Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 6. Дело о блондинке с подбитым глазом

Мейсон проследовал за Гленмором в просторную комнату в дальнем конце передней. Комната эта, как видно, служила одновременно и кабинетом, и библиотекой, и гостиной, и берлогой.

Джейсон Бартслер сидел в глубоком кресле с гобеленовой обивкой, уперев ноги в домашниках в подставку для ног. Слева от кресла стоял массивных размеров стол, уставленный книгами, журналами, бумагами, портфелем и настольной ручкой. Справа от кресла находился карточный столик, на нем — стакан с водой, еще несколько книг, подставка для курительной трубки, баночка с табаком, пепельница, спички и графинчик с виски. На графин падали солнечные лучи, которые, преломляясь в его граненых стенках, причудливо отражались в янтарной жидкости.

Джейсон Бартслер, высокий, благонравного вида мужчина с насмешливым выражением лица, приподнялся со своего места.

— Как поживаете, мистер Мейсон, — спросил он, обмениваясь рукопожатием. — Похоже, Дайане удалось заполучить самого влиятельного и талантливого юриста. Я полагаю, что вы уже знакомы с моим компаньоном мистером Гленмором. Он представился вам?

— Да.

— Что это за история с Дайаной? Мне только сейчас рассказали об этом. Фрэнк, какого черта вы сразу не сообщили мне о конфликте?

— Миссис Бартслер полагала, что девушка вряд ли осмелится вернуться и, таким образом, мы никогда о ней больше не услышим. Она решила, что Дайана просто-напросто удрала. Мне не хотелось бы вас беспокоить.

Можно подумать, сейчас я очень спокоен. Дайана — славная девушка. Быть может, Мейсон, вы сами расскажете, что все-таки произошло.

— Насколько я смог разобраться в этой истории, — сказал Мейсон, — она допустила ошибку, приняв приглашение вашего пасынка отужинать с ним вдвоем. Кончилось тем, что ей пришлось возвращаться домой на своих двоих. Затем она застала пасынка в своей комнате, а немного спустя была обвинена в краже. Я убежден, что на нее нагнали столько страху, что она вынуждена была бежать из дома среди ночи, когда на ней был один халат да шуба, которую она успела подобрать в передней, и туфли на босу ногу. Ока осталась голодная, холодная, без единого гроша в кармане и крыши над головой.

— По вашему рассказу можно подумать, что ее, по меньшей мере, зарезали, — раздраженно промолвил Бартслер. — Зачем делать из мухи слона? Ведь фактически ей же никто не указывал на дверь?

— Ее запугали для того, чтобы она ушла.

— Чем, черт возьми, ее могли запугать?

— Физическим насилием и угрозой принятия еще более крутых мер.

— Кто ей угрожал?

— Карл Фретч и его мать. Они ведь вытолкнули ее из собственной комнаты?

— Чего вы теперь хотите?

— Во-первых, забрать вещи из ее комнаты. Во-вторых, получить ее жалованье за две недели вперед. В-третьих, ей должны быть принесены извинения и даны определенные гарантии, что либо она получит рекомендательное письмо от вашего имени, либо же ей будет обещано, что ее личность не будет охарактеризована отрицательно, если с вами свяжется кто-нибудь из ее потенциальных работодателей; в дополнение ко всем этим требованиям я требую справедливую денежную компенсацию за нанесение ей психической и телесной травмы.

Бартслер повернулся к Гленмору:

— Будьте любезны, попросите сюда мою жену, и пусть она захватит с собой Карла.

Снесколько удивительной для человека его комплекции живостью Гленмор вскочил на ноги и скользящей тенью быстро и бесшумно выплыл из комнаты. Торжествующая улыбка, которую ему не удавалось скрыть, смягчила жесткие очертания его рта.

— Прежде всего необходимо собрать одежду и вещи мисс Рэджис, чтобы я доставил их ей. Что же касается всего остального, вы бы лучше посоветовались с вашим адвокатом, а то получится будто я вас перехитрил.

