Агата Кристи - Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

Его голос, звучный и приятный, лился и лился, обволакивая сознание. Элинор почти ничего не воспринимала. Лишь отдельные случайные фразы:

— …Дело до чрезвычайности простое…

…Обязанность обвинения подтвердить мотивы и благоприятствующие обстоятельства…

…Ни у кого, кроме обвиняемой, насколько можно судить, не было никаких мотивов убивать эту несчастную девушку — Мэри Джерард. Юное существо с чудесным характером, всеми любимое, не имевшее ни единого, можно сказать, врага…

«Мэри, Мэри Джерард! Каким далеким все это сейчас кажется… и каким нереальным…»

…Особое внимание прошу уделить выяснению следующих обстоятельств.

Первое. Какими возможностями и средствами располагала обвиняемая для того, чтобы дать жертве яд?

Второе. Что именно послужило мотивом преступления?

Я обязан представить свидетелей, которые помогут вам установить истину в этом деле…

…Что касается отравления Мэри Джерард, я приложу все усилия, чтобы доказать, что ни у кого, кроме обвиняемой, не было возможности совершить это преступление…

Элинор казалось, что ее окутал плотный туман, сквозь который до нее долетали лишь отдельные слова.

— …Сандвичи… Рыбный паштет… Пустой дом…

Будто через тяжелое толстое покрывало слова булавками вонзались в ее сознание.

Зал суда. Лица. Целые ряды лиц! Среди них выделяется одно — с большими черными усами и проницательными глазами. Эркюль Пуаро, слегка склонив набок голову, задумчиво следит за ней.

«Ну ясно: старается понять, почему я это сделала… Пытается проникнуть в мои мысли, чтобы узнать — о чем я тогда думала, что чувствовала…» — подумала она.

«Что чувствовала?.. Какое-то затмение — затем чуть болезненное ощущение от шока…»

Она увидела лицо Родди… родное, милое лицо… длинноватый нос, выразительный рот…

«Родди! Всегда Родди — всегда, с тех самых пор, как она себя помнит… да-да, с тех самых дней в Хантербери — среди кустов малины, наверху, где водились кролики, и внизу — у ручья. Родди — Родди — Родди…»

Есть и другие знакомые лица! Свежая веснушчатая физиономия сестры-сиделки О'Брайн: рот слегка приоткрыт, шея вытянута вперед. У сестры Хопкинс очень чопорный вид — чопорный и неумолимый. Лицо Питера Лорда-Питер Лорд, такой добрый, такой благоразумный, такой… успокаивающий! Но сегодня он выглядит… как бы это выразить… потерянным? Да — именно потерянным! Как он глубоко все это переживает! А ей, главному действующему лицу, абсолютно все равно!

Она совершенно спокойна и холодна, хотя и находится на скамье подсудимых и ее обвиняют в убийстве.

Но вот в ней словно что-то шевельнулось: мгла, окутавшая ее сознание, стала рассеиваться. Она на скамье подсудимых!.. И люди, люди…

Люди… Их горящие глаза пожирают ее, Элинор, их рты приоткрыты. Они с затаенной жестокой радостью слушают, что говорит о ней этот высокий человек с иудейским носом. Да, да, для них это всего лишь щекочущее нервы развлечение.

— Факты в этом деле абсолютно ясны и не вызывают сомнений, — говорил этот человек, — я коротко изложу их вам. С самого начала…

Элинор стала вспоминать: «Начало… Начало? Тот день, когда пришло это ужасное анонимное письмо. Это и было началом…»

Анонимное письмо!

Элинор Карлайл стояла, держа в руке распечатанное письмо. Она никогда еще не сталкивалась с подобными вещами. Оно было написано на дешевой розовой бумаге, почерк корявый, куча ошибок.

Какая гадость!

«Это — чтобы предупредить вас. Я не называю имен, но существует Кое-кто присосавшийся к вашей Тетушке, и если вы не позаботитесь, Лишитесь Всего. Девушки очень Хитры и старые леди размякают, когда они к ним подлизываются и льстят им. Что я говорю — это вы лучше приезжайте и увидите сами, что кое-кто собирается обобрать вас… и молодого джентльмена… зацапать то, что Ваше по праву — и Она Очень Хитрая и Старая Леди может Загнуться в любую минуту.

Доброжелатель».

Элинор продолжала с гримасой отвращения вчитываться в корявые строчки, но тут открылась дверь, и горничная объявила: «Мистер Уэлман». Вошел Родди.

Родди! Как всегда, когда она его видела, ее охватывал легкий трепет, внезапное ощущение блаженства, но она знала, что не должна выдавать себя и что ей обязательно нужно сохранять равнодушно-бесстрастный вид. Ведь совершенно ясно, что, хотя Родди и любит ее, его чувство к ней было совсем не таким, какое испытывала она. От одного лишь взгляда на его лицо все в ней переворачивалось, и сердце начинало бешено колотиться, почти болело от счастья. Ей и самой было странно и непонятно, что этот совершенно обыкновенный молодой человек так на нее действовал. При его появлении оживал мир, а звук его голоса вызывал желание… чуть ли не плакать… Но ведь любовь, кажется, должна приносить радость, а вовсе не боль, даже если это такая вот сумасшедшая любовь…

Ясно одно: нужно очень, очень постараться показать свое безразличие или даже пренебрежение. Мужчинам не нравится преданность и обожание. И Родди уж точно этого не любит.

— Привет, Родди! — небрежно бросила она.

— Привет, дорогая! У тебя такой несчастный вид. Счет пришел?

Элинор покачала головой.

— А я думал, это счет, — сказал Родди. — Все-таки середина лета, когда танцуют феи и как из рога изобилия сыплются счета.

— Вообще-то я получила нечто не менее противное, чем счет, — сказала Элинор. — Анонимное письмо.

Родди вскинул брови. Его живое лицо застыло.

— Нет! — воскликнул он с отвращением.

— Да, очень противное… — повторила она и шагнула к стулу. — Пожалуй, лучше его порвать.

Она могла бы сделать это — и почти сделала, — ибо появление Родди не должно быть осквернено этим мерзким письмом. Она могла бы выбросить его и больше о нем не думать. И Родди не стал бы ее останавливать. Его природная деликатность была куда сильнее любопытства.

Однако она, сама не зная почему, решила иначе.

— Может, все-таки прочтешь? — предложила она, — Там насчет тети Лоры.

Родди опять удивленно поднял брови.

— Насчет тети Лоры?

Он взял письмо, прочитал и, брезгливо поморщившись, вернул его Элинор.

— Да, — сказал он. — Немедленно его сожги! Ну и ну! Чего только не напишут…

— Как по-твоему, это кто-нибудь из слуг? — спросила Элинор.

— А кто же еще? — Помешкав, он добавил: — Интересно, кого они имеют в виду?

— Скорее всего, Мэри Джерард. Да, наверное, ее, — задумчиво произнесла Элинор.

Родди нахмурился, силясь вспомнить.

— Мэри Джерард? Кто это?

— Это дочь тех людей, что жили в сторожке. Ты мог видеть ее, когда она была еще ребенком. Тетя Лора всегда очень любила эту девочку и всячески ее опекала. Она платила за ее обучение в школе и, мало того — оплачивала уроки музыки, французского языка и чего-то там еще.