – Кай похлопал Тюльпинса по спине, и тот встрепенулся.

– Больше, конечно, больше, – задумчиво ответил молодой господин, рассматривая маленькие деревянные домишки, спускаясь с холма. – Но здесь… Здесь прекрасно.

– Э, нет, парень, ты не расслабляйся! – прикрикнул Сатран, отирая загорелые руки мокрым полотенцем.

Тюльпинс, из последних сил добравшийся до грубо сколоченной лавки, поднял голову и недовольно покосился на старика.