Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

— Минуточку, сударь.

Она подумала и, теперь уже полностью овладев собой, спокойно спросила его:

— Вы ведь Херлок Шолмс?

— Да.

— Что вам от меня нужно?

— Что мне нужно? Я вызвал Арсена Люпена на дуэль и должен выйти из нее победителем. В ожидании развязки, а ее недолго осталось ждать, я полагаю, что такой ценный заложник, как вы, даст мне некоторые существенные преимущества перед моим противником. И потому, сударыня, вы последуете за мной и я сдам вас на руки одному из друзей. Как только цель моя будет достигнута, вы окажетесь на свободе.

— И это все?

— Это все. Я не служу в полиции вашей страны и, следовательно, не чувствую за собой никакого права… наказывать за преступления.

Казалось, она уже приняла решение. Однако попросила отсрочку. Она закрыла глаза; Шолмс смотрел на нее, такую вдруг спокойную, почти безразличную к опасностям, подстерегавшим ее!

«А может, — думал англичанин, — она и не чувствует себя в опасности? Конечно не чувствует, ее ведь защищает Люпен. А с Люпеном ничего вам грозить не может. Люпен — всемогущий, Люпен — непобедимый».

— Сударыня, — сказал он, — я говорил о пяти минутах, а прошло больше тридцати.

— Вы позволите мне подняться в свою комнату, сударь? Я хочу взять там кое-что.

— Если вам так угодно, сударыня, я буду ждать вас на улице Моншанен. Я — прекрасный друг консьержа Жаннио.

— О! Вы знаете… — сказала она, явно испугавшись.

— Я много чего знаю.

— Хорошо. Я звоню.

Ей принесли шляпку и пальто, и Шолмс сказал ей:

— Вы должны объяснить как-нибудь господину Дестанжу наш уход, да так, чтобы этого объяснения хватило, если вас не будет в течение нескольких дней.

— Это ни к чему. Я скоро вернусь.

Взгляды их снова скрестились, оба улыбались, насмешливо глядя друг на друга.

— Как вы уверены в нем! — сказал Шолмс.

— Слепо.

— Все, что бы он ни делал, — хорошо, не так ли? Все, чего он хочет, исполняется. И вы одобряете все, вы на все готовы ради него.

— Я люблю его, — сказала она, трепеща от страсти.

— И вы думаете, он спасет вас?

Она пожала плечами и пошла предупреждать отца.

— Я увожу от тебя господина Штикманна. Мы идем в Национальную библиотеку.

— К обеду ты вернешься?

— Может быть… хотя скорее нет… но ты не волнуйся…

И твердым голосом сказала Шолмсу:

— Я следую за вами, сударь.

— Без всякой задней мысли?

— С закрытыми глазами.

— Если вы попробуете сбежать, я позову на помощь, закричу и вас арестуют, а это — тюрьма. Не забудьте, что на арест Белокурой дамы выписан ордер.

— Клянусь вам честью, я не буду предпринимать ничего для того, чтобы сбежать.

— Верю вам. Идемте.

Вместе, как он и предсказывал, они вышли из особняка.

На площади стоял автомобиль, развернувшийся в другую сторону. Со спины был виден шофер, фуражка опускалась прямо на воротник его шубы. Подходя, Шолмс услышал звук работающего мотора. Он открыл дверцу, пропустил Клотильду вперед и сел рядом.

Машина резко рванула с места, поехала по внешнему бульварному кольцу, по авеню Ош, по авеню Великой Армии.

Херлок в задумчивости продолжал строить планы.

«Ганимар дома… я оставляю девушку у него… Сказать ему, кто она? Нет, он прямиком отведет ее в Депо, а это нарушит все мои планы. Я только гляну в досье М. Б. — и в погоню. И сегодня же ночью, самое позднее — завтра утром найду Ганимара, как мы и договаривались, и сдам ему Арсена Люпена со всей его бандой…»

Он потирал руки, счастливый оттого, что уже близка заветная цель и не видно никаких серьезных препятствий для ее достижения. И, поддавшись настоятельному желанию выразить чувства, обуревавшие его, что весьма контрастировало с его манерой поведения, он воскликнул:

— Простите мне, сударыня, что я выказываю такое удовлетворение ходом событий. Борьба была мучительной, и потому победа приятна, как никогда.

— Победа досталась вам по праву, вы можете быть довольны собой.

— Благодарю вас. Но какой странной дорогой мы едем! Шофер что, не слышал, что ли?

Они выезжали через заставу Нёйи из Парижа. Что за дьявольщина! Ведь улица Перголези не за пределами Парижа!

Шолмс опустил стекло, отделяющее салон от кабины шофера.

— Слушайте, водитель, вы ошиблись… Улица Перголези!..

Человек не отвечал. Тогда Шолмс повторил, уже громче:

— Я велел вам ехать на улицу Перголези.

Человек опять ничего не ответил.

— А, так вы глухой, дружище. Или вы назло мне… Нам тут делать нечего… На улицу Перголези!.. Приказываю вам развернуться — и живо.

Опять то же молчание. Англичанин страшно забеспокоился. Он посмотрел на Клотильду: какая-то непостижимая улыбка тронула ее губы.

— Что это вы веселитесь? — пробурчал он… — Этот инцидент не имеет никакого отношения… он ничего не меняет…

— Ровно ничего, — ответила она.

И вдруг ему пришла в голову мысль, потрясшая его. Слегка приподнявшись, он внимательнее посмотрел на человека, сидевшего впереди. Плечи были поуже, да и манера держаться более непринужденная… Он покрылся холодным потом, кулаки его сжались, в нем утвердилось самое страшное подозрение на свете: этот человек — Арсен Люпен.

— Так как, господин Шолмс, что вы скажете об этой прогулочке?

— Прелестно, любезный, просто прелестно, — ответил Шолмс.

Быть может, еще никогда в жизни не приходилось ему делать над собой такого чудовищного усилия, чтобы выговорить эти слова без дрожи в голосе, ничем не выдав неистовства, бушевавшего в нем. Правда, тут же его блестящая реакция, потоки ярости и ненависти прорвали плотину, и он вновь обрел волю; резким жестом достав револьвер, он навел его на мадемуазель Дестанж.

— Сию же минуту, сию же секунду остановите машину, Люпен, или я стреляю в мадемуазель.

— Советую целиться в щеку, если вы хотите попасть в висок, — не поворачивая головы, ответил Люпен.

— Максим, — сказала Клотильда, — не надо ехать слишком быстро, мостовая скользкая, а я такая трусиха.

Она все улыбалась, глядя на мостовую, вперед, на неровную дорогу.

— Да пусть же он остановится! Пусть он остановится, наконец! — сказал ей Шолмс, взбешенный от злости, распиравшей его. — Вы же видите, что я способен на все!

Дулом револьвера он касался ее локонов.

Она прошептала:

— Этот Максим — сама неосторожность! На такой скорости нас наверняка занесет.

Шолмс положил в карман револьвер и схватился за ручку дверцы, готовый выскочить из автомобиля, несмотря на всю абсурдность такого поступка.

Клотильда сказала ему:

— Осторожнее, господин Шолмс, за нами машина.

Он отклонился. За ними действительно следовал автомобиль, огромный, кровавого цвета, жуткий на вид из-за своего острого носа и четверых в кожанках, сидевших в нем.