Юлия Врубель - Волшебник Летнего сада

Павел Петрович обречённо подошёл к свидетельнице, представился и, выслушав подробный рассказ, задал несколько дежурных вопросов. После чего поблагодарил пожилую даму за содействие и, взяв её визитную карточку, собрался было, сказав, «что не вправе более задерживать» отправить восвояси. Да тут совсем некстати подскочил квартальный надзиратель Семёнов.

– Не знаю, что и думать, Павел Петрович! А только уж больно девчушка похожа на ту, что давеча, на Великий Вторник, в Карпиевом пруду утопили!

Бледный Игнатьев скривился, бессильно сжимая кулаки.

Пожалуй, графиня Наталья Петровна Закрявская услышала более чем достаточно. Даже непозволительно много.

Следственный пристав, закончив на месте преступления со всеми необходимыми формальностями, немедленно отправился в участок, весь штат которого был поднят на ноги. И закипела сыскная работа. Первым делом был внимательно осмотрен и описан, а даже и зарисован карандашом на бумаге найденный букет орхидей. Букет оказался не прост. На стягивающей стебли шёлковой ленте, завязанной сложным бантом, обнаружился торговый знак «поставщика Двора Его Императорского Величества» купца Облязина. К нему был срочно откомандирован помощник пристава вместе с цветами и вопросами: кто, когда и для кого этот букет заказывал.

Одновременно был предпринят повторный опрос извозчиков. Требовалось отыскать такого, кто минувшей ночью или в ночь предыдущего убийства высаживал неподалёку от Летнего сада какого-либо седока. Одного или нескольких, женщину или мужчину – любая зацепка могла оказаться полезной.

Признаться честно, Игнатьев мало верил в успех расследования. Однако полученные в итоге результаты оказались поразительными.

Великая княгиня Елена Павловна, урождённая немецкая принцесса Фредерика Шарлотта, с немецкой педантичностью исполняла свою должность с момента вхождения в императорскую семью. Эта непростая должность требовала участия в придворных церемониях Большого двора и управления своим Малым двором согласно этикету, не говоря о попечительствах всякого рода, и почти без остатка занимала всё её время. Но по этой причине у неё не было ни времени, ни сил на отчаяние и прочие проявления малодушия и всего того, что казалось ей непростительным. В часы бодрствования она редко могла побыть наедине сама с собой и немногим более – с действительно приятными людьми близкого круга, с которыми вела себя естественно и без притворства. Для этого она завела традицию вечерних чаепитий, раз в неделю в своей малой гостиной. За редким исключением здесь собирался чисто женский круг. Её супруг, великий князь Михаил Павлович на небольших приёмах в покоях супруги никогда не присутствовал. Он выходил к гостям на важных раутах, балах и празднествах, да и то с нескрываемой неохотой.

Гостиная наполнилась, как обычно, к восьми вечера. Присутствовали фрейлины великой княгини и несколько специально приглашённых дам, в их числе Наталья Петровна Закрявская. Елена Павловна сидела на софе в черном траурном платье, без чепца, со скромно, но очень изящно убранной головкой. Камер-фрейлина Львова с милой улыбкой разливала чай, ей помогала молодая графиня Наденька Соллогуб, разнося пирожные и бисквиты. В гостиной было по-домашнему уютно…

Пели романсы, обсудили недавнюю премьеру оперы в театре, читали вслух статью Жуковского в «Санкт-Петербургских ведомостях», и прочие хоть сколько-нибудь любопытные заметки из свежей прессы. Добрались до страницы в конце газеты, где публиковались скандальные и криминальные новости.

Лакеи внесли в гостиную фрукты и ликеры. Графиня Наталья Петровна не отказала себе в удовольствии и осушив одну рюмочку, потянулась за второй…

Криминальных событий, судя по газете, в городе за последнее время случилось немного. Да и те, пожалуй, самые что ни на есть рядовые, вроде брачных афер и мошенничества в основном в купеческой среде. Сколько-нибудь значимых серьёзных происшествий как будто не было.

– Весна в столице начинается довольно тихо. Меня это радует, – заметила хозяйка дома.

Все присутствующие поторопились согласиться.

– Так ведь и полиция исправно несёт службу, – заметила Львова. – Чуть не на каждом углу стоит по бравому городовому. За те несколько нет, что князь Эссен состоит на должности генерал-губернатора, городская жизнь стала значительно спокойней.

Графиня Закрявская внимательно следившая за ходом беседы, поняла, что настал её час.

– Я бы охотно поддержала Вас, любезная Татьяна Антоновна, – обратилась она к камер-фрейлине, поставив блюдце с шербетом обратно на поднос, – если бы не обстоятельства. Если бы не те ужасные события, в которые я оказалась вовлечена сегодняшним утром.

Всё общество мгновенно затихло в изумлении, взгляды присутствующих обратились к пожилой даме. Она же артистично выдержала паузу, дожидаясь реакции великой княгини. Елена Павловна посмотрела на графиню внимательно, с выражением участия и печально кивнула.

– Признаюсь, Наталья Петровна, я заметила, что Вы сегодня выглядите несколько взволнованной. Я чувствовала, что Вы желаете рассказать нам что-то. Прекрасно зная Вас, я полагаю, что речь идёт не о пустяках.

– Речь идёт об ужасных убийствах, произошедших рядом, – графиня многозначительно указала на окно, – буквально рядом с нами. О злодейских убийствах, которые уже произошли и, не исключено, ещё произойдут.

Предупреждая расспросы, Закрявская подняла руку и, убедившись, что все дамы готовы слушать, – добавила:

– И сегодня я стала невольной свидетельницей обнаружения очередной жертвы преступника.

После чего графиня во всевозможных красках, стараясь не упустить малейших подробностей, рассказала, как при её непосредственном участии, в Летнем саду, можно сказать – в минутах ходьбы от дворца, где находились дамы, обнаружили задушенную девочку.

– Смотреть на неё было невозможно, это страшное зрелище. Но я не покинула места и держала себя в руках, чтобы содействовать полиции. Со мной говорил пристав Игнатьев, он и ведёт расследование.

– Но, графиня, – не сдержалась одна из молодых дам, – Вы как будто сказали, что жертва была не одна. Однако я доселе ни о чем таком не слышала, да и газеты об этих детоубийствах ничего не писали.

Тут же выяснилось, что и никто из числа присутствующих о злодеяниях так же не слышал.

– Увы, – согласилась Наталья Петровна, поправляя белый кружевной чепец. – Тем не менее я утверждаю, что жертва была не одна. Когда, побеседовав с приставом, я собралась уходить, случился разговор между полицейскими, который мне удалось услышать. Они говорили, что убитая девочка похожа на ту, что обнаружили раньше, в садовом пруду. Было видно, что пристав сильно раздосадован, – но не столько убийством, сколько тем, что рядом оказалась я. Полицейские боятся огласки. Я думаю, они пытаются скрыть своё бездействие.