Агата Кристи - Карты на столе. Немой свидетель. Смерть на Ниле

— Поумнела наконец, — молвила старуха.

Из-за угла вывернулся Фергюсон.

— Что я слышу, Корнелия? — сказал он. — Это неправда.

— Это правда. Я выхожу замуж за доктора Бесснера. Он просил моей руки вчера.

— Знаете, почему вы идете за него? — вскипел Фергюсон. — Потому что он богатый.

— Совсем не поэтому, — возмутилась Корнелия. — Он мне нравится, он добрый и все на свете знает. Меня всегда тянули к себе больные люди, клиники. У нас будет замечательная жизнь.

— Вы хотите сказать, — неверяще спросил Фергюсон, — что предпочтете этого противного старика мне?

— Конечно, предпочту. Вы неосновательный человек. Не представляю, как с вами можно было бы ужиться. И потом, он не старый, ему еще нет пятидесяти.

— У него большой живот, — вклеил Фергюсон.

— А у меня круглые плечи, — парировала Корнелия. — Внешность не имеет никакого значения. Он говорит, что я буду хорошей помощницей, обещает обучить меня лечить неврозы.

Она ушла.

— Вы думаете, она — серьезно? — спросил Фергюсон Пуаро.

— Конечно.

— Этого напыщенного зануду она предпочитает мне?

— Несомненно.

— Девушка не в своем уме, — заключил Фергюсон.

В глазах у Пуаро вспыхнул огонек.

— Оригинальная девушка, — сказал он. — Возможно, вы такую впервые встречаете.

Пароход швартовался к пристани. На борт поднялись полицейские, пассажиров попросили не спешить с высадкой. В сопровождении двух механиков к сходням угрюмо прошел Ричетти.

После задержки не сразу явились носилки. Потом на них вынесли Саймона Дойла и направились к сходням.

Это был уже другой человек — с заискивающим, перепуганным взглядом, без следа мальчишеского наплевательства.

За носилками шла Жаклин де Бельфор, бок о бок с горничной. Если бы не бледность, она выглядела как обычно. Она подошла к носилкам.

— Привет, Саймон, — сказала она.

Он поднял на нее взгляд, и на мгновение на его лице появилось прежнее мальчишеское выражение.

— Я все напортил, — сказал он. — Потерял голову и во всем признался. Прости, Джеки, я тебя подвел.

— Не переживай, Саймон, — улыбнулась она. — Мы сваляли дурака и поплатились за это. Только и всего.

Она отступила, санитары подняли носилки. Жаклин нагнулась подтянуть шнурок на ботинке, поправила резинку чулка и выпрямилась.

Резко хлопнул выстрел. Саймон Дойл дернулся и затих.

Жаклин де Бельфор кивнула, в руке у нее был револьвер. Она послала Пуаро мимолетную улыбку.

К ней рванулся Рейс, но она уже наставила свою красивую игрушку против сердца и нажала курок.

Она мягко осела и свернулась на палубе калачиком.

— Кто, к черту, дал ей этот револьвер?! — кричал Рейс.

Пуаро почувствовал, как его трогают за локоть. Миссис Аллертон тихо сказала:

— Вы — знали?

Он кивнул.

— У нее было два таких револьвера. Я это понял, когда узнал, что при обыске в сумочке Розали Оттерборн нашли револьвер. Жаклин сидела за одним столиком с ними. Поняв, что будет обыск, она подложила револьвер в сумочку Розали. Позже она отправилась к ней в каюту и забрала его, разыграв соревнование на лучшую помаду. Поскольку и сама она, и ее каюта вчера обыскивались, повторять эту процедуру не было необходимости.

— Вы хотели, чтобы она ушла таким образом? — спросила миссис Аллертон.

— Да. Но одна она не уйдет. Поэтому Саймон Дойл умер незаслуженно легкой смертью.

Миссис Аллертон передернула плечами.

— Какой страшной бывает любовь.

— Поэтому в большинстве своем великие любовные истории суть трагедии.

Миссис Аллертон перевела взгляд на облитых солнцем Тима и Розали и с неожиданным чувством сказала:

— Слава Богу, что на свете еще бывает счастье!

— Ваша правда, мадам: слава Богу.

Скоро пассажиры сошли на берег.

После них с борта «Карнака» вынесли тела Луизы Бурже и миссис Оттерборн.

Последним на берег доставили тело Линит Дойл, и по всему миру загудели провода, извещая о том, что Линит Дойл, некогда Линит Риджуэй, знаменитая, прекрасная богачка Линит Дойл умерла…

Об этом прочтут в своем лондонском клубе сэр Джордж Вуд, в Нью-Йорке — Стерндейл Рокфорд, в Швейцарии — Джоанна Саутвуд; об этом посудачат в «Трех коронах» в Молтон-андер-Вуд.

А тощий приятель мистера Барнэби скажет:

— Несправедливо, что у нее одной было все.

А мистер Барнэби одернет его:

— Не очень ей это пошло на пользу, сердечной.

Немного еще поговорив о ней, они заспорят о победителе уже близких национальных скачек. Ибо прав был мистер Фергюсон, в эту самую минуту говоривший в Луксоре, что важно не прошлое, а будущее.

Идея этого романа, предвосхищенная в третьей главе романа «Убийство в алфавитном порядке», принадлежит к числу любимых сюжетов Агаты Кристи. Роман представляет собой игру в чистом виде, свободную от излишнего психологизма и стилизации, но изложенную настолько искусно, что многие критики причисляют его к числу лучших произведений писательницы.

Роман интересен еще и тем, что на его страницах единственный раз в творчестве Агаты Кристи встречаются три героя различных детективных циклов: Эркюль Пуаро, инспектор Баттл и полковник Рейс, которые вместе с миссис Оливер — новым сквозным персонажем — ведут совместное расследование. Образ миссис Оливер был задуман писательницей как самопародия, удачно обрисовывающая ее характер в мягко-комических тонах.

Впервые роман вышел в Англии в 1936 году.

Существуют два перевода на русский язык. Настоящий перевод выполнен Л. Девель и А. Девелем и впервые опубликован в книге А. Кристи «Карты на столе», «Лира», 1992 г. К настоящему изданию перевод выправлен и заново отредактирован.

Роман построен на психологических способах маскировки преступника (для чего вновь потребовалось присутствие капитана Гастингса), с увлекательным и живым сюжетом, который тем не менее вызвал ряд серьезных претензий. Эпизод, в котором женщина с брошкой на халате вбивает в плинтус среди ночи гвоздь, был особо отмечен как совершенно недостоверный.

По построению и сюжету «Немой свидетель» напоминает первые романы Кристи, но написан гораздо легче, увлекательнее, с юмором. Впервые писательница проявляет свою любовь к животным и впервые прибегает к такому приему, как расследование преступления, совершенного в прошлом. Несмотря на долгую разлуку, Пуаро не лишился привычки обводить своего друга вокруг пальца — за это он, возможно, и был так привязан к Гастингсу.

Роман вышел в Англии в 1937 году.

Перевод Н. Емельянниковой — единственный полный перевод романа на русском языке. Выполнен специально для настоящего издания и публикуется впервые.