Агата Кристи - Смерть на Ниле / Death on the Nile

– Она будет отрицать, разумеется. Она всегда отрицает. Говорит: какой-то подлец подбросил. Она в жизни не признается, что взяла чужое. Поэтому, если ее вовремя перехватить, она, как овечка, послушно идет в постель. Объясняет, что вышла посмотреть на луну. Или еще что-нибудь.

– Мисс Робсон знает об этом… м-м… недостатке?

– Не знает. Знает ее мать, а дочь такая бесхитростная, что мать сочла за лучшее не говорить. Я вполне справлялась с мисс Ван Шуйлер, – заключила знающая свое дело мисс Бауэрз.

– Мы признательны вам, мадемуазель, что вы так своевременно пришли, – сказал Пуаро.

Мисс Бауэрз встала:

– Смею надеяться, я сделала как лучше.

– Будьте совершенно в этом уверены.

– Когда при этом еще случается убийство…

Полковник Рейс прервал ее. Его голос посуровел:

– Мисс Бауэрз, я должен задать вам вопрос и хочу, чтобы вы осознали, как важно ответить на него искренне. Мисс Ван Шуйлер страдает душевным расстройством в форме клептомании. Она не обнаруживает никаких признаков мании убийства?

Мисс Бауэрз отвечала незамедлительно:

– Господь с вами! Ничего похожего, поверьте мне! Старая дама не обидит и мухи.

В ее ответе прозвучало столько убежденности, что говорить, казалось, было уже не о чем. Тем не менее Пуаро без нажима задал свой вопрос:

– Мисс Ван Шуйлер страдает в какой-нибудь степени глухотой?

– Действительно страдает, месье Пуаро. Не так чтобы это было заметно, то есть в разговоре с ней вы бы этого не заметили. Зато она частенько не слышит, как входят в комнату. Или еще что-нибудь.

– Как вы думаете, она услышала бы движение в каюте миссис Дойл, это за стеной?

– Нет, не думаю. Ведь ее койка даже не у этой стены, а в другом углу каюты. Нет-нет, не думаю, чтобы она могла что-нибудь услышать.

– Благодарю вас, мисс Бауэрз.

– Вам, видимо, будет лучше вернуться в салон и ждать вместе с остальными, – сказал Рейс.

Открыв дверь, он проследил, как она спустилась по лестнице и вошла в салон. Потом закрыл дверь и вернулся к столу. Пуаро вертел в руках нитку жемчуга.

– Вот так, – объявил Рейс, – отличная реакция. У молодой женщины ясная и холодная голова, и, будь это в ее интересах, она бы нас и дальше вытерпела. Как же теперь быть с мисс Мари Ван Шуйлер? Не думаю, что ее можно исключить из списка возможных подозреваемых. Она могла совершить убийство, чтобы завладеть этим жемчугом. Мы не можем верить сиделке на слово. Она будет из кожи лезть, защищая семейство Ван Шуйлеров.

Пуаро согласно кивнул. Его внимание было поглощено жемчугом: он перебирал зерна пальцами, подносил к глазам.

– Я думаю, можно остановиться на том, что часть рассказа старой леди была правдой, – сказал он. – Она действительно выглянула из своей каюты и действительно видела Розали Оттерборн. Однако я не думаю, что она слышала что-нибудь из каюты Линит Дойл. Она, я думаю, выглядывала из своей каюты, выжидая время, когда можно будет выскользнуть и взять жемчуг.

– Так девица Оттерборн точно была на палубе?

– Была. Она бросала в воду найденный у матери запас спиртного.

Полковник Рейс сочувственно покачал головой:

– Вот оно что. Не повезло девочке.

– Да, не очень веселая жизнь у cette pauvre petite Rosalie [98].

– Я рад, что тут прояснилось. Она-то ничего не видела, ничего не слышала?

– Я спросил. Прежде чем ответить, что она ничего не видела, она молчала целых двадцать секунд.

