Дилан Райт - Дом на распутье: Человек без лица [litres самиздат]

Эдриан кивнул.

–Теперь всё?

–Да, всё,– сухо ответил парень.– Но, признаюсь честно, мистер Мортен: я разочарован.

Эдриан встал и задвинул стул.

–Уж прости, что оказался вот таким.

–Нет, вы меня не поняли,– перебил мальчик.– Я разочарован в Вильяме. Уж никак не ожидал, что он согласится участвовать в таком подлом вранье. А теперь идите в свой кабинет, мистер Мортен. Не хочу, чтобы вы пересекались кем-то из остальных подозреваемых.

–Не смей указывать мне, что делать в моём же доме!– Эдриан скрипел зубами.

–Убирайтесь!– Гейб вскочил на ноги. Стул за ним с громким гулом повалился на пол. От неожиданности мистер Мортен отступил назад. Юный детектив жестом указал на дверь, ведущую в коридор, а затем злобно процедил,– Вон.

Какое-то время хозяин поместья не смел двинуться с места, ошеломлённый такой огромной решительностью и, к тому же, наглостью своего маленького подопечного. Мужчина уставился на парня в надежде вызвать у него хоть какую-нибудь жалость, но Гейб оставался непреклонен. Мистеру Мортену ничего не оставалось, кроме как последовать приказу юного детектива. На трясущихся ногах, Эдриан поплёлся к выходу. Когда он уже хотел нажать на дверную ручку, дверь внезапно открылась, и в проходе появился Вильям.

–Мистер Уилсон, я хотел узнать…– лакей не договорил: на плечо старика опустилась рука мистера Мортена.

–Билл…– возможно, Эдриан хотел сказать своему старому слуге что-то ещё, но по непонятной причине с его губ сорвалось только это слово.

Ничего не понимающий Вильям удивлённо посмотрел сначала на Эдриана, потом на Гейба и, к великой радости мальчика, не задавая лишних вопросов, скрылся вместе с хозяином поместья в коридоре. Дверь захлопнулась.

Мальчик остался один. Несколько минут Гейб безразличным, почти что отстранённым взглядом смотрел на дверь, за которой недавно исчезли Эдриан и Вильям. Затем, когда эмоциональный паралич немного отступил, парень не спеша вернулся к своему рабочему месту, поправил упавший стул, собрал все имеющиеся на столе предметы, кроме, разве что, стопки ненужной бумаги, чернильницы, ручек и карандашей, и всё таким же размеренным шагом направился к выходу. Лестницу юный детектив нашёл по памяти, поскольку глаза его смотрели куда-то в пустоту и не замечали, как вокруг меняется обстановка. Ступеньки для мальчика не оказались тяжёлым препятствием, за исключением того факта, что Гейб несколько раз чуть с них не навернулся. Ноги самостоятельно несли своего владельца, пока тот, покачиваясь от усталости, едва различал, где он находится и что с ним, собственно говоря, происходит. Преодолев с десяток метров дорогого шерстяного ковра, располагавшегося в коридоре второго этажа, парень очутился перед одной из дверей, ничем не отличавшихся от остальных, здесь же и находившихся. Подняв глаза к верху и около часа, вдумываясь в значение двух позолоченных цифр, прибитых к двери, Гейб сообразил, что стоит возле своей комнаты.

Парень нажал на дверную ручку и вошёл внутрь. Комната ничем не поменялась с тех пор, как юный детектив покинул её ещё утром прошлого дня, когда отправился с друзьями на прогулку. О количестве прошедшего времени мальчик догадался только сейчас. Нельзя сказать, почему, но Гейб решил отпустить все канцелярские принадлежности, которые в правой руке. Чертежи, рисунки, блокнот и верный карандаш с грохотом упали на пол. Точнее, в урну, стоявшую прямо за дверью, однако парень этого не заметил. Всё, о чём он думал в данный момент, так это о кровати, чей край слегка выглядывал из-за угла основной части комнаты. Слегка покачиваясь, Гейб добрёл до постели.

Парень попытался сесть, но вместо этого нечаянно свалился на кровать, от чего та злобно заскрипела. Не обращая на скрип ровным счётом никакого внимания, Гейб повернулся на бок, засунул левую руку под подушку и принялся обдумывать свои дальнейшие действия в сложившейся ситуации. И, вероятно, это у него бы получилось, поскольку условия для мышления собрались самые подходящие. Никакой посторонний шум не раздражал слух юного детектива своей назойливостью. За окном изредка появлялись крошечные снежинки. Зачинавшийся рассвет не торопясь очищал небо от грязно-чёрной тьмы и теперь поливал сонно покачивавшиеся макушки деревьев сине-фиолетовой лазурью. Настенные часы являлись лучшим доказательством приближения нового дня. Царивший в комнате полумрак не давил на зрение, а просачивавшийся сквозь тонкие щели оконной рамы сквозняк нерешительно гладил правую кисть мальчика, оставляя на ней своё холодное, но бережное прикосновение, однако ни один из вышеуказанных предметов не мог заглушить одну единственную, маленькую вещь, которая и не давала покоя Гейбу. Ею был незначительный, но уже постепенно увеличивающийся ком в горле, что начинал давить всё сильнее и сильнее.

Как будто кто-то очень мелкий, сидящий глубоко в шее у Гейба решил надуть огромный воздушный шарик, так предусмотрительно прикрепив к нему множество острых иголок. Парень чувствовал, как этот шарик растёт, где-то над кадыком или позади него. В то же время, не то от боли, не то закономерно, но вскоре на глазах появились жгучие слёзы. Мальчик смахнул их, посчитав совершенно неподходящими для такого важного момента. Но не успел он убрать манжет рубашки от лица, как по краям век уже образовались новые солёные капли. Одна из них, особенно крупная, вытекла из уголка глаза и устремилась вниз по щеке и быстро впиталась наволочку подушки. Сердцебиение учащалось. Казалось, что в груди Гейба образовалась дыра, куда с чётко выверенным ритмом затягивало сердце, а вместе с ним и остальные внутренности. Внезапно руки, а затем колени и всё остальное тело поразила неконтролируемая дрожь. Юный детектив попытался совладать с собой, однако ничего не вышло. Нос заложило, и Гейбу приходилось дышать через рот. Парень пару раз шмыгнул носом. Попытки успокоиться терпели крах одна за другой, так что Гейб быстро осознал, что делать это теперь уже определённо поздно, а потому решил просто сдаться. Шарик в горле лопнул. Мальчик перевернулся на живот, уткнулся лицом в подушку и, наконец, разрыдался.

* * *

И вот в обеденном зале вновь воцарилась тишина. Правда, нельзя сказать, что вместе с этой тишиной наступило всеобщее спокойствие. Гости расселись как можно дальше друг от друга, никто не разговаривал, лишь друзья Гейба изредка обменивались взглядами, сообщая что-то понятное исключительно им самим. Иногда среди этих взглядов мелькал и тот, что принадлежал Фрэнку.

Уоллис-младший всё искал повод, как бы ему отомстить Хёлле и Эрне за драку и оскорбление и, вскоре, нашёл его. На столе, за которым ещё недавно сидели обидчики, которые теперь благополучно перебрались к камину, лежала слегка помятая пачка сигарет. Именно тех, что Эрне оставил там ещё до начала допроса и убийства Мартина.