Агата Кристи - Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Ну а драматический finale [39] Финал, заключение (ит. муз. и лит.). — это тоже ваша идея, мисс Марпл? — угрюмо поинтересовался Конвей Джефферсон.

— Моя, — призналась мисс Марпл. — Всегда нужно знать наверняка.

— Золотые слова, — сказал Конвей Джефферсон и нахмурился.

— Видите ли, — снова заговорила мисс Марпл, — узнав о том, что вы собираетесь составить новое завещание, Марк и Джози непременно должны были что-то предпринять. Они уже совершили два убийства и не остановились бы перед третьим. Но при этом Марк должен был остаться абсолютно вне подозрений. Поэтому он едет в Лондон и весь вечер кутит с друзьями сначала в ресторане, потом в ночном клубе. Поэтому Джози пришлось поработать одной. Бэзил был арестован, поэтому свалить на него еще одно убийство было невозможно, а значит, смерть мистера Джефферсона нужно было представить как смерть по вполне естественным причинам. В шприце, по словам старшего инспектора, был дигиталин [40] Дигиталин — горький алкалоид, добываемый из листьев наперстянки и употребляемый в медицине для стимулирования работы сердца. . Любой врач констатировал бы смерть по вполне естественным причинам. После укола она собиралась столкнуть каменный шар на балюстраде балкона. И смерть приписали бы потрясению от внезапного грохота при падении «случайно» упавшего тяжелого предмета.

— До чего изобретательна! — воскликнул Мелчетт.

— Значит, — сказал сэр Генри, — третье убийство, о котором вы говорили, — это смерть Конвея.

Мисс Марпл покачала головой:

— Нет-нет, я имела в виду Бэзила Блейка. Если бы их план удался, он закончил бы свою жизнь на виселице.

— Или в Бродмуре, — прибавил сэр Генри.

Конвей Джефферсон, хмыкнув, сказал:

— Я всегда знал, что Розамунда вышла замуж за негодяя. Я гнал от себя эту мысль, ведь она его так любила. Любила потенциального убийцу! Теперь ему не миновать виселицы, впрочем, как и его сообщнице. Да, недолго же он упирался, она оказалась орешком покрепче…

— У нее всегда был сильный характер, — проговорила мисс Марпл. — Это был ее план — от начала до конца. И ведь она сама пригласила Руби сюда. Знала бы чем это кончится… Но предвидеть, что Руби настолько понравится мистеру Джефферсону, что он захочет сделать ее своей наследницей, она, конечно, не могла…

— Бедная Руби, бедная малышка, — горько вздохнул Джефферсон.

Вошли Аделаида Джефферсон и Хьюго Маклин. Адди была сегодня необыкновенно хороша. Подойдя к мистеру Джефферсону, она положила руку ему на плечо и прерывающимся от волнения голосом сказала:

— Я хочу вам кое-что сказать… сообщить. Прямо сейчас. Джефф, я выхожу замуж за Хьюго.

Конвей Джефферсон поднял на нее глаза и, чуть помолчав, проворчал:

— Давно пора. Поздравляю. Между прочим, Адди, завтра я поеду регистрировать новое завещание.

— Да, я знаю, — кивнула Адди.

— Нет, не знаешь, — сказал Джефферсон. — Завтра я намерен вручить тебе чек на десять тысяч. Остальное получит Питер после моей смерти. Ну как, ты не разочарована?

— О, Джефф. — Голос ее дрогнул. — У меня нет слов. Вы настоящее чудо.

— Питер — хороший парень. И я хотел бы почаще его видеть… пока жив.

— Непременно!

— Надо же. Он был так увлечен расследованием преступлений, — сказал в раздумье Конвей Джефферсон, — что не только сохранил ноготь Руби, но и нитку шали Джози, за которую он зацепился. Теперь у него своего рода коллекция. Представляю, как он счастлив.

Хьюго и Аделаида проходили мимо танцевального зала, когда к ним подошел Реймонд.

— А у меня новость, — поспешно сказала Аделаида. — Мы с Хьюго решили пожениться.

Улыбка на лице Реймонда была безупречной — мужественная и немного грустная.

Глядя ей прямо в глаза и не обращая ни малейшего внимания на Хьюго, он сказал:

— Надеюсь, вы будете очень, очень счастливы.

Они пошли дальше, а Реймонд стоял и смотрел им вслед.

— Прелестная женщина, — сказал он про себя. — И очень красивая. А теперь и богатая. А мне не повезло… Несмотря на все мои потуги примазаться к девонширским [41] Девоншир — графство на юго-западе Англии на побережье пролива Ла-Манш. Старрам… Ну да ладно… Иди, дружок, продолжай танцевать!

И Реймонд вернулся в зал.

После того как меня наконец вынули из гипса и врачи вдоволь пощупали и повертели, а медсестры уговорили начать потихоньку двигаться, сюсюкая к величайшему моему отвращению как с младенцем, доктор Кент повелел мне отправиться в какое-нибудь тихое и спокойное местечко.

— Свежий воздух, покой, полнейшее безделье — вот что я вам прописываю. И пусть ваша сестра присмотрит за вами. Ешьте, спите и по возможности ни о чем не беспокойтесь.

Я не спросил его, смогу ли когда-нибудь снова летать. Есть вопросы, которые трудно задать, потому что боишься определенных ответов. По той же причине я в течение пяти месяцев не спрашивал, суждено ли мне до конца жизни пролежать без движения. Я боялся, что медсестра бодро и лицемерно будет восклицать: «Что за вопрос! Не смейте о таком даже думать!»

Я не спрашивал — и все обошлось. Я не стал беспомощным калекой. Я мог стоять и даже передвигать ногами. При этом чувствовал себя как отважный младенец, который только-только учится ходить, — колени то и дело вихлялись и были точно ватные. Что ж, это пройдет, это только от слабости и с непривычки.

Маркус Кент — действительно доктор от Бога — сам ответил на не заданный мною вопрос.

— Скоро вы совсем поправитесь, — сказал он. — Последнее обследование это ясно показало. Однако прежде пройдет немало времени, восстановление будет длительным, и дело это довольно скучное. Когда в исцелении нуждаются нервы и мышцы, телу должна помогать голова. Нетерпение и раздражительность будут вам только во вред.

Ни в коем случае вы не должны форсировать полное выздоровление. Иначе можете снова оказаться в больнице. Живите в спокойном, размеренном ритме. И главное, подлечите нервы. Они истощены лекарствами, которые мы так долго вынуждены были вам давать. Поэтому езжайте куда-нибудь в деревню. Снимите там домик и окунитесь в местные страсти. Я посоветовал бы ехать туда, где у вас никого нет.

— Знаете, я уже думал об этом, — кивнув, сказал я.

Ибо нет ничего хуже, чем визиты приятелей, полных сочувствия, но озабоченных лишь собственными проблемами.

«Джерри, старина, да ты прекрасно выглядишь! Посмотрите-ка на него! Сейчас я тебе такое расскажу… Знаешь, что наш Бестер отмочил на этот раз?»

Нет уж, увольте! Надо как порванный пес отползти в угол и там зализывать свои раны и не показываться на глаза, пока все не зарастет «как на собаке».