Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

— Что было в письме?

— К несчастью, упреки Жильбера. Он обвинял вас в том, что вы его бросили, заботитесь только о себе. Одним словом, это укрепило мое недоверие к вам. И я убежала.

Люпен гневно пожал плечами:

— Столько потерянного времени! И как плохо то, что мы раньше не могли сговориться друг с другом! Боюсь, что сейчас, после шума, который мы наделали в особняке, Добрек предупрежден и будет еще осторожнее, чем раньше.

Кларисса Мержи покачала головой:

— Нет-нет, не думаю. Этот шум не мог его разбудить, ибо Клементина прибавила к вину очень сильное наркотическое средство. И видите, ничего не случилось такого, чтобы Добреку нужно было насторожиться. Наконец, разве не все козыри в его руках?

— Что вы этим хотите сказать? Что касается вас, то у него нет никаких надежд? Он никакими средствами не мог бы добиться цели?

— Но, — пробормотала она, — есть одно средство… единственное…

Она закрыла руками свое побледневшее лицо.

Он догадался о причине ее волнения и, тронутый ее страданием, сказал:

— Прошу вас, отвечайте прямо. Это из-за Жильбера, не правда ли? Ведь суд, к счастью, не раскрыл ни его имени, ни его прошлого? Но есть кто-то, кто об этом знает? Добрек узнал вашего сына Антуана под маской Жильбера?

— Да, да…

— И он обещал вам спасти его, не так ли? Он предлагает вам его свободу, побег и все прочее? Это самое он вам обещал однажды ночью в своем кабинете, в ту самую ночь, когда вы его хотели убить?

— Да, да… это…

— При единственном гнусном условии… Я правильно понял, да?

Кларисса не отвечала.

Он сел рядом с ней и сказал, глядя ей прямо в глаза:

— Слушайте меня внимательно. Я клянусь вам, что спасу вашего сына. Ваш сын не умрет, слышите?

— Я верю вам…

— Да, верьте! Я добьюсь! Только одно непременное условие…

— Какое?

— Вы не увидите больше Добрека.

— Клянусь.

— Вы выбросите из головы всякую мысль о каком бы то ни было торге с ним…

— Клянусь.

Она посмотрела на него с облегчением и абсолютным доверием.

— Ну, — сказал он радостно, — все прекрасно, у нас впереди еще два-три месяца. Это больше, чем нужно… При условии, что я буду свободен в своих действиях. А для этого, видите ли, вы должны удалиться с поля боя.

— Как?

— Исчезнуть на некоторое время, устроиться в деревне… Разве вам не жалко вашего Жака? Пусть успокоит нервы…

На следующий день Кларисса Мержи поселилась со своим мальчиком у своей приятельницы у самой опушки Сен-Жерменского леса. Она очень ослабела. Малейшее волнение выводило ее из себя, и она уже несколько дней находилась в подавленном состоянии. Чтение газет было ей запрещено.

Однажды около четырех часов дня в квартире Люпена на улице Шатобриан раздался телефонный звонок.

Люпен снял трубку:

— Алло?

Задыхающийся женский голос произнес:

— Господин Мишель Бомон?

— Это я. С кем имею честь?

— Скорее, приезжайте как можно скорее! Госпожа Мержи только что отравилась…

Люпен, не расспрашивая, бросился из дому, сел в автомобиль и поехал в Сен-Жермен.

Подруга Клариссы ждала его на пороге.

— Умерла?

— Нет. Доза была недостаточна. Доктор только что ушел. Он ручается за нее.

— Почему она это сделала?

— Ее мальчик Жак исчез.

— Похищен?

— Да. Он играл возле леса. Какой-то автомобиль остановился. Вышли две старые дамы. Потом раздались крики. Кларисса хотела бежать, но упала без сил и простонала: «Это он… этот человек… все погибло…» Она обезумела. Вдруг она схватила флакон, поднесла его ко рту и выпила.

— И потом?

— Потом с помощью мужа я перенесла ее в комнату. Она страшно мучилась.

— Откуда вы узнали мой адрес и мое имя?

— От нее. В то время как доктор возился около нее, я позвонила вам.

— Никто этого не знает?

— Никто.

— Можно ли мне ее увидеть?

— Сейчас она спит. Доктор запретил волновать ее.

— Врач не беспокоится за ее здоровье?

— Он боится горячки, нервного возбуждения или какого-нибудь припадка, в котором больная повторит свою попытку. И на этот раз…

— Что надо, чтобы избегнуть этого?

— Одна или две недели абсолютного покоя, а это невозможно, пока Жак…

Люпен прервал ее:

— Вы думаете, что если вернуть ей сына?..

— Ну да, конечно, тогда нечего бояться!

— Вы уверены?.. Ну хорошо, когда госпожа Мержи проснется, вы скажете ей от моего имени, что сегодня вечером я приведу ее сына. Сегодня вечером, до полуночи, запомните.

При этих словах Люпен быстро вышел из дома, сел в автомобиль и крикнул шоферу:

— В Париж, сквер Ламартин, к депутату Добреку.

Около шести часов вечера в дом Добрека позвонил полный господин в черном пальто и цилиндре, с бакенбардами и в очках на носу.

Привратница проводила его до подъезда, откуда вышла вызванная звонком Виктория.

Он спросил ее:

— Может ли господин Добрек принять доктора Берна?

— Хозяин у себя в комнате и…

— Передайте ему мою карточку.

Он написал на полях: «От госпожи Мержи» — и повторил:

— Доложите, он примет меня.

— Но… — проговорила Виктория.

— Ах, пойдешь ли ты наконец, старуха!

Она обмерла и пробормотала:

— Ты… Это ты?!

— Нет, Людовик Четырнадцатый. — И добавил: — Слушай. Как только я окажусь с ним вдвоем, пойди в свою комнату, забери вещи и моментально удирай. Ты увидишь мой автомобиль недалеко, на бульваре. Ну, скорей, доложи обо мне, я подожду в конторе.

«Здесь находится хрустальная пробка, — думал он. — Именно здесь… Если только Добрек не носит ее с собой. Нет, если есть хороший тайник, то им пользуются. А этот превосходен, потому что никто… до сих пор…»

Он с напряженным вниманием осматривал все предметы в комнате и вспоминал послание к Прасвиллю: «Под самым носом у тебя… ты касался его… Еще немного… и ты взял бы его…»

Как будто ничего не изменилось с тех пор. На столе валялись те же вещи, которые уже столько раз ощупывали и осматривали.

Услышав приближавшиеся шаги, Люпен приготовился. Это был Добрек.

Он вошел молча, сделал знак Люпену, чтобы тот сел, и сам сел за стол, рассматривая карточку.

— Доктор Берн?

— Да, господин депутат, доктор Берн из Сен-Жермена.

— Я вижу, вы от госпожи Мержи. Это ваша пациентка, не правда ли?

— Да, моя случайная пациентка. Я ее не знал до того момента, когда меня к ней позвали при совершенно критических обстоятельствах.