– Вот как? – насторожился Рейс.

– Да, это наводит на размышления.

Рейс неспешно рассуждал:

– Если Линит Дойл застрелили где-то в десять минут второго, а вообще говоря, в любое время после того, как пароход угомонился, меня не перестает удивлять, что никто не слышал выстрела. Я допускаю, что такой маленький револьвер не наделает большого шума, но все-таки: на пароходе стоит мертвая тишина, и любой звук, пусть даже легкий хлопок, будет слышен. Теперь я начинаю понимать. Следующая за миссис Дойл каюта пустовала, потому что ее муж был в каюте доктора Бесснера. Каюту с другой стороны занимает мисс Ван Шуйлер, а она туга на ухо. И тогда остается…

Он выжидающе смотрел на Пуаро; тот кивнул:

– Остается соседняя каюта по другому борту. Иначе говоря, остается Пеннингтон. Мы постоянно выходим на Пеннингтона.

– Мы скоро примемся за него, сняв лайковые перчатки. Да-да, я предвкушаю это приятное занятие.

– А пока, я думаю, займемся обыском судна. Жемчуг остается удобным предлогом, хотя его и вернули: мисс Бауэрз вряд ли будет трубить об этом.

– А-а, да, жемчуг. – Пуаро снова посмотрел нитку на свет. Он лизнул зерно, осторожно прикусил его – и, вздохнув, бросил нитку на стол. – У нас новые осложнения, мой друг, – сказал он. – Я не эксперт, но в свое время я имел дело с драгоценными камнями. И я знаю, что говорю. Этот жемчуг всего-навсего ловкая подделка.

Полковник Рейс смачно выругался:

– Чертово дело – оно все больше запутывается. – Он поднял нитку жемчуга. – Надеюсь, вы не ошибаетесь? На мой взгляд, жемчуг как жемчуг.

– Очень хорошая подделка – да.

– Что же мы теперь имеем? Не думаю, чтобы Линит Дойл сама заказала эту подделку и ради безопасности взяла с собой за границу. Хотя многие так делают.

– Если так, ее муж, полагаю, знал бы об этом.

– Она могла не сказать ему.

Пуаро недовольно замотал головой:

– Нет-нет, не думаю, чтобы это было так. В первый же вечер на пароходе я восхищался жемчугом Линит Дойл, помню его замечательный переливистый блеск. Я уверен, что тогда на ней был настоящий жемчуг.

– Тут возможны два допущения. Первое: что мисс Ван Шуйлер похитила нитку поддельного жемчуга, а настоящий был похищен до нее кем-то другим. Второе допущение: что вся история о клептомании – вымысел. Либо мисс Бауэрз воровка, и тогда она на скорую руку сочиняет историю и снимает с себя подозрение, подсунув поддельный жемчуг; либо в деле участвует вся компания. Иначе говоря, они все одна шайка, промышляющая кражей драгоценностей, и только рядятся под избранное американское семейство.

– Да-а, – обронил Пуаро. – Трудно сказать. Но я бы хотел обратить ваше внимание на одну вещь: чтобы сделать совершенную копию нитки жемчуга, застежки и прочего и ввести в заблуждение миссис Дойл, требуется в высшей степени искусная работа. Это не делается в спешке. Тот, кто мастерил эту подделку, должен был иметь возможность хорошо изучить оригинал.

Рейс встал из-за стола.

– Рассуждать на эти темы сейчас бесполезно. Продолжим нашу работу. Нужно найти настоящий жемчуг. И при этом не проглядеть главное.

Сначала они решили разделаться с каютами на нижней палубе.

В каюте синьора Рикетти оказались археологические труды на нескольких языках, пестрый набор одежды, до невозможности пахучие жидкости для волос и два личных письма – одно из археологической экспедиции в Сирии, другое, судя по всему, – от сестры из Рима. Его носовые платки были из цветного шелка.