Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

– Да-да, не смотри так. Сперва к Старейшине пойдем, а уж потом валяться будешь. Если он разрешит.

– А он что, может еще и не разрешить? – простонал молодой господин, даже не пытаясь пошевелить налитыми чугунной тяжестью конечностями. – Это не может подождать до завтра? Пока я высплюсь, приму ванну, в конце концов. Ну и после того как поем, конечно. Я порядком проголодался.

– Ага, как же. – Старик подошел к резному окошку и отодвинул темную занавесь. – Солнце уже садится. Сейчас Кай прибежит, да пойдешь…

Тюльпинс кивнул и лег обратно. Он закрыл глаза и все еще продолжал видеть перед собой красную степь под лучами яркого солнца. Молодой господин поерзал на твердой лавке, вдохнул аромат сухих трав, свежего молока, собственного пота и внезапно застыл, боясь шевельнуться. Впервые ему не хотелось уходить, не хотелось переноситься куда-то. Потому что это «куда-то» уже было здесь.

– Эй, Сатран, – тихо позвал он, – а у вас есть бумага? И может быть, краски? Хочу нарисовать это место. Чтобы не забыть.

– Вон оно как. – Голос старика потеплел. – Понравилось, значит?

Тюльпинс кивнул, надеясь, что Сатран его поймет.

– У нас Старейшина только рисует. Угольками своими елозит…

– Угольками?.. – Тюльпинс по-настоящему огорчился. Как передать цвета угольками?

– Все, вставай, парень. Вон Кай бежит.

Тюльпинс поднялся с большим трудом: вдобавок ко всему у него закружилась голова. А живот так сводило спазмами, что парень чуть не взвыл.

– Нельзя вот так сразу! – плаксиво сказал молодой господин. – Я голоден. И мне просто необходима приличная одежда! Велите мне предстать перед Старейшиной в пижаме и с обрывками халата на ногах? Серьезно?!

Но в небольшую комнату вбежал запыхавшийся Кай и велел поторапливаться. Тюльпинс нехотя вышел из домика, со страдальческим видом ощупал обгоревший на солнце нос и двинулся вслед за Каем. Мимо тихой речки, мимо застывших, словно пустых домов.

На крепком мостике Тюльпинс остановился, восхищенно глядя на рваные облака. Их брюха окрасило в розовый закатное солнце, а горячий ветер, то и дело пробегавший рябью по реке, гнал их все дальше к лесу, призывая уступить место звездам.

– Эй, Красавица! Ты чего рот раскрыл, а?! Торопиться надо! – Кай хлопнул Тюльпинса по плечу и встал рядом. Парень сорвал с головы шляпу и с наслаждением вдохнул чуть сладковатый влажный воздух. – Здорово, да? – кивнул он куда-то в сторону подбородком.

– Да, – согласился Тюльпинс, мигом его поняв. – Такое небо высокое… А в моем городе, кажется, руку поднимешь, а там уже все… предел… – Молодой господин нахмурился, подумав, что слишком разоткровенничался с деревенщиной, и, не говоря больше ни слова, зашагал в сторону леса.

Тюльпинс устал до невозможности и решил больше не предаваться постыдным эмоциям, но все же вновь застыл, восхищенно глядя на высокие сосны. В их окружении он впервые почувствовал себя мелким и незначимым. Но длилось это не дольше минуты: Тюльпинс тут же подумал, что это обычные деревья, пережитки прошлого. А он, между прочим, достопочтенный господин из процветающего современного города. Вспомнив о своем положении и о еще более высоком положении матушки, парень приосанился и поправил курчавые волосы. Все же перед Старейшиной чужого поселения необходимо предстать в хорошем свете. А если уж на тебе измазанная пижама да разорванный халат, тут уж стоит непременно постараться.

Домик Старейшины оказался таким же, как и все дома в деревне, – из крупных бревен да неотесанных досок. Только вот по размеру он был меньше остальных чуть ли не втрое. Перед невысоким крыльцом поскрипывала высокая клетка, где резвились длиннотелые мохнатые зверьки. Почувствовав скверный запах, Тюльпинс брезгливо повел носом: если уж даже Старейшина живет в таком домишке да так следит за своими животными, что и говорить о благосостоянии всей деревни?

Кай шепнул: «Иди» – и почтительно попятился обратно к мосту, неотрывно глядя на маленькое окошко.

Тюльпинс озадаченно пожал плечами, поднялся по ступенькам и тихонько постучал в дверь. Отворять ему не спешили, и молодой господин поморщился от неотвязного чувства, что за ним наблюдают. Уж не из темного окошка ли? Кай туда глупо пялился, вот и занавеска колыхнулась. Тюльпинс прочистил горло, давая понять, что ожидание затянулось.

Но и это не помогло: домик оставался тихим и безжизненным. Парень обернулся к реке, пытаясь рассмотреть в сгущающихся сумерках дом Кая и Сатрана. Не время ли вернуться?

Когда на небе зажглась первая тусклая звездочка, а сотни комаров собрались знатно попировать Тюльпинсом, он занервничал. Не намереваясь ждать больше ни минуты, он с силой ударил в дверь и громко крикнул:

– Эй! Есть кто?! Старейшина или как вас там?!

Дверь тихонько отворилась, и на крыльцо вышел тщедушный мальчишка лет десяти на вид. Он недовольно уставился бледными, как дождевая водица, глазами на незнакомца и резкими движениями одернул светлую рубашку.

– Фонарь возьму только, и пойдем. Двери мне не ломай, тот еще силач нашелся.

Тюльпинс, оторопев, кивнул.

Мальчик устало провел ладошками по впалым щекам, глядя на беснующихся зверьков в клетке, и тихо пожаловался:

– Сладу с ними нет. Осень чуют, любимое время года. Ну да ладно. Ты высокий, сними с крючка фонарь. Да, вот этот.

Тюльпинс послушно передал мальчику простенький фонарик из деревяшек и закопченных стеклышек. Тот достал из широкого кармана рубахи два камешка и чиркнул ими друг об друга. Молодой господин испуганно дернулся, когда сноп искр чуть не угодил ему в лицо. Мальчишка поднял колкие глаза и раздраженно спросил:

– А лучину кто подставлять будет? Я?

– Ч-что?

– А говорят, что в деревнях простофили живут, – забормотал мальчишка под нос, спускаясь со ступенек. Он подобрал тонкую щепку с земли, легко поджег ее новым снопом искорок от камешков и наконец сунул ее в фонарь.

Когда масло разгорелось, мальчишка двинулся вглубь леса, подальше от деревни. Сухие ветви захрустели под его босыми ногами, ковер из порыжевшей хвои мягко зашуршал.

– Эй! – Тюльпинс побежал за мальчишкой, когда тот уже почти скрылся из виду. – Ты поведешь меня к Старейшине?

Мальчик остановился, подняв фонарь до уровня лица, видимо, чтобы лучше было видно его возмущение.

– Да что ты смотришь на меня так?! – Тюльпинсу стало не по себе: от льдистого взгляда по спине то и дело пробегали мурашки. – Где Старейшина?

Мальчик нахмурил бесцветные брови и церемонно поклонился.

– Булутур. Старейшина, – коротко представился он.

Тюльпинс подпрыгнул на месте от возмущения. Он гневно вскинул кулаки и закричал:

– Прекрати глумиться, мальчик! Мне нужно увидеть вашего Старейшину, чтобы мне дали кров! Чтобы меня накормили, в конце концов! Я очень устал и не потерплю твоих шуточек!