Тома Нарсежак - Буало-Нарсежак. Том 1. Ворожба. Белая горячка. В очарованном лесу. Пёс.

— Спросите у хозяйки! — взорвался я. — Она найдет какую-нибудь песенку, чтобы ее вылечить.

Я хлопнул калиткой и пустился в сторону Гуа — я был вне себя, руки у меня дрожали. На этот раз все и впрямь было кончено. И от злобы я был просто болен. Вечером, проработав целый день, я вернулся домой в том же злобном и болезненном состоянии. Впервые я отшвырнул Тома ударом ноги, как только он, обнюхав меня, заворчал. Все книги, что загромождали мой стол, я забросил на верхнюю полку шкафа. Хватит! Я сыт по горло! На секунду я даже подумал, что хорошо бы уехать отсюда куда подальше и поселиться на другом конце Франции. Шум моря действовал на меня угнетающе. Я принял две таблетки снотворного и заснул как бревно. На другой день я уже не злился, вместо мыслей в голове был ватный туман. Я был здесь и не здесь — ослабевший, опустошенный, как человек, который долго-долго плакал. Я принял несколько пациентов, нескольких навестил все в том же состоянии прострации. Я не думал о Мириам, но мелодия, которую она пела, вдруг начинала звучать во мне». «Мундиа мул'а Катема.» Непонятные слова убаюкивали мою тоску, становились для нее неотвязным рефреном, и стоило им притихнуть или затеряться, как я начинал тревожиться». Я боялся, что я их потерял… Но нет… Они возвращались… «Мундиа мул'а Катема». Никогда еще трясина не была так зелена, так неоглядна и не блестела так на солнце. Я увязал в ней всеми своими печенками. Но может быть, благодаря ей я и выздоровею со временем?

Я не считал, сколько времени прошло после моей ссоры с Мириам. Может, четыре, может, пять дней. Какая разница. После визитов я возвращался домой под дождем. Наверное, было часов шесть, когда я затормозил возле гаража. Толкнул тяжелые раздвижные двери и, прежде чем сесть обратно в машину, зажег в гараже свет. Я останавливаюсь на всех этих мелочах, потому что они запечатлелись у меня в памяти со зловещей трагической точностью. Я въехал в гараж и почти тотчас же остановился — на другом конце гаража зияла огромная темная яма: люк погреба был открыт. Люк, который был закрыт всегда. В погреб спускался только я, и то крайне редко.

От ужаса я похолодел… Элиана! Я не мог заставить себя вылезти из машины и приблизиться к зияющей черноте. Люк стал ловушкой. Элиана отправилась в Бовуар за покупками. Возвращалась она как всегда через сад, толкнула маленькую дверь, что сейчас напротив меня, ведя перед собой велосипед, — все это я видел как будто собственными глазами, и сердце у меня грузно забилось где-то почти что в горле — пошла наискосок, чтобы поставить велосипед возле двери в кухню, а под ногами у нее оказался разверстый люк». Элиана! Спустя секунду я позвал громче:

— Элиана!

Боже мой, Боже мой, что предстоит мне увидеть?..

Я открыл дверцу и сделал несколько шагов к люку. Ступеньки уходили в темноту, из темноты несло сыростью.

— Элиана!

Я спустился, в темноте расплывались силуэты старых бочек. Слава Богу, я приехал вовремя. Поднимался наверх я с ощущением жуткой слабости, страха и утомления. У меня едва достало сил опустить крышку люка, и она упала, подняв тучу пыли. А я неподвижно стоял посреди гаража, уронив руки, и пытался прийти в себя. Сознания я не потерял. Но ведь этот люк… Да, Элиана никогда не открывала его. Погребом мы давным-давно не пользовались…

Я погасил в гараже свет и тут же услышал шорох велосипедных колес по гравию аллеи. Маленькая дверь открылась. Фильм как будто прокручивали во второй раз: Элиана вошла, ведя за руль велосипед. Направлялась с ним к кухне. Прошла по крышке люка…

И тут увидела меня.

— Господи! Что ты тут делаешь?

Я отряхнул руки одна о другую.

— Мастерил кое-что.

— Свет хотя бы зажег… Знаешь, еле вернулась… Накачай мне переднюю шину, пока я буду готовить ужин…

Она забрала свертки с багажника и вошла в кухню. Если бы шина не спустила и не задержала ее… Я занялся колесом, все время повторяя: если бы шина не спустила. Затем… Затем я смог размышлять с большей последовательностью. Да, Элиана неизбежно упала бы в погреб. А до этого был колодец. При одной только мысли о нем меня била дрожь. В какой-то миг колодец и погреб для меня совместились. Просто зрительное сходство, в общем случайное. Но подействовал бы на меня так панически этот открытый погреб, если бы Элиана недавно не побывала на краю гибели?.. Я справился с шиной, но не справился со своими противоречивыми чувствами. Разум убеждал меня в одном, внутреннее чувство подсказывало другое. Когда после душа я появился за столом, по крайней мере внешне я был абсолютно спокоен. Я поцеловал Элиану.

— Что новенького?

— Ничего, — ответила она.

— Как самочувствие?

— Прекрасно. Сейчас я чувствую, что снова в форме. Постирала, погладила… и ничуть не устала. Вот съездила в Бовуар, у меня кончилась мастика.

— А я пожалел, что не поставил еще один выключатель в гараже. Ты со своим велосипедом оказываешься в полных потемках.

— Да я привыкла. И потом, ведь гараж целый день пустой, так что я не рискую ни обо что стукнуться.

Тон ее подтвердил, что в погреб она не спускалась. Но мне хотелось подтверждения более весомого. Однако впрямую спросить я не мог. Если не она сама открыла люк, она бы очень обеспокоилась. Элиана продолжала говорить. Я едва ее слушал. Она повстречала нотариуса, мэтра Герена… Я все искал наиболее безобидного вопроса, ведь предположений, как все произошло, было не так уж много…

— Ты слышишь, что я говорю? Ах, Франсуа, вечно ты витаешь в облаках.

— Что, что?

— Кто-то приходил, пока меня не было.

— Кто же?

— Не знаю. Какая-то дама. Мне только что сказала об этом матушка Капитан.

— Дама?

— Клиентка, я так думаю.

— Оставила записку?

— Нет.

— Любопытно. И в какое же время?

— Я не спросила. Наверное, часов в пять. Я вышла в половине пятого. Она заедет еще, не волнуйся.

— Я и не думаю волноваться.

Но, ясное дело, я волновался. Дама! Я тут же подумал о Мириам. Мысль, конечно, безумная. Но она засела у меня в мозгу с болезненной неопровержимостью. Это была Мириам. Впрочем… я прикинул… да… через Гуа можно проехать часов с пяти.

— Возьми еще клубники, — предложила Элиана. — Она превкусная.

Я опять очутился за столом, увидел клубнику и улыбающуюся Элиану.

— С удовольствием, — ответил я. — Действительно, очень вкусная клубника.

У клубники был вкус яда и желчи. Как только Элиана стала убирать со стола, я отправился в сад. Узнать, все разузнать. Как можно быстрее. Я едва не бежал по аллее, и Том, решив, что я играю, прыгал вокруг меня. Мне пришлось отрезвляюще шлепнуть его по носу, чтобы он успокоился.

Когда я вошел, матушка Капитан мыла посуду.

— Мойте, мойте, — сказал я, — не обращайте на меня внимания. Я на минутку… Ко мне кто-то приходил?