Агата Кристи - Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

— Ах да, — сказал Родди, — теперь я ее припоминаю, худышка, сплошные руки и ноги, копна растрепанных белесых волос.

Элинор кивнула.

— Ты, наверное, не видел ее после того лета, когда мама и папа уезжали за границу. Ну, конечно, ведь ты бывал в Хантербери не так часто, как я, а она в последнее время жила в Германии — нанялась к кому-то в компаньонки. Но в детстве мы часто играли вместе.

— А какая она сейчас? — поинтересовался Родди.

— Она стала очень привлекательной, — ответила Элинор. — Хорошие манеры и одевается со вкусом. Она ведь получила образование, и ты ни за что бы не признал в ней дочку старого Джерарда.

— Совсем как настоящая леди, а?

— Да. И я думаю, что именно поэтому ей не очень-то уютно теперь в сторожке. Видишь ли, миссис Джерард несколько лет назад умерла, а с отцом Мэри не ладит. Он насмехается над ее образованностью и «господскими выкрутасами», как он это называет.

— Люди и не подозревают, какой вред можно причинить этим самым «образованием»! Их доброта часто оборачивается жестокостью! — в сердцах сказал Родди.

— Да, но, по-моему, она почти все время проводит в хозяйском доме. После того как у тети Лоры был удар, Мэри читает ей вслух, — возразила Элинор.

— А почему ей не может читать сиделка? — спросил Родди.

— У сестры О'Брайен ужасный ирландский акцент, это кого угодно выведет из себя, — улыбнулась Элинор. — Неудивительно, что тетя Лора предпочитает Мэри.

Родди нервно прошелся по комнате и вдруг сказал:

— Знаешь, Элинор, я думаю, нам следует туда поехать.

— Из-за этого письма?.. — снова скорчив брезгливую гримаску, спросила Элинор.

— Нет-нет, вовсе нет. А впрочем, черт возьми, нужно быть честным: да! Оно, бесспорно, мерзкое, однако в нем может быть доля истины. Старушка действительно крепко больна…

— Да, Родди.

Он подкупающе улыбнулся, как бы сожалея о несовершенстве человеческой натуры, и закончил фразу:

— …и деньги для нас действительно важны — и для тебя, и для меня, Элинор.

— Да-да, конечно, — поспешно согласилась она.

— Ты не подумай, что я такой уж алчный, — продолжил Родди. — Но, в конце концов, тетя Лора сама много раз говорила, что мы с тобой ее единственные близкие родственники. Ты — ее родная племянница, а я — племянник ее мужа. Она всегда давала нам понять, что после ее смерти все ее состояние должно перейти к одному из нас, а скорее всего — к нам обоим. И это порядочная сумма, Элинор!

— Да, — задумчиво произнесла она. — Наверное, немалая.

— Содержать Хантербери — дело нешуточное. Дядя Генри, как говорится, совсем не бедствовал, когда встретился с твоей тетей Лорой. Да и она была богатой наследницей. Ей и твоему отцу досталось приличное состояние. Жаль, что он так неудачно играл на бирже и растерял большую часть своего наследства.

Элинор вздохнула.

— У бедного отца никогда не было делового чутья. Незадолго до смерти он был очень удручен состоянием своих дел.

— Да, у твоей тети оказалось гораздо больше сметки. Как только она вышла за дядю Генри, они купили Хантербери. Она мне однажды сказала, что ей всегда везло: она удачно помещала акции и практически никогда не терпела убытков.

— Дядя Генри все завещал ей, да?

Родди кивнул.

— Да. Как жаль, что он так рано умер. А она так больше и не вышла замуж. Сохранила верность дяде. И так всегда нас с тобой баловала. А ко мне относилась так, будто я ее родной племянник. Стоило мне попасть в какую-нибудь неприятную историю, как она сразу же меня выручала. К счастью, таких историй было не слишком много!

