Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

– А я все думал, к-к-как тебе сказать! Что ты знаешь о тумане и этих исчезновениях? Т-т-ты можешь поделиться? М-может, вместе м-мы…

– Да, да, я все поняла. Но у тебя вроде бы пытливые мозги. – Эйверин приподняла бровь. – Может быть, ты что-то и сможешь придумать. В общем, сначала у людей зеленеют глаза, а потом…

Тюльпинс замер, лицо его посерело и вытянулось. Он помассировал виски и тихо попросил:

– П-п-продолжай.

– А потом они выбегают в туман и якобы там гибнут.

– Якобы? То есть ты не веришь, что туман всех убивает?

– Додо, мой друг… – Эйверин сглотнула и заговорила быстрее: – Он оставался какое-то время на улице. И с ним ничего не произошло. Убивает не туман, убивает то, ну или тот, что или кто в нем прячется, понимаешь? Я однажды видела парня, который случайно оказался на улице… Он кричал, что кожу его что-то прожигает, видел то, чего не видела я…

Тюльпинс так странно посмотрел на Эйви, что она замолчала.

– Это как-то похоже на… – пробормотал парень.

– Иллюзии? Ты думаешь, что действие тумана можно подделать?.. Но зачем?

– Ясное дело. – Тюльпинс нахмурился. – Чтобы кто попало не совался на улицу. Я всю жизнь живу в Сорок Восьмом, страх перед туманом тут нездоровый, почти первобытный, понимаешь?

– Но выходит, людей все же кто-то убивает? Пользуется тем, что его никто не видит, и… – У Эйверин заскребли кошки на душе. Она не смогла договорить. Выходит, ее отец помогает держать в страхе целый город?

– Идем, Эйвер. – Тюльпинс кивнул на гудящий Завод. – Скоро все начнется.

Они дошли к северной части стены и уселись на ступени одного из домов. Говорить не было никакого желания. У Эйверин на душе стало так паршиво, что ей хотелось накинуться на кого-нибудь и поколотить до полусмерти.

Лучше бы ее отец оставался потерянным героем, чем подлецом. Пусть все окажется неправдой, пусть будет другое объяснение тому, что каждую ночь он стоит над городом на балконе дома госпожи Полуночи и к утру лишается сил от усталости.

А Тюльпинс вертел в руках сверток с загадочными монетками. Одну хотел даже сунуть в рот, но потом нахмурился и почему-то передумал.

Вдруг в конце улицы показались неясные тени: двое или трое шли медленно, переговариваясь и то и дело наклоняясь к чему-то на земле. Тюльпинс беспокойно заерзал, собираясь встать, но Эйверин быстро шепнула:

– Сиди. Над нами нет фонаря. Не будем шевелиться, и они нас не заметят.

Вскоре незнакомцы поравнялись с домом, на крыльце которого затаились Тюльпинс и Эйви.

Один из мужчин нес на плече чье-то тело, а другой семенил рядом и торопливо приговаривал:

– Чин, поскорей бы, а? Чин, мне кажется, темнее стало. А вдруг найдет она нас, а, Чин? У нас ведь для защиты ничего и не осталось, да, Чин?

Тот, кто был крупнее и тащил на себе ношу, остановился и утер пот со лба.

– Зойди, ты помолчал бы, а? Нам еще идти и идти. Помог бы лучше.

– Чин, я бы помог, да не утащу…

Так, переговариваясь и споря, мужчины двинулись дальше. Когда они отошли на десяток метров, Эйви наклонилась к Тюльпинсу и прошептала:

– Идем! Вставай, вставай! Идем за ними!

Тюльп широко раскрыл рот и замахал руками.

– И не п-п-п-подумаю, ты что! Это ведь м-м-может быть опасно!

– Тюльпинс, вставай! Мы только теряем время! – Эйверин ткнула парня в бок и, видимо, попала в поврежденное ребро: лицо его исказилось от боли.

