Тим Себастиан - Шпион под подозрением. Спасские ворота

Анастасия протянула ей чашку чая.

— Я ведь только хочу как лучше.

— Лучше! — фыркнула Нина. — Лучше не впутывать меня в ваши делишки! Желаете, чтобы вас расстреляли за измену родине, — ваше дело. Но я-то тут при чем? Мне всего год остался до пенсии. И за границу съездить хочется. Сейчас ведь появилась такая возможность…

Она быстро выпила чай, и на глазах у нее вдруг показались слезы. Нина Алексеевна достала носовой платок, шумно высморкалась и отвернулась. Трое сидящих на кухне гостей неловко молчали. Пауза затягивалась. Наконец фотограф встал и убрал со стола чашки.

— Меня зовут Иван, — мягко сказал он.

— Вас так по правде зовут?

— Вы назовете, другой назовет, вот и будет по правде.

Нина улыбнулась и снова высморкалась.

— А вы… — Она посмотрела на Маркуса. — Как мне вас называть?

Он покачал головой.

— Никак. — Потом, подумав, добавил: — И вообще, меня здесь не было.

Фотограф тихонько поднялся и ушел. Оставшиеся воздержались от комментариев. Нина немного повеселела, достала бутылку вина, отварила рис, потом извлекла из-за шкафа старую гитару. На грифе оставались только три струны, но наиграть простенькую мелодию было можно. Они с Анастасией выпили вина и спели. Наступающие сумерки медленно скрадывали очертание соседних домов.

Тем временем фотограф вошел в метро и пересек полгорода в северном направлении. Он ехал к своему брату, чтобы одолжить у него машину.

Сев за руль, фотограф обогнул центр города и повернул на восток, трясясь по ухабистому покрытию, на ремонт которого у последышей Революции явно не хватало средств.

Ему объяснили, как проехать, не назвав ни улицы, ни номера дома, — нужно только помнить маршрут: три раза повернуть направо после бензоколонки, потом перед церковью — налево, и наконец — прямо, мимо колхоза «Победа социализма». Вот оно: огромное серое здание посреди стройплощадки.

Фотограф затормозил, вылез из машины и, не привлекая внимания в своей черной футболке и джинсах, прошел с километр пешком. Сгустившаяся тьма ничуть не поколебала его уверенности в себе. Ночь или день — какая разница?

Ему нравилось снова оказаться при деле. «Да, работу свою мы знаем, — думал он, с обостренным вниманием оглядывая окрестности. — Как же, отборные части. Спецназ, выполнявший грязную работу для страны, пока она не одряхлела и не списала нас за ненадобностью. Забавно представляться теперь фотографом!»

Ну что ж, фотографии его тоже учили — помимо стрельбы, карате, шифрования, обращения с техникой связи и многого, многого другого. В том числе, разумеется, и искусства убивать. Но сегодня вечером это искусство ему не понадобится. Сегодня предстояла всего лишь рутинная подготовительная работа.

Электронный замок на двери квартиры его не остановил. Справлялись и не с такими. Чуть приоткрыв дверь, молодой человек посветил внутрь маленьким фонариком в поисках проводов сигнализации, коврика, при давлении на который включается сирена, инфракрасных элементов. Да, защита хорошая, но не более того. Ничего сверхъестественного или слишком дорогого.

На цыпочках он подошел к окну и задвинул шторы. Приготовления к отъезду видны невооруженным глазом: вся квартира уставлена коробками, на стульях и столе возвышаются стопки одежды, лежат продукты. Знакомая картина.

Его задача на первом этапе была несложной. Однако работать небрежно он не привык, не зря учили. «Будь готов к поражению и делай все для победы», — гласил девиз спецназа.

Через десять минут тщательный осмотр квартиры был закончен — чтобы в следующий, завершающий визит ориентироваться здесь как у себя дома. Вольный стрелок новой России, он намеревался выполнить свою работу качественно.

В здание неподалеку от станции метро «Кунцевская» он вернулся к полуночи. Маркус уже спал на полу, Анастасия — на диване. Из своей комнаты Нина услышала, как фотограф вошел в квартиру, но лишь значительно позже вспомнила, что ключа у него не было.

В шесть утра одетая, подкрашенная и причесанная Анастасия наклонилась над спящим Маркусом, коснулась его губами и вдруг смутилась: рядом в кресле дремал фотограф.

— Ты куда? — спросил Маркус.

— На работу, конечно. Думаешь, я в таком виде хожу в бассейн?

— А тебе обязательно нужно идти?

— Сегодня у меня очень важный день. Вечером я приглашена в Кремль — помочь в организации празднования дня рождения генсека. Я ведь один из его советников.

Маркус задержал на ней взгляд. Нет, в глазах только волнение и надежда, совсем не похожа на женщину, которая собирается совершить предательство.

Анастасия еще раз поцеловала его.

— Сегодняшнее мероприятие очень кстати, — решительно заявила она, словно убеждая саму себя.

— За тобой наверняка будут следить, — предупредил Маркус.

— Ерунда. На таком приеме легко затеряться среди приглашенных. Там не заметили бы даже тебя!

Она засмеялась. Настроение у нее могло измениться в мгновение ока.

«То грусть, то вдруг восторг, — подумал Маркус. — То взрослая, а то ребенок, который в своей невинности не понимает, что очертя голову бежит к краю пропасти».

Он проводил ее до холодного голого вестибюля первого этажа. В домах напротив зажигались окна.

Анастасия поцеловала его в щеку.

— Осталась бы лучше, — сказал он.

— Не говори чепуху, Маркус. Мне надо с ним поговорить, убедить его. И потом… — Она опустила глаза. — Разве ты не хочешь узнать, что происходит?

— Но это слишком опасно.

— Жизнь вообще опасная штука.

— Послушай… — Маркус с трудом узнал собственный голос. — Судя по всему, ты, как и я, находишься под подозрением. Тебя арестуют не сегодня-завтра. Ты этого добиваешься?

— Мне надо идти…

— Мы оба сможем уехать отсюда… — Он схватил ее за руку. — Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Есть вещи поважней политики. Здесь просто опять дерутся за власть. Не в первый и не в последний раз. Зачем тебе играть в эти игры?

Анастасия повернула к нему серьезное лицо.

— Ты и вправду так думаешь?

— Разумеется.

— Ну так вот. Я — другого мнения. — Она погладила его по щеке. — Не хочу тебя обидеть, Маркус, но для меня в этой борьбе — вся жизнь.

— А что будет потом?

Она открыла дверь подъезда — дверь в водоворот московской жизни.

— Не знаю. Но и ты не знаешь, Маркус!

Они выглядели старше своих лет, но с дороги это дело обычное. Русские поезда хоть кого доведут до ручки. Бесконечные ожидания, скверная пища и неуверенность в том, что вас ожидает в следующую минуту — в вагоне или на остановке. Елена настояла, чтобы они ехали обычным рейсом, как все. Семья набилась в одно купе и дважды, оба раза ночью, пересаживалась — жертвы запутанного расписания, составленного так, как удобно работникам железной дороги, но не пассажирам.