Агата Кристи - Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— О! Это же мистер Бертон! — воскликнула она с таким ликующим видом, точно ей только что удалось разгадать крайне трудную головоломку.

Я признался, что я действительно мистер Бертон, и тогда миссис Дэйн Колтроп нехотя отвела взгляд от таинственного предмета и остановила на мне.

— Интересно, зачем же мне нужно было вас видеть? — спросила она.

Этого я никак не мог знать. Она наморщила лоб, стараясь вспомнить.

— И по какому-то очень неприятному поводу, — уточнила она.

— Очень жаль, если это так, — сказал я, заинтригованный.

— А! — вскричала миссис Дэйн Колтроп. — Вспомнила! Я страдаю от любви к А. Вот-вот. Анонимные письма! Что это за историю с анонимными письмами вы тут затеяли?

— Ничего я не затевал, — ответил я. — Письма были и до меня.

— Но пока вас не было, никто их не получал, — обличающим тоном сказала миссис Дэйн Колтроп.

— Получали, миссис Колтроп. Это началось гораздо раньше.

— Ах как мне это не нравится! — Ее взгляд снова устремился куда-то вдаль. — Я чувствую, что здесь что-то не то.

Здешние жители совсем не такие. Конечно, и у нас тут есть зависть, злоба, ну и… разные мелкие грешки. И все же не думала, что кто-то способен… Нет, не думала. Меня это очень угнетает, ведь уж мне-то следовало знать…

Ее прелестные глаза снова оторвались от горизонта и встретились с моими. В этих глазах я прочел тревогу и по-детски наивное удивление.

— Почему вам следовало знать? — спросил я.

— Потому что обычно я знаю. Я всегда чувствовала, что это моя обязанность. Калеб проповедует Писание и совершает обряды. Таковы обязанности священника. Но коль скоро священникам дозволено вступать в брак, то, полагаю, долг его жены — знать чувства и мысли его прихожан, даже если она не может на них повлиять. А я не имею ни малейшего понятия, кто у нас способен… — Она не договорила, потом рассеянно добавила: — И до чего же глупы эти письма!

— А вам тоже?.. — спросил я несколько смущенно, но миссис Дэйн Колтроп ответила очень непринужденно, еще больше раскрывая глаза:

— Да, два или три… Не помню точно, что в них было. Кажется, какие-то глупости насчет Калеба и школьной учительницы. Это ведь надо! У Калеба нет ни малейшей склонности к блуду. И никогда не было, к счастью, ведь он как-никак викарий.

— Безусловно, — согласился я.

— Калеб был бы просто святым, — сказала миссис Дэйн Колтроп, — если бы не его чрезмерная страсть к книгам.

Как реагировать на это высказывание, я не знал, но тут миссис Дэйн внезапно вернулась к письмам, вконец меня озадачив:

— Вообще говоря, для любителя подобных вещей у нас много чего имеется, но вам этого в письмах почему-то нет…

— Я бы не сказал, что письма грешат излишней сдержанностью, — заметил я с горечью.

— Но их автор, видимо, ничего не знает о том, что тут творится на самом деле.

— То есть?

Ее прелестные глаза снова встретились с моими.

— Да-да! Здесь у нас немало прелюбодеев и вообще разных постыдных секретов. Почему же он не пишет о них? — Она умолкла, потом неожиданно спросила: — А что было в вашем письме?

— Там говорилось, что моя сестра вовсе мне не сестра.

— А на самом деле? — без тени смущения тут же спросила миссис Дэйн Колтроп, скорее даже с чисто дружеским интересом.

— Джоанна? Конечно, сестра.

Миссис Дэйн Колтроп кивнула.

— Вот я и говорю, о чем написать, всегда найдется…

Ее ясные глаза задумчиво меня изучали, и я вдруг понял, отчего весь Лимсток побаивается миссис Колтроп.

В жизни любого человека есть тайные главы, и он надеется, что их никогда никто не прочтет. Но мне показалось, будто для миссис Колтроп тайн не существует.

То был единственный раз, когда, услышав бодрый и громкий голос Эме Гриффитс, я почувствовал радость.

— Привет, Мод! Как хорошо, что я вас встретила. Я думаю, что нам нужно перенести день открытия нашей ярмарки. Доброе утро, мистер Бертон. Ну да мне надо бежать к бакалейщику, кое-что заказать. До встречи в институте.

— Конечно-конечно, — сказала миссис Дэйн Колтроп.

Эме Гриффитс вошла в универмаг.

— Бедняжка! — сказала миссис Дэйн Колтроп.

Эме — бедняжка? Я просто не знал, что думать.

Но она уже снова обратилась ко мне:

— Знаете, мистер Бертон, я боюсь…

— Вы имеете в виду эти письма?

— Да, потому что это означает… должно означать… — Она задумалась, слегка прищурив глаза, потом сказала медленно, точно решала задачу, — слепую ненависть… да, слепую ненависть. Но даже слепец может случайно попасть в самое сердце. А что тогда, мистер Бертон?

Это нам предстояло узнать меньше чем через сутки.

Страшную весть принесла Партридж. Такие события приятно ее возбуждают. Сообщая дурныше новости, она всегда дергает носом, и вид у нее страшно воодушевленный.

Когда она вошла в комнату Джоанны, нос у нее подергивался, глаза блестели, а губы были поджаты, выражая ненатуральную скорбь. Поднимая жалюзи, она сообщила, что произошло нечто ужасное.

Джоанне, с ее лондонскими привычками, требуется по утрам пара минут, чтобы окончательно проснуться.

— О-о?.. — сонно выдохнула она и перевернулась на другой бок.

Партридж поставила возле кровати утренний чай и повторила:

— Ужасно! Я просто ушам своим не поверила.

— Что ужасно? — спросила Джоанна, пытаясь открыть глаза.

— Бедная миссис Симмингтон… — Партридж выдержала драматическую паузу. — Скончалась!..

— Скончалась? — Джоанна села на постели, окончательно пробудившись.

— Да, мисс, вчера после полудня… и хуже того — сама с собой покончила.

— Не может быть! — Джоанна не верила собственным ушам. От миссис Симмингтон как-то трудно было ждать чего-либо в этом роде.

— Да, мисс, покончила. Конечно, ее до этого довели, бедную.

— Довели? — У Джоанны мелькнула догадка: — Неужели опять?

Она вопросительно взглянула на Партридж, и та кивнула:

— Да, оно самое… Очередное поганое письмо.

— И что же в нем было?

Этого, к сожалению, Партридж узнать не удалось.

— Письма, конечно, мерзкие, — сказала Джоанна. — Но с какой стати из-за них кончать самоубийством?

Партридж фыркнула и многозначительно заметила:

— Случается, что пишут и правду, мисс.

— Боже! — вырвалось у Джоанны.

Когда Партридж удалилась, Джоанна быстро выпила чай и, накинув халат, поспешила с этой новостью ко мне.

Я вспомнил слова Оуэна Гриффитса. Рано или поздно какой-то выстрел попадет в цель. Вот и попал в миссис Симмингтон. Видимо, у нее была какая-то тайна, хотя это было совсем на нее не похоже… Правда, подумал я, при всей ее практической сметливости, она едва ли была сильной натурой. Скорее из тех, кто нуждался в поддержке и легко мог сломаться.

Джоанна, толкнув меня в бок, спросила, о чем это я задумался.