Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

Придя к себе, Люпен с большим удивлением узнал, что его почти целый час ожидает какая-то работница.

— Как? Ведь сюда ко мне никто не приходит! Она молода?

— Нет, не думаю.

— Ты не думаешь?

— У нее на голове вместо шляпы — наколка, и потому не видно лица… Это приказчица или служащая… простая.

— Что ей было нужно?

— Господина Мишеля Бомона, — ответил слуга.

— Странно, по какому поводу?

— Она мне только сказала, что это касается Энгьенского дела… Тогда я подумал…

— Гм! Энгьенское дело! Значит, она знает…

— Я подумал, что ее нужно было принять.

— Ты хорошо сделал. Где она?

— В гостиной. Я зажег свет.

Люпен быстро прошел в переднюю и открыл дверь гостиной.

— Что ты такое наговорил? Ведь никого нет.

Ахилл бросился в гостиную. Там никого не было.

— Ого! Какая ловкая, — воскликнул он. — Минут двадцать тому назад я заглядывал — она была здесь. Мне не померещилось.

— Где же ты был остальное время? — спросил, раздражаясь, Люпен.

— В вестибюле, патрон. Я ни на минуту не выходил оттуда. Я бы увидел, если бы она вышла, черт возьми!

— Однако ее нет…

— Очевидно… — бормотал ошеломленный слуга, — очевидно, она потеряла терпение и ушла… Но каким образом?

— Каким образом? — спросил Люпен. — Не надо быть колдуном, чтобы это знать.

— Как же?

— Через окно. Видишь, оно еще полуоткрыто. Ведь мы на первом этаже, улица вечером почти пустынна… Нет никакого сомнения.

Он осмотрелся вокруг и убедился, что ничего не было взято или переставлено. Впрочем, в комнате не было ничего драгоценного, никакой важной бумаги, которая могла бы оправдать посещение и внезапное исчезновение этой женщины. И все-таки зачем это необъяснимое бегство?

— Сегодня никто не звонил по телефону? — спросил Люпен.

— Нет.

— И писем не было?

— Письмо есть.

— Дай сюда.

— Я, как всегда, положил его на камин.

Комната Люпена сообщалась с гостиной. Но он запер дверь в эту комнату, и туда можно было попасть только через вестибюль.

Люпен зажег свет и через секунду заметил:

— Я не вижу письма.

— Но я положил его на камин.

— Ничего тут нет.

— Вы плохо ищете.

Ахилл стал искать сам, переставлять предметы, шарить на полу — письма не было.

— Ах, черт возьми! — бормотал он. — Это она, она украла его… А потом, схватив письмо, удрала…

Люпен возразил:

— Ты с ума сошел! Ведь между комнатами нет никакого сообщения.

— Так что же тогда, патрон?

Они оба замолчали. Люпен старался совладать со своим гневом и собрать мысли.

Он спросил:

— Ты осмотрел это письмо?

— Да.

— В нем не было ничего особенного?

— Ничего. Обыкновенный конверт и адрес, написанный карандашом.

— Ага!.. Карандашом?

— Да. Как будто наспех написано, скорее, нацарапано.

— Какой был адрес? Ты запомнил? — спросил тревожно Люпен.

— Да, запомнил, потому что он мне показался странным.

— Говори! Говори скорее!

— «Господину де Бомон Мишелю».

Люпен яростно схватил своего слугу.

— Там было написано «де Бомон», ты уверен? И «Мишель» после «Бомон»?

— Совершенно уверен.

— Ах! — пробормотал Люпен сдавленным голосом. — Это письмо от Жильбера.

Он остановился, бледный, с напряженным лицом. Никакого сомнения, письмо от Жильбера. Это была та формула, по которой Жильбер уже несколько лет с ним переписывался… Наконец-то он нашел возможность — ценою каких хитростей и скольких ожиданий? — нашел возможность послать из глубины тюремной одиночки письмо. И его перехватили! Что в нем такое было? Какие инструкции давал несчастный пленник? О какой помощи умолял? Какие действия предлагал?

Люпен осмотрел комнату, в которой он, в отличие от гостиной, хранил важные бумаги. Но так как замки были не тронуты, приходилось допустить, что другой цели, кроме как достать это письмо, у незнакомки не было.

Стараясь сохранить спокойствие, он начал:

— Письмо пришло в то время, как эта женщина была здесь?

— В то самое время. Консьерж в эту самую минуту позвонил.

— Она могла видеть конверт?

— Да.

Вывод напрашивался сам собой. Оставалось разрешить вопрос, как этой женщине удалось совершить кражу. Что же, она снаружи перелезла из одного окна в другое? Невозможно! Люпен нашел окна своей комнаты закрытыми. Она открыла дверь? Тоже невозможно. Дверь была замкнута двумя висячими замками.

Но ведь нельзя было проникнуть через стену. Чтобы куда-нибудь войти и выйти, надо иметь какую-нибудь лазейку, и, так как дело было сделано в несколько минут, надо было, чтобы в данном случае лазейка была наружная, уже приготовленная заранее в стене и известная этой женщине. Это предположение упрощало розыски, сосредотачивая их на двери, так как стена, вдоль которой не было ни камина, ни шкафа, не могла скрывать никакого прохода.

Люпен вернулся в гостиную и начал медленно изучать дверь. Вдруг он вздрогнул. При первом же взгляде на нее он установил, что одна из шести дощечек, вставленных между поперечными полосками, находилась не на своем месте. Нагнувшись, он увидел два маленьких кусочка железной проволоки, которые торчали с обеих сторон, поддерживая дощечку. Стоило их вынуть — и дощечка отлетела.

Ахилл испустил крик изумления. Но Люпен заметил:

— Ну и что толку? Чего мы добились? Через такой прямоугольник в пятнадцать или восемнадцать сантиметров в длину и сорок в вышину не могла бы пролезть женщина. Этого не смог бы сделать и десятилетний ребенок!

— Но она могла просунуть руку и снять замок.

— Нижний замок — да, — сказал Люпен, — но не верхний: расстояние слишком велико. Попробуй сам, ты увидишь.

Ахилл убедился, что это невозможно.

— Ну так как же? — спросил он.

Люпен не ответил. Он долго думал. Потом вдруг приказал:

— Шляпу… пальто…

Он торопился, находясь во власти какой-то мысли. Выйдя на улицу, он вскочил в такси:

— Улица Матиньон, скорее.

Как только он подошел к квартире, где была похищена хрустальная пробка, он открыл дверь, поднялся наверх и присел перед дверью, ведущей в его комнату. Он угадал. Точно так же и здесь выпадала одна дощечка.

Но и здесь отверстие по величине было достаточно только для того, чтобы просунуть руку с плечом, но не позволяло снять верхнего замка.

— Гром и молния! — воскликнул он, будучи не в силах сдержать бешенства, которое в нем кипело уже два часа подряд. Черт возьми!.. Этой истории нет конца!

Действительно, его преследовали невероятные неудачи, и он принужден был бродить в потемках, не имея возможности использовать даже те немногие проблески удачи, которые судьба давала ему в руки. Жильбер доверил ему пробку. Жильбер послал ему письмо. Но все это исчезло, не успев появиться.

И это не был ряд случайных, как он раньше думал, явлений. Совершенно очевидно, что за этим стоял враг. Дерзкий, жестокий, невидимый… Люпен не знал, с кем ему бороться, от кого защищаться, откуда ждать удара. Он почувствовал страх. Страх перед неминуемостью того бледного апрельского утра, когда два его товарища подымутся на эшафот и подвергнутся ужасной казни.