– Мне с-с-страшно, ясно?! Я б-боюсь, довольна?! Эти ребята один раз так меня приложили, что до сих пор в голове звенит! Ах, нет, п-п-простите! Сейчас у меня в ней звенит, потому что одна маленькая девчонка совсем озверела!

– Ничего ты не боишься! – Эйверин сбежала со ступенек и с отчаянием посмотрела на трусливого увальня. – Ну пожалуйста, Тюльпинс! Ты не хочешь в этом разобраться? Маленький Хайде погиб, Гёйлам погиб! – Голос ее зазвенел. – Мой Додо погиб! Я должна во всем разобраться! Не пойдешь со мной, значит, я пойду одна!

Тюльпинс смотрел на девочку исподлобья и, как никогда, походил на маленького капризного ребенка. Уж не хныкать ли он собрался?

– М-м-мой единственный друг так погиб, – пробормотал парень. И действительно, широкое лицо его повлажнело от слез. Они мигом замерзали, оставляя на щеках белесоватые дорожки.

Эйверин смешалась: никогда прежде не видела она плачущего мужчины. Даже маленький Хайде старался не распускать нюни, он хотел казаться сильным. Но тот, кто сидел перед ней, был воплощением слабости. Какой же он молодой мужчина? Так, ребенок, которого чей-то злой умысел засунул в огромное тело. Наверное, верхняя губа ее оттопырилась из-за нахлынувшего отвращения, и Тюльпинс это увидел. Он закрыл лицо руками и зарыдал в голос.

Эйви, не сказав ни слова, пошла вслед за незнакомцами и еще долго слышала за спиной тихие всхлипывания.

Когда Эйверин настигла мужчин, они доставали один за другим камешки в старой стене. Вот так дела… Значит, злодеев стоит искать вовсе не в Сорок Восьмом?

Они выбрались из города и стали взбираться на гору. Когда их спины растворились во тьме, девочка подбежала к стене и принялась тихо и быстро ее разбирать. К ее огромному удивлению, вскоре она услышала за спиной голос Тюльпинса:

– Я п-п-п-помогу. И п-пойду с тобой. Ради Самсела.

– Тогда не стой, – кинула ему Эйви через плечо. – Помогай давай. Зря, что ли, у тебя такие огромные ручищи отрастали?

Девочка старалась не смотреть на бывшего господина. Она снова и снова сравнивала его с маленьким Додо, готовым противостоять Рауфусу и его друзьям, и не могла отделаться от ощущения гадливости.

Взбираться на гору Эйверин оказалось легко: всюду росли невысокие кусты, их гибкие, но прочные ветви становились отличными помощниками. Но вот Тюльпинс тащился медленно, охал, ойкал и стонал, и Эйви сто раз прокляла тот момент, когда убеждала толстяка тащиться следом за собой. И зачем она это сделала? Все время ведь отлично справлялась сама, а тут захотелось, чтобы кто-то оказался рядом. Нужно было взять Крикуна, он товарищ куда надежнее.

Вскоре они поднялись к Желтой горе, и с нее в лица им полетели замерзшие песчинки, царапающие кожу, мешающие видеть и даже дышать.

– Эйвер, к-куда, ты говорила, они подевались? – просипел выбившийся из сил Тюльпинс.

– А я тебе и не говорила! – ответила Эйверин, перекрикивая ветер. – Я понятия не имею! Здесь очень темно! И это ты виноват! Нечего было так долго тащиться наверх!

– Я знаю! Я знаю, к-к-куда нам надо! – Парень шагнул навстречу, пытаясь достать что-то из кармана. – Я п-подобрал это вон там! С того склона видно город! Нам нужно выше!

Эйверин удивленно уставилась на вещицу, которую Тюльпинс вертел в руках. Желтая стекляшка с небольшим крючком. Она ведь видела ее столько раз!

– Это сережка Гёйлама! Моего друга! Когда ты ее нашел?!