Агата Кристи - Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Больше никого?

— По-моему, нет. Нет, никого, точно никого. — Блейк с любопытством посмотрел на Пуаро. — А кто еще там мог быть?

— Возможно, гувернантка…

— А, понятно. Нет, ее в тот день с ними не было. Забыл, как ее звали. Славная женщина. Очень трепетно относилась к своим обязанностям. Анджела, по-моему, доставляла ей немало хлопот.

— Чем?

— Вообще-то она была неплохой девчушкой, но порой становилась неуправляемой. Часто устраивала разные шуточки. Один раз, когда Эмиас был увлечен работой, она сунула ему за шиворот слизняка. Он вскочил как ужаленный. Ругал ее на чем свет стоит. Именно после этого случая он стал настаивать на ее отъезде в частную школу.

— В частную школу?

— Да. Я не хочу сказать, что он ее не любил, просто порой он от нее уставал. К тому же, я думаю, всегда думал…

— Да?

— Что он немного ревновал. Кэролайн была просто рабыней у Анджелы. Для нее прежде всего существовала Анджела, а потом уж все остальные. И Эмиас, естественно, был этим недоволен. У Кэролайн были свои причины так относиться к сестре. Мне не хотелось бы касаться подробностей, но…

— Причина была одна, — перебил его Пуаро, — Кэролайн Крейл не могла простить себя за то, что нанесла когда-то девочке увечье.

— Так вам и это известно! — воскликнул Блейк. — Я не хотел об этом говорить. Зачем ворошить прошлое? Да, именно это, по-моему, было причиной чрезмерного ее баловства. Кэролайн, по-видимому, всеми силами хотела искупить свою вину.

Пуаро задумчиво кивнул.

— А что Анджела? Она затаила обиду на свою сводную сестру?

— О нет, ни в коем случае! Анджела очень любила Кэролайн. Она никогда не вспоминала о случившемся, я уверен. Просто Кэролайн сама не могла себя простить.

— Анджела не возражала против отъезда в школу?

— Нет. Правда, она жутко злилась на Эмиаса. И Кэролайн ее поддерживала, но Эмиас был непреклонен. Надо сказать, несмотря на свой буйный нрав, Эмиас был во многих отношениях легким человеком. Но уж когда он по-настоящему что-то решил, лучше было ему не перечить. В общем, Кэролайн с Анджелой — обе — получили тогда от него хороший нагоняй.

— И когда же ей предстояло отправиться в школу?

— В начале осени. Я помню, они уже начали ее собирать. По-моему, не случись трагедии, она бы уехала буквально через несколько дней. В то утро шел разговор о том, что ей взять с собой.

— А гувернантка? — спросил Пуаро.

— Что именно вас интересует?

— Как она отнеслась к этой идее? С отъездом мисс Анджелы она лишалась работы, не так ли?

— Пожалуй, да. Правда, она давала уроки и маленькой Карле, но той было — сколько? — лет шесть, наверное. У нее была няня. Они не стали бы держать мисс Уильямс ради малышки. Точно — ее фамилия была Уильямс. Вот ведь, вспомнил…

— Да, конечно. Вы ведь сейчас возвратились в прошлое. И в памяти оживают целые сцены, отдельные фразы, жесты, выражения лиц, верно?

— Отчасти да, — задумчиво отозвался Мередит Блейк. — Но в то же время есть и какие-то провалы… Целые куски… Например, я помню, какой испытал шок, узнав, что Эмиас намерен уйти от Кэролайн, но не могу вспомнить, кто мне об этом сказал — он или Эльза? Я помню, как ругался с Эльзой, пытался доказать ей, что они поступают мерзко. Но она только презрительно рассмеялась мне в лицо и заявила, что я чересчур уж старомодный. Я и вправду, наверное, старомоден, но все-таки убежден, что я был прав. У Эмиаса были жена и ребенок — и ему не следовало от них уходить.

— Но мисс Грир считала такую точку зрения устаревшей.

— Да. Однако не забывайте, что шестнадцать лет назад на развод смотрели не так, как нынче. Тем не менее Эльза была девицей суперсовременной, она старалась идти в ногу с модными веяниями. Она считала, что, если муж и жена не слишком счастливы в браке, им лучше развестись. Эмиас и Кэролайн вечно ссорятся, говорила она, а ребенку, мол, гораздо полезней жить в атмосфере гармонии.

— Однако ее доводы вас не убедили.

Мередит Блейк опять задумался.

— Меня не оставляло ощущение, что на самом деле она не знает, о чем говорит. Она как попугай повторяла чужие слова, вычитанные ею из книг или услышанные от подруг. Порой она, как ни странно, вызывала жалость. Такая юная и такая самоуверенная. — Он помолчал. — Есть в молодых что-то, мосье Пуаро, вызывающее к ним жалость.

Эркюль Пуаро с интересом посмотрел на него.

— Я понимаю, что вы имеете в виду.

Блейк продолжал, убеждая скорей самого себя, нежели Пуаро:

— Поэтому я и решил поговорить с Крейлом. Он был почти на двадцать лет старше Эльзы. Она годилась ему в дочери!

— Увы, в таких случаях это бесполезно, — пробормотал Пуаро. — Когда человек отважился на что-то, в особенности если в этом замешана женщина, отговорить его нелегко.

— Совершенно верно, — не без горечи согласился Мередит Блейк. — Мое вмешательство ни к чему не привело. Но, честно говоря, я не очень-то умею убеждать и никогда не умел.

Пуаро окинул его быстрым взглядом. По этой нотке горечи он распознал неудовлетворенность собой, болезненную реакцию человека, страдающего комплексом неполноценности. И мысленно признал справедливость слов его брата Филипа. Мередит Блейк был абсолютно не способен отговорить кого-то от чего бы то ни было. Его самые благие советы всегда отвергаются — снисходительно, без раздражения, но тем не менее решительно. В них нет должного напора и силы убеждения. Мередиту Блейку действительно невозможно было кого-либо в чем-то убедить.

— У вас по-прежнему есть лаборатория, где вы готовите целебные снадобья и настойки? — спросил Пуаро, пытаясь уйти от болезненной темы.

— Нет, — резко, чуть ли не с ужасом, ответил Мередит Блейк. Лицо его вспыхнуло, и он торопливо принялся объяснять: — Я бросил все свои травы и ликвидировал лабораторию. После того, что произошло, разве я мог продолжать свои опыты? По правде говоря, значительная доля вины лежит, можно сказать, на мне.

— Вы слишком впечатлительны, мистер Блейк.

— Разве вы не понимаете? Если бы я не собирал эти проклятые травы, если бы так с ними не носился, если бы не демонстрировал их в тот день своим гостям… Правда, мне и в голову не приходило… Я никогда не думал, что мог нечаянно…

— Я в этом и не сомневаюсь.

— А я болтал и болтал, довольный тем, что сразил всех своими знаниями. Самовлюбленный тщеславный кретин. Я рассказал им про кониум. Я даже — идиот! — повел их в библиотеку и прочел отрывок из «Федона» [111] «Федон» — диалог древнегреческого философа Платона (428/427–348/347 до н. э.), ученика Сократа. , в котором описывается смерть Сократа [112] Сократ (ок.470–399 до н. э.) — древнегреческий философ, родоначальник диалектики как метода отыскания истины путем постановки наводящих вопросов; был обвинен в «развращении молодежи» и приговорен к смерти; умер, приняв яд цикуты. . Прекрасное творение — я всегда им восторгался. С тех пор этот отрывок не выходит у меня из головы.