Джордж Оруэлл - 1984. Скотный двор

Тут можно читать онлайн Джордж Оруэлл - 1984. Скотный двор - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классический детектив. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

1984. Скотный двор
Автор:

Джордж Оруэлл
Жанр:

Классический детектив
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.88/5. Голосов: 81
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Джордж Оруэлл - 1984. Скотный двор краткое содержание

1984. Скотный двор - описание и краткое содержание, автор Джордж Оруэлл, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

1984: Своеобразный антипод второй великой антиутопии XX века - "О дивный новый мир" Олдоса Хаксли. Что, в сущности, страшнее: доведенное до абсурда "общество потребления" - или доведенное до абсолюта "общество идеи"? По Оруэллу, нет и не может быть ничего ужаснее тотальной несвободы.

Скотный двор: Антиутопия английского писателя Дж. Оруэлла. Животные, возмущенные отношением к ним хозяев, устраивают бунт и прогоняют фермеров, а бывшую ферму объявляют свободной республикой под управлением свиней. Сначала все идет гладко, но затем рядовые животные понимают, что они также находятся в рабстве, только теперь у своих же собратьев.

1984. Скотный двор - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

1984. Скотный двор - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Джордж Оруэлл

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

A faint smile twitched the corners of O'Brien's mouth as he looked down at him.	О'Брайен смотрел сверху, слабая улыбка кривила ему рот.
'I told you, Winston,' he said, 'that metaphysics is not your strong point.	-- Я вам говорю, Уинстон, метафизика -- не ваша сильная сторона.
The word you are trying to think of is solipsism.	Слово, которое вы пытаетесь вспомнить, -солипсизм.
But you are mistaken.	Но вы ошибаетесь.
This is not solipsism.	Это не солипсизм.
Collective solipsism, if you like.	Коллективный солипсизм, если угодно.
But that is a different thing: in fact, the opposite thing.	И все-таки -- это нечто другое; в сущности -противоположное.
All this is a digression,' he added in a different tone. 'The real power, the power we have to fight for night and day, is not power over things, but over men.' He paused, and for a moment assumed again his air of a schoolmaster questioning a promising pupil: 'How does one man assert his power over another, Winston?'	Мы уклонились от темы, -- заметил он уже другим тоном. -- Подлинная власть, власть, за которую мы должны сражаться день и ночь, -- это власть не над предметами, а над людьми. -- Он смолк, а потом спросил, как учитель способного ученика: -- Уинстон, как человек утверждает свою власть над другими?
Winston thought.	Уинстон подумал.
'By making him suffer,' he said.	-- Заставляя его страдать, -- сказал он.
' Exactly.	-- Совершенно верно.
By making him suffer.	Заставляя его страдать.
Obedience is not enough.	Послушания недостаточно.
Unless he is suffering, how can you be sure that he is obeying your will and not his own?	Если человек не страдает, как вы можете быть уверены, что он исполняет вашу волю, а не свою собственную?
Power is in inflicting pain and humiliation.	Власть состоит в том, чтобы причинять боль и унижать.
Power is in tearing human minds to pieces and putting them together again in new shapes of your own choosing.	В том, чтобы разорвать сознание людей на куски и составить снова в таком виде, в каком вам угодно.
Do you begin to see, then, what kind of world we are creating?	Теперь вам понятно, какой мир мы создаем?
It is the exact opposite of the stupid hedonistic Utopias that the old reformers imagined.	Он будет полной противоположностью^] тем глупым гедонистическим утопиям, которыми тешились прежние реформаторы.
A world of fear and treachery and torment, a world of trampling and being trampled upon, a world which will grow not less but MORE merciless as it refines itself. Progress in our world will be progress towards more pain.	Мир страха, предательства и мучений, мир топчущих и растоптанных, мир, который, совершенствуясь, будет становиться не менее, а более безжалостным; прогресс в нашем мире будет направлен к росту страданий.
The old civilizations claimed that they were founded on love or justice.	Прежние цивилизации утверждали, что они основаны на любви и справедливости.
Ours is founded upon hatred.	Наша основана на ненависти.

