Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

— Нет, сударыня, и я даже буду просить вас не повышать голоса. Предпочтительнее, чтобы господин Дестанж нас вообще не слышал.

— Для кого предпочтительнее?

— Для вас, сударыня.

— Я не согласна вести разговор, который нельзя слушать моему отцу.

— И однако же, вам придется вынести этот разговор.

Они оба встали, взгляды их скрестились.

— Говорите, сударь, — сказала она.

По-прежнему не садясь, он начал:

— Вы уж извините меня, если я ошибусь в каких-то второстепенных деталях. За что я ручаюсь, так это за точность событий, которые я буду описывать, в целом.

— Я вас очень прошу, не надо слов. Только факты.

Услышав фразу, прозвучавшую для него неожиданно, Шолмс понял, что эта молодая женщина встречает его во всеоружии, и продолжил:

— Хорошо, иду прямо к цели. Итак, пять лет тому назад ваш отец познакомился с неким господином Максимом Бермоном, представившимся ему антрепренером… или архитектором, точно не скажу. Во всяком случае, он расположился к этому молодому человеку и доверил ему кое-какие работы, которые попросили выполнить его старые клиенты и которые, казалось, были привычными для его нового сотрудника.

Херлок замолчал. Ему показалось, что девушка стала гораздо бледнее. Однако самым спокойным голосом она сказала ему:

— Я не знаю всего того, о чем вы говорите, сударь, а главное, совершенно не понимаю, почему вообще это может быть мне интересно.

— А потому, сударыня, что господина Максима Бермона на самом деле зовут Арсеном Люпеном, и вы знаете это так же хорошо, как и я.

Она расхохоталась:

— Не может быть! Арсен Люпен? Господина Максима Бермона зовут Арсеном Люпеном?

— Как я уже имел честь вам сообщить, сударыня; и раз вы отказываетесь понимать меня с полуслова, добавлю, что для осуществления своих замыслов Арсен Люпен нашел здесь подругу, даже больше чем просто подругу — слепую соучастницу… к тому же страстно ему преданную.

Она встала и безо всякого волнения, во всяком случае волнуясь так мало, что Шолмс был просто потрясен ее самообладанием, заявила ему:

— Я не знаю, какова цель подобного вашего поведения, и не желаю этого знать. А потому прошу вас, не произнося больше ни одного слова, покинуть этот дом.

— Я и не собирался навязывать вам свое присутствие бесконечно, — ответил Шолмс, стараясь быть таким же спокойным, как она. — Только я принял решение уйти из этого особняка не один.

— И кто же будет сопровождать вас, сударь?

— Вы!

— Я?

— Да, сударыня, мы выйдем отсюда с вами вместе, и вы, не говоря ни слова и не сопротивляясь, последуете за мной.

Странным в этой сцене было то, что оба противника сохраняли полное спокойствие. По их поведению, по тону можно было сказать, что это не непримиримый поединок, в котором скрестились две мощные воли, а скорее галантная беседа-спор двух человек, придерживающихся разных точек зрения.

В широкий проем было видно, как господин Дестанж неторопливо перебирает свои книги.

Клотильда, пожав плечами, снова села. Херлок вынул из кармана часы:

— Сейчас половина одиннадцатого. Через пять минут мы выходим.

— А если нет?

— Если нет, я иду к господину Дестанжу и говорю ему…

— Что?

— Правду. Рассказываю ему о мнимом существовании Максима Бермона, рассказываю о двойной жизни его соучастницы.

— Соучастницы?

— Да, той, что зовут Белокурой дамой, той, которая раньше была белокурой.

— И какие доказательства вы ему предъявите?

— Я поведу его на улицу Шальгрен и покажу ход Арсена Люпена, которым он вместе со своими людьми, воспользовавшись работами, проводившимися там под его руководством, соединил дома номер сорок и номер сорок два и которым позавчера ночью вы с ним вышли на улицу.

— А потом?

— Потом я поведу господина Дестанжа к мэтру Дэтинану, мы спустимся черной лестницей, по которой вы спустились с Арсеном Люпеном, сбежав от Ганимара. И мы вместе с ним найдем, без сомнения, такой же ход в соседний дом, в тот, что выходит на бульвар Батиньоль, а не на улицу Клаперон.

— А потом?

— Потом я повезу господина Дестанжа в замок Крозонов, и ему будет нетрудно (он ведь знает, какие работы проводил Арсен Люпен во время реставрации замка) обнаружить и там тайные ходы, которые проделал Арсен Люпен со своими людьми. Он установит, что по этим ходам Белокурая дама могла пройти ночью в спальню графини и взять из шкатулки, стоявшей на камине, голубой бриллиант, а через две недели войти в комнату советника Блейшена и подбросить этот голубой бриллиант в его зубной порошок… довольно странный поступок, ей-богу, может, какая-то женская месть, не знаю, впрочем, это не имеет значения.

— А потом?

— Потом, — более суровым голосом сказал Херлок, — я поведу господина Дестанжа в дом номер сто тридцать четыре по проспекту Анри Мартен, и мы найдем, каким именно образом барон д’Отрек…

— Замолчите, замолчите, — прошептала, вдруг испугавшись, девушка. — Я запрещаю вам! Так, значит, вы осмеливаетесь утверждать, что это я… вы обвиняете меня…

— Я обвиняю вас в убийстве барона д’Отрека.

— Нет, нет, это клевета.

— Вы убили барона д’Отрека, сударыня. Вы поступили к нему на службу под именем Антуанетты Бреа с тем, чтобы похитить у него голубой бриллиант, и вы убили его.

Она снова заговорила шепотом, сломленная, ставшая вдруг просительницей:

— Замолчите, сударь, умоляю вас. Раз вы знаете так много, вы должны знать, что я не убивала барона.

— Я и не говорил, что это было преднамеренное убийство. У барона д’Отрека случались припадки безумия, и одна лишь сестра Августа умела справляться с ним. Я знаю это от нее самой. Когда ее не было, он, должно быть, набросился на вас, и во время борьбы, защищаясь, вы нанесли ему удар. Ужаснувшись содеянному, вы позвонили и тут же убежали, не сняв с пальца своей жертвы тот самый голубой бриллиант, за которым вы явились. Через какое-то время вы привели одного из сообщников Люпена, слугу из соседнего дома, вместе с ним перенесли барона на его кровать, навели в комнате порядок… но опять не осмелились взять бриллиант. Вот что случилось там. Так что, повторяю, вы барона не убивали. Однако вашими руками был нанесен смертельный удар.

Она положила на лоб свои бледные, изящные руки с длинными пальцами и, застыв в этой позе, долго не отрывала их. Наконец, разомкнув пальцы, она открыла свое печальное лицо и произнесла:

— И все это вы намерены рассказать моему отцу?

— Да, и еще я скажу ему, что у меня есть свидетели: мадемуазель Жербуа узнает Белокурую даму, сестра Августа — Антуанетту Бреа, а графиня де Крозон — госпожу де Реаль. Вот что я ему скажу.

— Вы не посмеете. — заявила она, обретая перед лицом опасности свое хладнокровие.

Он встал и сделал шаг по направлению к библиотеке. Клотильда остановила его: