Агата Кристи - Скрюченный домишко; День поминовения

— Возможно, о нем есть сведения в посольстве. Только в каком?

— Понятия не имею. Скажу вам правду, Рейс. Она писала письмо, а я... потом прочитал его оттиск на втором листе. Письмо любовное, сомнений нет — но имени там не было.

Рейс предусмотрительно отвел глаза в сторону.

— Это уже пища для размышлений. Например, появляется мотив у леди Александры — если у ее мужа был роман с вашей женой. Она из тех, кто живет напряженной внутренней жизнью.

Тихий омут, вещь в себе. Такие в трудную минуту способны на убийство. Видите, уже кое-что. Значит, есть загадочный Браун, есть Фарради и есть его жена, да еще и молодая Айрис Марль. А что насчет оставшейся дамы, Рут Лессинг?

— Рут здесь вообще ни при чем. По крайней мере, никакого мотива у нее быть не могло.

— Ваша секретарша? А что она за человек?

— Самое дорогое для меня существо на свете, — заговорил Джордж с энтузиазмом. — Фактически член семьи. Моя правая рука... нет человека, которого я ценю выше, которому доверяю больше.

— Вы к ней привязаны, — констатировал Рейс, задумчиво глядя на собеседника.

— Я ей предан. Эта девушка, Рейс, — настоящая находка. Я полностью на нее полагаюсь. Честнейшее и милейшее существо.

Рейс хмыкнул и не стал развивать эту тему. Никоим образом он не дал Джорджу понять, что в графе «Мотив» поставил против имени Рут Лессинг жирную галочку. У «самого дорогого существа на свете» могли быть очень серьезные причины для того, чтобы отправить госпожу Джордж Бартон на тот свет. Например, элементарная корысть — самой в ближайшем будущем стать госпожой Бартон. Не исключено, что она искренне влюблена в своего работодателя. Но мотив отправить Розмари в мир иной у этой дамы был.

Вслух же он сказал:

— Вам, наверное, приходило в голову, что хороший мотив был у вас самого.

— У меня? — на лице Джорджа отразилось изумление.

— Вспомните Отелло и Дездемону.

— Понятно. Но у нас с Розмари все было не так. Разумеется, я ее обожал, но всегда знал — с какими-то вещами мне придется мириться. Не скажу, что она не была ко мне привязана, — была. Очень привязана, всегда нежна со мной. Но я ведь редкий зануда, от этого никуда не деться. Какая со мной романтика? Короне, когда я принял решение на ней жениться, то понимал: жизнь моя не будет сплошь медом и сахаром. Да и она меня об этом предупредила. Конечно, когда у нее кто-то появился, мне было больно, но предположить, что я мог бы ее хоть пальцем тронуть...

Он помолчал, потом продолжил, совершенно другим тоном:

— Если бы ее убил я, какой мне резон теперь все это разгребать? Официально — это самоубийство, шумиха улеглась, все обо всем забыли. Надо быть полным идиотом...

— Совершенно верно. Поэтому всерьез я вас и не подозреваю, дорогой друг. Будь вы убийца и окажись в ваших руках эти письма, вы бы их тихонечко сожгли и сидели себе спокойно. Теперь переходим к самой занимательной части нашего расследования. Кто написал эти письма?

— Что? — Джордж даже вздрогнул. — Понятия не имею.

— То есть вам это не так интересно. Но это очень интересно мне. Это первый вопрос, который я вам задал. Насколько я понимаю, их едва ли написал убийца. Зачем ему рубить сук, на котором он сидит, ведь все, как вы говорите, улеглось, версия о самоубийстве была официально признана. Так вот — кому понадобилось проводить раскопки?

— Слугам? — туманно предположил Джордж.

— Возможно. Если так, каким слугам, что им известно? У Розмари была наперсница?

Джордж покачал головой:

— Нет. Тогда у нас работала повариха, госпожа Паунд, она и сейчас с нами, и еще две служанки. Но они ушли, проработав у нас недолго.

— Что ж, Бартон, если вам нужен мой совет — как я понимаю, нужен, — я бы сказал: надо как следует подумать. С одной стороны, есть очевидный факт — Розмари умерла. Вернуть ее из царства мертвых не удастся, как ни старайся. Улик, указывающих на самоубийство, недостаточно — но нет и улик, очевидно говорящих об убийстве. Допустим, Розмари убили — сделаем такое допущение, — готовы ли вы во всем этом копаться? Вас ждут неприятные откровения, публичная стирка грязного белья, романы вашей жены станут достоянием гласности...

Джордж Бартон поморщился и гневно воскликнул:

— По-вашему, я должен позволить какой-то скотине выйти сухим из воды? Этому олуху Фарради с его напыщенными речами и драгоценной карьерой? И при всем этом — трусливому убийце?

— Просто вы должны понимать, что повлечет за собой такое расследование.

— Мне нужно знать правду.

— Прекрасно. Тогда с этими письмами надо идти в полицию. Скорее всего, они легко найдут их автора и выяснят, что ему известно. Но имейте в виду — если эту машину запустить, остановить ее будет невозможно.

— Ни в какую полицию я не пойду. Именно поэтому я обратился к вам. Я хочу расставить для убийцы ловушку.

— Какую еще ловушку?

— Объясняю: я собираю вечеринку в «Люксембурге». Хочу пригласить и вас. Там будут все те же: чета Фарради, Энтони Браун, Рут, Айрис и я. Я все продумал.

— Что же именно?

Джордж издал короткий смешок.

— Это моя тайна. Я все испорчу, если скажу кому-то заранее — даже вам. Я хочу, чтобы вы пришли туда без предвзятого мнения — и посмотрим, что произойдет.

Рейс резко подался вперед. Голос его неожиданно зазвенел.

— Мне это не нравится, Джордж. Романтические мелодрамы хороши для книг. Идите в полицию — там работают люди, которые вам нужны. Они знают, как решать такие проблемы. Это профессионалы. Устраивать любительский спектакль в мире криминала не рекомендуется.

— Поэтому я и хочу, чтобы там были вы. Вы же не любитель.

— Дорогой друг, вы намекаете на мой опыт работы в разведке — и при этом хотите держать меня в неведении?

— Это необходимо.

Рейс покачал половой:

— Извините. Я вынужден отказаться. Ваш план мне не нравится, и участвовать в нем я не буду. И вам советую быть разумным мальчиком и отказаться от него.

— Нет, не откажусь. Я все продумал.

— Что за глупое упрямство? Я в таких спектаклях разбираюсь лучше вас. И ваша затея мне не нравится. У вас ничего не получится. К тому же она может оказаться просто опасной. Вы об этом подумали?

— Конечно, кое для кого она будет очень даже опасной.

Рейс вздохнул.

— Вы не понимаете, во что ввязываетесь. Что ж, я вас предупредил. Последний раз прошу — откажитесь от этой вашей головоломки.

Но Джордж Бартон решительно покачал головой.

Утро второго ноября выдалось сырым и мрачным. В гостиной дома на Элвастон-сквер стояла такая полутьма, что к завтраку пришлось зажигать свет.

Обычно Айрис завтракала кофе с тостами в своей комнате наверху, но в этот раз она спустилась в гостиную и сидела, похожая на привидение, гоняя по тарелке недоеденную пищу. Джордж нервно шуршал газетой, а на другом краю стола Лусилла Дрейк рыдала в платок.