Агата Кристи - Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

Вот почему, перебрав кучу рекламных каталогов, превозносивших до небес чуть ли не каждый уголок Англии, мы с Джоанной остановили свой выбор на коттедже «Золотой дрок» — главным образом потому, что в Лимстоке никогда не бывали и никого в тех краях не знали.

А когда Джоанна увидела «Золотой дрок» воочию, она сразу решила: это именно то, что нам требуется.

Дом находился примерно в полумиле от Лимстока, у дороги, ведущей к вересковым [42] Вереск — род кустарников-медоносов, разводимых также в качестве декоративных растений. холмам. Это был низенький белый дом с верандой, зеленой, но уже выцветшей, в викторианском стиле. Отсюда открывался приятный вид на поросшие вереском холмы и на шпиль лимстокской церкви.

Дом принадлежал неким сестрам Бартон, незамужним особам, из которых в живых оставалась только младшая, мисс Эмили.

Мисс Эмили Бартон была очаровательная маленькая старушка, которая удивительно гармонировала со своим домом. Тихим извиняющимся голосом она поведала Джоанне, что никогда прежде не сдавала внаем и даже не думала ни о чем подобном, но «видите ли милочка, сейчас жизнь такая трудная! Прежде всего — налоги. А мои акции? Я всегда считала их такими надежными, ведь их рекомендовал сам директор банка… Сейчас же от них никакого толку!.. А все эти иностранные компании… Боже, как же стало трудно жить! Неприятно, конечно, чтобы в доме были посторонние… Вы, безусловно, понимаете, о чем я… только не обижайтесь… у вас такое доброе лицо… В общем, надо было что-то делать… А когда я увидела вас, то даже обрадовалась. Вы мне сразу понравились… вы такая молодая, красивая… Более всего я боялась, что здесь окажутся мужчины!»

Джоанне пришлось сообщить обо мне. Но мисс Эмили стойко перенесла удар: «Боже! Какой ужас! Авиакатастрофа?.. Как же они отважны, эти молодые люди! Так, значит, ваш брат сейчас инвалид…»

Это обстоятельство, видимо, успокоило старушку. Можно было надеяться, что я не предамся определенным мужским слабостям, которых она так опасалась. Она осведомилась, курю ли я.

«Дымит как паровоз! — сказала Джоанна. — И я, кстати, тоже».

«Да, да, конечно… Сейчас, наверное, все курят! Я словно еще в прошлом веке. Я была самая младшая в семье, а моя мамочка дожила — подумать только! — до девяноста семи лет, и она очень этого не любила. Но сейчас, конечно, все курят. Вот только пепельниц у нас нет».

Джоанна тут же уверила ее, что мы привезем с собой кучу пепельниц, и добавила, улыбаясь: «Обещаю, что мы не станем оставлять окурки где попало. Меня просто бесит, когда кто-нибудь так делает».

Итак, все было решено, и мы сняли коттедж «Золотой дрок» на шесть месяцев с правом продления аренды еще на три месяца. Эмили Бартон объяснила Джоанне, что сама она устроится просто замечательно — будет жить в меблированных комнатах, которые содержит ее бывшая горничная («моя верная Флоранс»). Она. «прослужила у нас пятнадцать лет, а после вышла замуж. Очень славная, а муж у нее по строительной части. У них прекрасный дом на главной улице… и у меня будут две комнаты на верхнем этаже, очень удобные. Флоранс будет мне рада».

Короче, все отлично уладилось: бумаги на аренду были подписаны, мы с Джоанной поселились в доме, а Партридж, служанка мисс Бартон, согласилась остаться при нас. Ей помогала девушка, приходившая каждое утро, явно со странностями, но приветливая.

Партридж, немолодая уже, сухопарая особа, прекрасно готовила. Не одобряя наших поздних обедов (обед мисс Эмили состоял всего лишь из вареного яйца), она все же приспособилась к нашим порядкам и даже согласилась, что мне и в самом деле необходимо хорошо питаться, чтобы окончательно выздороветь.

Спустя неделю мисс Эмили Бартон прилюдно с торжественным видом вручила нам свою визитную карточку. Ее примеру последовали: мисс Симмингтон, супруга адвоката; мисс Гриффитс, сестра местного врача; миссис Дэйн Колтроп, супруга викария, и мистер Пай, владелец старинного дома, принадлежавшего ранее настоятелю местного монастыря.

На Джоанну это произвело большое впечатление.

— Вот уж не думала, — сказала она почтительно, — что где-то еще наносят визиты — и даже с карточками!

— А это потому, дорогая, — заметил я, — что ты совсем не в курсе порядков, царящих в сельской местности.

— Ничего подобного! Я столько раз ездила за город в гости на выходные…

— Это совсем не то, — сказал я.

Я на пять лет старше Джоанны и еще помню наш просторный, белый деревенский дом, обветшалый и неприбранный, и поля перед ним, спускавшиеся к реке. Помню, как я прятался под кустами малины от садовника. Помню запах пыли на конюшенном дворе, рыжего кота, там расхаживающего, и стук копыт в стойлах.

Но когда мне исполнилось семь, а Джоанне два года, мы переехали в Лондон к тетке. С тех пор рождественские и пасхальные каникулы мы проводили в городе, где были детский театр, кино, Кенсингтонский сад [43] Кенсингтонский сад — большой сад в Лондоне, примыкающий к Гайд-парку и заложенный в 1729–1731 годах. , лодки, каток… В августе мы выезжали куда-нибудь на побережье и жили в гостинице.

Вспоминая это, я словно почувствовал свою вину, ощутил этаким эгоистом, сосредоточенным на своих немощах, и сказал Джоанне:

— Боюсь, здесь тебе будет несладко. Ты умрешь со скуки.

Джоанна, должен сказать, очень хорошенькая и очень веселая девушка, она любит танцы, коктейли, флирт и быструю езду на автомобиле.

Джоанна засмеялась и стала уверять меня, что нисколечко ни о чем не жалеет.

— Я даже рада была уехать. Надоела вся моя компания. И потом… знаю-знаю — ты мне совсем не сочувствуешь, но после разрыва с Полем я еще не скоро оправлюсь.

К подобным ее заявлениям я всегда относился скептически. Любовные истории Джоанны всегда развиваются По одной схеме. Сначала она безумно увлекается каким-нибудь бесхребетным юнцом, разумеется, непонятым гением. Выслушивает его бесконечные жалобы и не жалеет сил, чтобы сделать все, чтобы он добился признания. А когда он платит ей черной неблагодарностью, страшно переживает и твердит, что сердце ее разбито… Пока не появляется очередной мрачный молодой человек, как правило, недели через три.

Так что я не был склонен принимать ее разбитое сердце всерьез. Однако я понял, что сельская жизнь для моей очаровательной сестры будет чем-то вроде нового развлечения.

— Во всяком случае, — сказала она, — смотрюсь я отлично, правда?

Окинув ее критическим взглядом, я не мог с этим не согласиться.

Джоанна была упакована фирмой «Миротэн» по последнему слову спортивной моды. Это значит, что на ней была юбка в огромную клетку, плотно ее облегавшая и до смешного короткая трикотажная блузка, практически без рукавов, — в якобы тирольском [44] Тироль — горная область в Центральных и Восточных Альпах на западе Австрии и на севере Италии, центр туризма. стиле. На ногах красовались тонкие шелковые чулки и новенькие спортивные туфли.