— Для этого дела никакого адвоката мне не понадобится, — отрезал Бартслер. — Кроме того, я вовсе не собираюсь отпускать Дайану.

— Вы напрасно надеетесь, что она согласится остаться у вас в создавшихся условиях. Это нереально.

Бартслер нахмурился.

— Я не допущу этого даже за миллион, Мейсон. У меня просто в голове не укладывается, как это могло случиться. Но ничего, сейчас разберемся, а там — посмотрим.

— На этот раз все обстоит гораздо серьезнее, чем вы думаете, — сказал Мейсон.

— Очевидно, вы правы. Однако я исключительно доволен этой девушкой. Она читает с интересом, с выражением. До нее все, кого я нанимал, бубнили что-то себе под нос, отчего у меня начинали слипаться глаза и пропадало всякое желание противостоять их убаюкивающим голосам: как будто летишь в самолете и сопротивляешься гулу двигателей, от которого клонит ко сну… А вот и они.

Мейсон поднялся, чтобы приветствовать женщину с юношей.

В облике миссис Бартслер сквозило нечто холодное, чопорное. Весь ее вид: лицо, волосы и фигура свидетельствовали о постоянном уходе за собой. Она походила на тридцатипятилетнюю женщину, уверенную, что ей не дадут и двадцати восьми. Трудно было поверить, что стоявший рядом с ней юноша — ее сын.

Карл Фретч был стройный брюнет с тщательно ухоженными бачками, удлиненными на дюйм ниже уровня мочки в лучших традициях Голливуда. Он старался держаться с высокомерием, не соответствующим его юным летам, и от этого его наигранность выглядела неестественной.

Джейсон Бартслер представил Перри Мейсона. Когда все снова расселись, он сразу же взял быка за рога.

— Перри Мейсон, — сказал Бартслер, — представляет интересы Дайаны Рэджис. Она считает, что ее при унизительных для нее обстоятельствах выгнали из дома, даже не дав одеться как следует. Что вы на это скажете, друзья?

— Много чего, — ледяным тоном ответила миссис Бартслер с абсолютно непроницаемым лицом.

— Хорошо, а что именно? — осведомился Бартслер.

— Карл, расскажи ему.

— Только этого не хватало, — бросил Карл, презрительно махнув рукой.

— Но, Карл, тебе же известны все факты.

— Она — женщина, мама. А обсуждать женщину — женское занятие.

— Ну, ладно, — сказала миссис Бартслер. — Вообще говоря, эту девушку нельзя было даже близко подпускать к порогу нашего дома. Какая-то актриса. Вот и работала бы на здоровье в подобающем ей месте. Ей не место в порядочных семьях.

— Тем не менее это не мешало бы вам дать ей пару недель на поиск новой работы и обращаться с ней более цивилизованней, — негромко заметил Бартслер.

Его жена продолжала с холодным высокомерием:

— Я подумала, вдруг ей одиноко, и попросила Карла проявить к ней участие. Карл пригласил ее поужинать в ресторане. Она там нализалась и позволила какому-то проходимцу ухаживать за собой, и, очевидно, ей это было настолько приятно, что она отказалась возвращаться домой с Карлом. По возвращении домой он обнаружил в машине ее сумочку. Отнес сумочку в ее комнату, положив на видное место, как вдруг обнаружил в ней бриллиантовый кулон, из-за которого я перевернула весь дом. Карл тотчас же явился ко мне, и я решила сама во всем разобраться. Это уже не первый подобный случай с тех пор, как в нашем доме появилась мисс Рэджис, однако у меня не было каких бы то ни было оснований подозревать именно ее, и я объяснила все своей рассеянностью. Чувствуя свою вину, мисс Рэджис испарилась, как только я вошла в ее комнату. Она не возвращалась, и я даже начала волноваться; но поскольку у меня не было намерений сообщать в полицию о происшедшей краже, я понимала, что мне не оставалось ничего другого, как ожидать ее возвращения. Нет никакого сомнения, что у нее полно подруг и даже приятелей, к кому она могла бы попроситься на ночлег.