Агата Кристи - Таинственный противник

Увы! Беседа в комнате велась такими тихими голосами, что расслышать хоть что-нибудь было невозможно. Горничная не посмела хоть слегка приоткрыть дверь. Миссис Вандемейер сидела к ней прямо лицом, а Таппенс была высокого мнения о рысьей способности своей хозяйки все видеть и подмечать.

Девушка чувствовала, что готова многое отдать за то, чтобы услышать, о чем говорилось в будуаре. Если произошло что-то неожиданное, они могли заговорить о Томми. Она в отчаянии задумалась, а потом ее лицо просветлело. Таппенс быстро прошла по коридору в спальню миссис Вандемейер, в которой находилось французское окно, выходившее на балкон, шедший вдоль всей квартиры. Быстро выскользнув из окна, Таппенс бесшумно прошла по нему, пока не достигла окна будуара. Как она и надеялась, окно было слегка приоткрыто, и голоса за окном были хорошо слышны.

Таппенс внимательно прислушивалась, но не слышала ничего, что можно было бы так или иначе связать с Томми. Говорившие, по-видимому, спорили по поводу какого-то вопроса, и наконец русский в отчаянии воскликнул:

– С вашей всегдашней безрассудностью вы рано или поздно подведете нас всех под монастырь!

– Да неужели? – рассмеялась женщина. – Правильно выбранная известная личность – лучший способ прекратить все подозрения. Когда-нибудь вы это поймете, и, думаю, скорее раньше, чем позже.

– А пока вы везде появляетесь с этим Пилем Эджертоном… А он не только самый, по-видимому, известный К. С. [33] Королевский советник – барристер (адвокат высшего ранга, имеющий право выступать в суде), которого королевская семья выбрала в качестве советника по юридическим вопросам. в Англии, но еще и человек, чье хобби – криминология. Это сущее сумасшествие.

– Я знаю, что его красноречие спасло сотни людей от виселицы, – спокойно сказала миссис Вандемейер. – Ну и что? Может быть, мне самой понадобится его искусство. Если да, то как здорово будет иметь такого друга в суде, или еще лучше – при вынесении приговора…

Борис встал и заходил по комнате. Он был очень взволнован.

– Вы очень умная женщина, Рита, но вы дура! Слушайтесь меня и прекратите ваши отношения с Пилем Эджертоном.

Миссис Вандемейер отрицательно покачала головой.

– Думаю, что я этого не сделаю.

– Вы отказываетесь? – В голосе русского послышались неприятные нотки.

– Отказываюсь.

– Тогда, клянусь небесами, – рявкнул русский, – мы посмотрим…

Со сверкающими глазами миссис Вандемейер поднялась на ноги.

– Вы забываете, Борис, – произнесла она, – что я ни перед кем не отчитываюсь. Я получаю приказы только от… мистера Брауна.

Мужчина в отчаянии воздел руки.

– Вы невозможны, – пробормотал он. – Просто невозможны! Может быть, уже слишком поздно. Говорят, что Пиль Эджертон за версту чувствует преступление. Может быть, уже сейчас он что-то заподозрил. Он подозревает…

Миссис Вандемейер с жалостью посмотрела на него.

– Будьте уверены, Борис, он ничего не подозревает. Ваша обычная галантность куда-то испарилась, и вы забыли, что я еще и красивая женщина. И уверяю вас, что это все, что интересует Пиля Эджертона.

Борис с сомнением покачал головой.

– Он знает о преступлениях больше, чем любой другой человек в Англии. И вы надеетесь, что сможете обвести его вокруг пальца?

Миссис Вандемейер прищурила глаза.

– Если он так хорош, как вы о нем рассказываете, то мне еще интереснее попытаться!

– Боже мой, Рита…

– Кроме того, – добавила женщина, – он очень богат. А я никогда не отказывалась от денег. Необходимые материальные ресурсы, знаете ли…

– Деньги, деньги! В этом вся ваша проблема, Рита. Я уверен, что вы можете душу продать за деньги. Уверен… – Он помолчал, а потом тихим, значительным голосом произнес: – Иногда мне кажется, что вы можете продать… всех нас!

Миссис Вандемейер улыбнулась и пожала плечами.

– В этом случае цена будет огромной, – легкомысленно сказала она. – Такую цену сможет заплатить только миллионер.

– Ага, – прорычал русский. – Вот видите – значит, я прав!

– Милый Борис, вы что, шуток не понимаете?

– А это была шутка?

– Ну конечно.

– На это я могу сказать только, что у вас довольно странный юмор, Рита.

Миссис Вандемейер улыбнулась:

– Давайте не будем ссориться, Борис. Позвоните; давайте лучше выпьем еще.

Таппенс бросилась назад. Осмотрев себя в зеркале миссис Вандемейер, она чопорно ответила на звонок.

Беседа, которую услышала девушка, хотя и была интересна сама по себе, так как раскрывала, что Борис и Рита являлись соучастниками, ничего не говорила о нынешнем состоянии дел. Имя Джейн Финн даже не упоминалось.

На следующее утро Альберт в нескольких словах объяснил Таппенс, что никаких вестей не появилось. Казалось невероятным, что Томми, если с ним все было в порядке, ничего ей так и не сообщил. Ее сердце похолодело от дурных предчувствий… А если представить себе… Она мужественно заставила себя не беспокоиться. В этом нет никакого смысла. Но в то же время девушка ухватилась за возможность, которую предоставила ей хозяйка.

– По каким дням у вас обычно были выходные, Пруденс?

– Обычно по пятницам, мэм.

Миссис Вандемейер приподняла брови.

– А сегодня как раз пятница! Думаю, что сегодня вам не хочется этого выходного, ведь вы только вчера приступили к работе?

– А я как раз хотела вас о нем попросить, мэм…

Миссис Вандемейер посмотрела на нее на минуту дольше, чем это было необходимо, а потом улыбнулась.

– Хотела бы я, чтобы вас сейчас услышал граф Степанов. Он вчера сделал кое-какие предположения по вашему поводу, – ее улыбка сделалась шире и стала похожа на кошачью. – Ваша просьба очень… типична. Я полностью удовлетворена. Хоть вы ничего и не понимаете, но можете взять на сегодня выходной. Мне все равно, я обедаю сегодня не дома.

– Благодарю вас, мэм.

Таппенс почувствовала облегчение, когда смогла уйти от хозяйки. Она еще раз призналась себе, что боится, жутко боится этой красивой женщины с жестокими глазами.

Когда Таппенс заканчивала полировку серебра, в дверь позвонили, и она пошла открывать. На этот раз это был не Виттингтон, не Борис, а незнакомый мужчина поразительной наружности.

Чуть выше среднего роста, он тем не менее производил впечатление крупного человека. Его лицо, гладко выбритое и поразительно подвижное, несло выражение власти и силы, намного превосходивших то, что Таппенс приходилось встречать до этого. Он прямо-таки излучал личное обаяние.

Какое-то время Таппенс не могла решить, актер он или юрист, но вскоре ее сомнения рассеялись.

– Сэр Джеймс Пиль Эджертон, – представился мужчина.

Девушка посмотрела на него с новым интересом. Так вот каким был знаменитый королевский советник, чье имя было известно всей Англии! Таппенс слышала, что о нем говорили как о будущем премьер-министре. Было известно, что он уже один раз отказался от этого поста ради своей профессии, предпочтя остаться простым представителем шотландского электората.