In our world there will be no emotions except fear, rage, triumph, and self-abasement.	В нашем мире не будет иных чувств, кроме страха, гнева, торжества и самоуничижения.
Everything else we shall destroy--everything.	Все остальные мы истребим.
Already we are breaking down the habits of thought which have survived from before the Revolution.	Все. Мы искореняем прежние способы мышления -- пережитки дореволюционных времен.
We have cut the links between child and parent, and between man and man, and between man and woman.	Мы разорвали связи между родителем и ребенком, между мужчиной и женщиной, между одним человеком и другим.
No one dares trust a wife or a child or a friend any longer.	Никто уже не доверяет ни жене, ни ребенку, ни другу.
But in the future there will be no wives and no friends.	А скоро и жен и друзей не будет.
Children will be taken from their mothers at birth, as one takes eggs from a hen.	Новорожденных мы заберем у матери, как забираем яйца из-под несушки.
The sex instinct will be eradicated.	Половое влечение вытравим.
Procreation will be an annual formality like the renewal of a ration card.	Размножение станет ежегодной формальностью, как возобновление продовольственной карточки.
We shall abolish the orgasm.	Оргазм мы сведем на нет.
Our neurologists are at work upon it now.	Наши неврологи уже ищут средства.
There will be no loyalty, except loyalty towards the Party.	Не будет иной верности, кроме партийной верности.
There will be no love, except the love of Big Brother.	Не будет иной любви, кроме любви к Старшему Брату.
There will be no laughter, except the laugh of triumph over a defeated enemy.	Не будет иного смеха, кроме победного смеха над поверженным врагом.
There will be no art, no literature, no science.	Не будет искусства, литературы, науки.
When we are omnipotent we shall have no more need of science.	Когда мы станем всесильными, мы обойдемся без науки.
There will be no distinction between beauty and ugliness.	Не будет различия между уродливым и прекрасным.
There will be no curiosity, no enjoyment of the process of life.	Исчезнет любознательность, жизнь не будет искать себе применения.
All competing pleasures will be destroyed.	С разнообразием удовольствий мы покончим.
But always--do not forget this, Winston--always there will be the intoxication of power, constantly increasing and constantly growing subtler.	Но всегда -- запомните, Уинстон, -- всегда будет опьянение властью, и чем дальше, тем сильнее, тем острее.
Always, at every moment, there will be the thrill of victory, the sensation of trampling on an enemy who is helpless.	Всегда, каждый миг, будет пронзительная радость победы, наслаждение оттого, что наступил на беспомощного врага.
If you want a picture of the future, imagine a boot stamping on a human face--for ever.'	Если вам нужен образ будущего, вообразите сапог, топчущий лицо человека -- вечно.

He paused as though he expected Winston to speak.	Он умолк, словно ожидая, что ответит Уинстон.
Winston had tried to shrink back into the surface of the bed again.	Уинстону опять захотелось зарыться в койку.
He could not say anything.	Он ничего не мог сказать.
His heart seemed to be frozen.	Сердце у него стыло.
O'Brien went on:	О'Брайен продолжал:
' And remember that it is for ever.	-- И помните, что это -- навечно.
The face will always be there to be stamped upon.	Лицо для растаптывания всегда найдется.
The heretic, the enemy of society, will always be there, so that he can be defeated and humiliated over again.	Всегда найдется еретик, враг общества, для того чтобы его снова и снова побеждали и унижали.
Everything that you have undergone since you have been in our hands--all that will continue, and worse.	Все, что вы перенесли с тех пор, как попали к нам в руки, -- все это будет продолжаться, только хуже.
The espionage, the betrayals, the arrests, the tortures, the executions, the disappearances will never cease.	Никогда не прекратятся шпионство, предательства, аресты, пытки, казни, исчезновения.
It will be a world of terror as much as a world of triumph.	Это будет мир террора -- в такой же степени, как мир торжества.
The more the Party is powerful, the less it will be tolerant: the weaker the opposition, the tighter the despotism.	Чем могущественнее будет партия, тем она будет нетерпимее; чем слабее сопротивление, тем суровее деспотизм.
Goldstein and his heresies will live for ever.	Голдстейн и его ереси будут жить вечно.
Every day, at every moment, they will be defeated, discredited, ridiculed, spat upon and yet they will always survive.	Каждый день, каждую минуту их будут громить, позорить, высмеивать, оплевывать -- а они сохранятся.
This drama that I have played out with you during seven years will be played out over and over again generation after generation, always in subtler forms.	Эта драма, которую я с вами разыгрывал семь лет, будет разыгрываться снова и снова, и с каждым поколением -- все изощреннее.
Always we shall have the heretic here at our mercy, screaming with pain, broken up, contemptible--and in the end utterly penitent, saved from himself, crawling to our feet of his own accord.	У нас всегда найдется еретик -- и будет здесь кричать от боли, сломленный и жалкий, а в конце, спасшись от себя, раскаявшись до глубины души, сам прижмется к нашим ногам.
That is the world that we are preparing, Winston.	Вот какой мир мы построим, Уинстон.
A world of victory after victory, triumph after triumph after triumph: an endless pressing, pressing, pressing upon the nerve of power.	От победы к победе, за триумфом триумф и новый триумф: щекотать, щекотать, щекотать нерв власти.
You are beginning, I can see, to realize what that world will be like.	Вижу, вам становится понятно, какой это будет мир.
But in the end you will do more than understand it.	Но в конце концов вы не просто поймете.
You will accept it, welcome it, become part of it.'	Вы примете его, будете его приветствовать, станете его частью.