Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

— Она больна?

— Госпожа Мержи отравилась.

— Да? — Добрек вскочил и спросил, не скрывая своего волнения: — Да? Что вы говорите? Отравилась? Она умерла?

— Нет, доза была недостаточна. Я считаю, что госпожа Мержи спасена, если не будет никаких осложнений.

Добрек молчал и сидел неподвижно, повернувшись к Люпену.

«Смотрит он на меня или у него закрыты глаза?» — спрашивал себя Люпен. Его ужасно стесняло то, что он не видит глаз противника, защищенных двойными очками.

Спустя минуту Добрек заговорил:

— Итак, госпожа Мержи спасена… И она посылает вас ко мне… Я не понимаю… Я почти не знаю этой дамы.

— Видите ли, господин депутат, — сказал Люпен, — госпожа Мержи совершенно бессознательно произносила ваше имя, и все слышали, что вы должны ей вернуть сына… Я не понял точного смысла этих слов, но…

— Одним словом, доктор, вы пришли спросить меня, не знаю ли я, где ребенок… который исчез, не правда ли?

— Да.

— И в таком случае, если я знаю, вы отвезете его к матери?

— Да.

Долгое молчание.

Люпен подумал опять: «Неужели он поддастся на эту удочку? Достаточна ли для него угроза смерти? Нет, посмотрим, это невозможно… И все-таки… все-таки он колеблется».

— Вы позволите? — спросил Добрек, придвинув к себе телефон. — Нужно срочно позвонить.

— Пожалуйста, господин депутат.

Добрек позвонил.

— Алло! Барышня, дайте восемьсот двадцать два — девятнадцать.

Он повторил номер.

Люпен улыбнулся:

— Сыскная полиция? Не правда ли? Главный секретариат…

— Да, доктор… Вам известен номер?

— Да, в качестве судебного врача мне иногда приходится звонить…

Люпен мысленно спрашивал себя: «Что все это значит, черт возьми! Главный секретарь — Прасвилль… Ну и что?»

Добрек приложил трубку к уху и произнес:

— Номер восемьсот двадцать два — девятнадцать? Я прошу секретариат, господина Прасвилля… Его нет? Да нет же, он всегда в это время в кабинете. Скажите, что от Добрека… Важное сообщение.

— Может, я мешаю? — спросил Люпен.

— Нет-нет, нисколько, доктор, — уверил его Добрек. — Впрочем, мое сообщение имеет отношение к вашему делу… — И, прервав себя, сказал: — Алло! Господин Прасвилль? Да, верно, мы давно не виделись. Но, в сущности, мысленно мы и не расставались… И меня даже часто посещали твои помощники, правда в мое отсутствие… Я хочу оказать тебе небольшую услугу… Алло! Ты слушаешь меня? Ну так возьми с собой полдюжины сыщиков, садитесь в два автомобиля и в два счета сюда… Я предлагаю тебе замечательную дичь, старина! Самого Арсена Люпена!

Люпен вскочил на ноги. Он ждал чего угодно, только не такой развязки! Но нечто более сильное, чем удивление, заговорило в нем.

— Браво! Браво! — воскликнул он.

Добрек в знак благодарности склонил голову и пробормотал:

— Это еще не все… Еще немного терпения. Можно? — И продолжал: — Да, Прасвилль, когда будешь здесь, раньше, чем войти ко мне, поднимись на третий этаж и захвати мою кухарку… Знаменитую кормилицу Люпена, Викторию… Знаешь? Потом, подожди, еще одно указание… Видишь, как я люблю тебя. Пошли отряды на улицу Шатобриан, на углу улицы Бальзака… Это жилище нашего национального героя Люпена, под именем Мишеля Бомона… Понял, старина? Ну, за работу. Шевелись!

Когда Добрек повернул голову, Люпен стоял со сжатыми кулаками. Унижение было слишком велико. Он думал только о том, чтобы сдержать приступ бешенства и не броситься на Добрека.

Добрек хрипло рассмеялся.

Он подошел, держа руки в карманах, и отчеканил:

— Не правда ли, все к лучшему? Твердая почва под ногами, ясное положение… По крайней мере, всё как на ладони. Люпен против Добрека — и точка. Скажи, Полоний, правда тебе не везет с Добреком? Ведь это ты прятался тогда за портьерой, несчастный Полоний!

Люпен не дрогнул. Надо было действовать хладнокровно и делать то, что подсказывало ему его новое положение.

— Ну что, господин Люпен? — продолжал Добрек. — Я уяснил себе все. Господин Люпен почуял запах двадцати семи, и это привлекает его. Остается только ждать посещений. Час наступил. Здравствуйте, господин Люпен!

Добрек сделал паузу. Он произнес всю эту речь с видимым удовольствием. Люпен молчал.

Добрек посмотрел на часы:

— Эге! Скоро полиция будет здесь.

И, приблизившись к Люпену, продолжил:

— Все-таки это мне неприятно. Я не таким представлял себе Люпена. Бедный молодой человек! Не выпьете ли стакан воды, чтоб оправиться?

Люпен не произнес ни звука и не выдал своей досады ни одним движением. Флегматично и размеренно он подошел к телефону, тихонько отстранив Добрека, и взял трубку.

— Пожалуйста, барышня, номер пятьсот шестьдесят пять — тридцать четыре.

Получив номер, он медленно, выделяя каждый звук, заговорил:

— Алло! Улица Шатобриан? Ты, Ахилл? Слушай! Нужно оставить квартиру! Алло?.. Да, сейчас же. Через несколько минут приедет полиция. Нет-нет, не пугайся… Еще есть время… Только сделай все, что я скажу. Твой чемодан готов?.. Хорошо. Одно из отделений в нем пустое, да? Хорошо. Пойди ко мне в комнату и встань перед камином. Слева увидишь кнопку в виде украшения на мраморной раме камина. Там ты найдешь нечто вроде ящика и в нем две шкатулки. Будь внимательней. В одной из них документы. В другой — процентные бумаги и драгоценности. Ты положишь обе шкатулки в чемодан, возьмешь его в руки и пойдешь пешком, но быстро, до угла бульвара Виктора Гюго и улицы Монтеспан. Там автомобиль с Викторией. Я приду туда же… До скорого!

Люпен спокойно положил трубку, потом схватил Добрека за обе руки, усадил его на стул рядом с собой и сказал:

— Теперь слушай.

— Ого! — захохотал депутат. — Мы на «ты»?

— Да, я тебе разрешаю, — объявил Люпен.

И так как Добрек, руки которого он продолжал держать, отбивался с некоторым недоверием, он произнес:

— Нет, не бойся. Мы не будем драться. Мы ничего не выиграем, если убьем друг друга. Ударить ножом? Зачем? Нет. Слово, только слово. Но слово серьезное. Вот мое. Оно решительно. Отвечай сейчас же. Это будет лучше. Где ребенок?

— У меня.

— Отдай его.

— Нет.

— Я этого ждал. Я думал о том, что ты не попадешься на удочку доктора Берна и что мне придется говорить с тобой по-другому.

— Говори.

Люпен вынул из своей записной книжки листок гербовой бумаги и, развернув его, протянул Добреку:

— Вот точный и подробный список вещей, которые были похищены из виллы «Мария Терезия». Тут, как видишь, сто тридцать номеров. Из них шестьдесят восемь, отмеченных красным крестиком, проданы и отосланы в Америку. Остальные сорок пять остались до новых распоряжений. Это, конечно, самые лучшие вещи. Я их предлагаю тебе за немедленный возврат ребенка.

Добрек не мог скрыть своего удивления.