— И мне она тоже очень помогала, не жалела денег, — благодарно промолвила Элинор.

— Тетя Лора молодчина, — кивнул Родди. — А знаешь, Элинор, ведь если вдуматься, мы с тобой позволяем себе слишком много дорогих удовольствий — при наших-то весьма скромных достатках!

— Пожалуй, ты прав… — с грустью согласилась Элинор. — Все так дорого стоит — и одежда, и косметика, и всякие глупости вроде кино и вечеринок, и даже граммофонные пластинки!

— Дорогая, ты совсем как одна из тех полевых лилий! Не трудишься, не прядешь! [92] Библейская аллюзия — Евангелие от Матфея, гл. 6, ст. 28: «И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, не прядут».

— А ты считаешь, я должна это делать? — спросила Элинор.

Он покачал головой.

— Я люблю тебя такой, какая ты есть: изящная, сдержанная, ироничная. Я бы совсем не хотел, чтобы ты стала чересчур серьезной. Я просто имел в виду, что, если бы не тетя Лора, тебе, возможно, пришлось бы заниматься какой-нибудь неприятной работой. — Помолчав, он добавил: — То же самое относится и ко мне. Да, у меня вроде бы есть работа. Служу у «Льюиса и Юма». Там не надорвешься, и это меня устраивает. Работаю просто ради уважения к самому себе; но — заметь! — я не беспокоюсь за свое будущее, поскольку возлагаю надежды на наследство от тети Лоры.

— Послушать нас, так мы здорово смахиваем на пиявок, — проговорила Элинор.

— Чепуха! Нам всегда давали понять, что со временем и у нас будут деньги — только и всего. Естественно, это не могло не отразиться на нашем отношении к жизни.

— Но тетя Лора никогда нам не говорила, как именно она распорядится своими деньгами, — задумчиво сказала Элинор.

— Какое это имеет значение! — воскликнул Родди. — Скорее всего, она поделит их между нами; а если она оставит большую часть — или даже все — тебе, как кровной родственнице — я так или иначе получу свою долю, ибо собираюсь жениться на тебе, моя радость; если же наша дорогая старушка решит отдать большую часть мне как представителю Уэлманов по линии мужа, то и в этом случае у нас не будет никаких проблем, поскольку ты выходишь замуж за меня. — Он нежно ей улыбнулся и добавил: — Нам здорово повезло, что мы любим друг друга. Ведь ты меня любишь, Элинор, не так ли?

— Да, — прозвучал холодный, почти официальный ответ.

— Да! — передразнил ее Родди. — Ты великолепна, Элинор. Это твоя манера важничать, эта отчужденность и неприступность… Настоящая принцесса-недотрога. По-моему, именно за это я тебя и люблю.

— За это? — коротко спросила Элинор, едва сдержав предательский вздох.

— Конечно. — Он поморщился. — Некоторые женщины такие… Не знаю, как сказать… такие собственницы… преданы ну просто по-собачьи — готовы утопить в своем обожании и любви. Терпеть этого не могу. А с тобой я никогда не знаю, чего ждать в следующую минуту, никогда ни в чем не уверен, мгновенье — и ты можешь стать холодной и высокомерной, того и гляди, скажешь, что передумала, — что не хочешь выходить за меня, вот как сейчас, — даже не моргнув глазом. Ты изумительное создание, Элинор, — настоящее произведение искусства… такая… Такая безупречная! Знаешь, по-моему, наш брак должен быть счастливым, — продолжил он. — Мы любим друг друга, не слишком сильно, но достаточно. Мы хорошие друзья. Наши вкусы во многом совпадают. Мы знаем друг друга вдоль и поперек. На нашей стороне все выгоды родства, без недостатков родства кровного. Ты мне никогда не надоешь, ты ведь такая непредсказуемая. Скорее уж я надоем тебе. Я ведь, в сущности, самый обыкновенный малый…