Агата Кристи - Фокус с зеркалами. Зернышки в кармане. В неизвестном направлении. Хикори, Дикори, Док...

— Я здесь пробыла очень недолго, — ответила Хилари, — но пока что она мне кажется просто волшебной.

— Вот как. А Старый город вы видели? Он вам понравился?

— По-моему, он прекрасен.

— Да, он прекрасен. Там везде чувствуется прошлое — прошлое, полное козней, шепота, скрытой деятельности, всяких тайн и страстей города, замкнутого в своих стенах и узких уличках. Знаете, мадам, о чем я думаю, прогуливаясь по улицам Феса?

— О чем же?

— О вашей лондонской Грейт-Вест-роуд. Об огромных фабриках по обе ее стороны. Я думаю об этих зданиях, залитых неоновым светом, так что все работники видны с улицы пассажирам проезжающих автомобилей. Там нет ничего скрытого, ничего таинственного. Нет даже занавесок на окнах. На тех, кто там трудится, может смотреть хоть весь мир, как если бы мы срезали верхушку муравейника.

— Вы хотите сказать, — заинтересовалась Хилари, — что вас привлекает именно контраст?

Мосье Аристид кивнул своей черепашьей головкой.

— Да, — пояснил он. — Там все открыто, а на старых улицах Феса нет ничего au grand jour. Все скрыто, все затенено… Но… — он наклонился вперед и постучал пальцем по медному кофейному столику, — на самом деле все так же. Та же жестокость, то же угнетение, то же властолюбие, те же торги и сделки.

— Вы считаете, что человеческая природа везде одинакова? — спросила Хилари.

— Да, в любой стране. И в прошлом, и в настоящем правят две вещи: жестокость и доброта. Либо одно, либо другое, а иногда — и то и другое. — Не меняя тона, он осведомился: — Я слышал, мадам, что вы попали в Касабланке в страшную авиакатастрофу?

— Да.

— Завидую вам, — был неожиданный ответ.

На удивленный взгляд Хилари мосье Аристид яростно закивал головой в подтверждение своих слов.

— Да-да, — добавил он, — вам можно только позавидовать. Вы приобрели бесценный опыт. Хотел бы я оказаться столь близко к смерти. Испытать такое и остаться в живых… вам не кажется, мадам, что вы изменились после этого?

— Да, хотя не в лучшую сторону. После сотрясения мозга у меня ужасные головные боли и провалы в памяти.

— Это всего-навсего мелкие неудобства, — махнул рукой мосье Аристид, — но зато вы прошли испытание духа, правда?

— Да, — задумчиво отозвалась Хилари, — я прошла испытание духа.

Перед глазами у нее стояла бутылка минеральной воды и горка таблеток.

— Мне такого испытать не доводилось, — мрачно заметил мосье Аристид. — Многое другое довелось, но не это.

Он встал, поклонился, сказал: «Mes hommages, Madame», и удалился.

«До чего же похожи все аэропорты, — размышляла про себя Хилари. — Все они удивительно безличны, все удалены от города, который обслуживают, и у пассажира появляется странное чувство пребывания нигде. Можно лететь из Лондона в Мадрид, в Рим, в Стамбул, в Каир, куда угодно, и если рейс транзитный, вы не получите ни малейшего представления о том, как выглядят эти города. Даже если вам удастся взглянуть на них с воздуха, они покажутся вам расцвеченной картой, детской постройкой из кубиков. И почему, — подумала она с досадой, оглядываясь вокруг, — в эти аэропорты нужно всегда приезжать так рано?»

Почти полчаса они просидели в зале ожидания. Миссис Келвин Бейкер, решившая сопровождать Хилари в Марракеш, болтала без умолку. Хилари отвечала почти машинально и вдруг осознала, что изливающийся на нее поток красноречия течет по новому руслу. Внимание миссис Келвин Бейкер переключилось на двух сидевших с нею рядом туристов. Это были высокие светловолосые ребята, один американец, лучившийся широкой дружеской улыбкой, второй — то ли датчанин, то ли норвежец довольно сумрачного вида, говоривший медленно, веско и педантично, тщательно подбирая английские слова. Американец явно был рад встрече с соотечественницей, но миссис Келвин Бейкер, верная долгу дружбы, вспомнила о существований Хилари.

— Мистер… Хочу вам представить мою знакомую, миссис Беттертон.

— Эндрю Питерс. Для друзей — Энди.

Второй молодой человек церемонно поднялся и, чопорно поклонившись, представился:

— Торкил Эриксен.

— Вот и познакомились, — обрадовалась миссис Келвин Бейкер. — Вы летите в Марракеш? Моя спутница едет туда впервые…

— Я тоже, — сказал Эриксен. — Тоже еду туда в первый раз.

— И я, — отозвался Питерс.

Внезапно ожил репродуктор, выплюнувший хриплое объявление на французском. Разобрать слова было практически невозможно, но ясно было, что их приглашают в самолет.

Рядом с миссис Бейкер и Хилари сидели четверо: Питерс, Эриксен, высокий худой француз и суровая монахиня.

День был ясный, солнечный, и полет проходил без затруднений. Полуприкрыв глаза и откинувшись на спинку кресла, Хилари изучала соседей, стараясь отвлечься от одолевавших ее неприятных мыслей.

На один ряд впереди, с другой стороны от прохода, сидела миссис Келвин Бейкер, похожая в своем сером дорожном костюме на толстую самодовольную утку. На подсиненные волосы была нацеплена шляпка с полями, в руках у миссис Бейкер был иллюстрированный журнал. Время от времени она наклонялась вперед, чтобы привлечь внимание сидевшего перед ней жизнерадостного американца, Питерса. Он охотно поворачивался к ней, демонстрируя широкую улыбку, и с энтузиазмом вступал в разговор. «До чего же американцы открыты и дружелюбны, — подумала Хилари, — не то что чопорные англичане». Она не могла представить себе, скажем, мисс Хетерингтон непринужденно беседующей в самолете с молодым человеком, пусть даже своим соотечественником, да и сам соотечественник едва ли отнесся бы к ней столь же благосклонно, как этот американец.

Рядом с Хилари по другую сторону прохода сидел норвежец, Эриксен Поймав ее взгляд , он чинно поклонился и, перегнувшись, дал ей только что прочитанный журнал, который она с благодарностью приняла. Позади норвежца сидел худой темноволосый француз. Вытянув ноги, он, похоже, спал.

Хилари оглянулась назад. Суровая монахиня сидела за ней, и, когда их глаза встретились, Хилари ничего не смогла прочитать в ее безразличном, безучастном взгляде. Она сидела неподвижно, сложив руки. Женщина в традиционном средневековом одеянии, и при этом путешествующая самолетом, показалась Хилари довольно курьезной приметой времени.

Шесть человек, летящих вместе в течение нескольких часов, подумала Хилари, направляющихся в разные места с разными целями. Возможно, после полета они разойдутся и уже никогда не встретятся. Она как-то читала роман, построенный на этой коллизии. Там прослеживалась судьба каждого из пассажиров. Француз, скорее всего, летит в отпуск, уж больно он усталый. Молодой американец похож на студента. Эриксен, наверное, собирается поступить на работу, а монахиня явно едет к себе в обитель.