Юлия Врубель - Волшебник Летнего сада

Мадам Картье месяц спустя покинула Россию, вернувшись обратно во Францию. Оттуда она принялась писать Ивану Евграфовичу обстоятельные, проникновенные письма. Её настойчивость не пропала даром, и вскоре между ними завязалась дружеская переписка. А уже к концу лета господин Картайкин почувствовал себя крайне уставшим и нуждающимся в срочном отдыхе. И потому, временно поручив дела нанятому управляющему, промышленник отбыл в Европу – ради отдыха и поправки здоровья. Он ехал во Францию, в Ниццу, где был сердечно встречен хозяйкой маленькой виллы, на самом берегу Средиземного моря.

Аукционный дом «Сотбис», Нью-Йорк, конец нулевых годов XXI века…

Ещё задолго до начала торгов в аукционном доме наблюдалась вполне ожидаемая толчея. Интерес к предстоящему заранее подогревался специальной информацией в прессе, при подаче сотрудников аукционного дома. Ожидали приезда многих состоятельных клиентов – уже за несколько месяцев до события всех потенциальных покупателей обзвонили, а некоторым, самым важным, отправили персональное приглашение.

Постоянно прибывающих гостей в нижнем холле с улыбкой встречали девушки-ассистенты в строгих элегантных платьях и направляли на второй этаж, где перед стойкой регистрации скапливалась очередь.

По залам верхних этажей сновали официанты, предлагая гостям элитные сорта шампанского. Но несмотря на комфортную, расслабляющую атмосферу и радушие персонала, напряжение среди собравшихся росло. В числе гостей мелькали лица завсегдатаев, известных персонажей светской хроники и множество профессиональных агентов, представляющих интересы миллиардеров, владельцев коллекций из разных стран мира. Все знали о необычных лотах, заявленных к продаже на сегодняшнем аукционе. К моменту, когда в аукционном зале на седьмом этаже прозвучал сигнал к началу, свободных мест не оставалось даже для представителей прессы. Журналисты толкались в проходах, стараясь не мешать друг другу, и вполголоса обсуждали последнюю информацию.

– И всё-таки – отойдёт вся коллекция одному покупателю или будет распродана по частям?

– Ну, учитывая совсем небольшое число экспонатов и их уникальность, цена на каждый лот может взлететь непредсказуемо…

– Да, но ведь единого мнения об авторстве, насколько известно, нет.

– Однако большинство искусствоведов склоняются к единому мнению, и возраст произведений подтверждает заключение сразу нескольких авторитетных экспертов!

Наконец к публике вышел ведущий аукциона с неизменным молотком в руке. Он занял своё место за кафедрой и обратился к собравшимся с короткой приветственной речью…

Из статьи июньского выпуска журнала «Art + Auction» от того же года.

«С сенсационным успехом завершились торги в аукционном доме, где покупателям была предложена небольшая коллекция из частного собрания наследников знаменитого французского скульптора Ф. Рюдля. Коллекцию представил на торги один из последних потомков мастера. Собрание включает четыре небольшие скульптуры из дерева, выполненные в несвойственной для Рюдля манере. Согласно мнению искусствоведов, все работы по своей стилевой принадлежности близки к экспрессионизму – направлению, которое распространилось в искусстве Европы в начале двадцатого века, то есть через много лет после смерти скульптора. Это несоответствие вызвало серьёзное недоумение в среде специалистов. Однако группа искусствоведов выразила предположение, что обнаруженные работы являются примером экспериментов мастера, известного склонностью к новаторству и постоянным исканиям в творчестве. Предположение подтвердили эксперты, установившие, что время создания работ соответствует периоду жизни Ф. Рюдля. Таким образом, можно утверждать, что знаменитый скульптор опередил своё время и явился предшественником, а по сути, и основоположником нового художественного направления. Все четыре лота были раскуплены в частные коллекции покупателями, пожелавшими остаться неизвестными, за суммы, почти в десять раз превысившие начальные ставки. Продавец коллекции, потомок скульптора, заявил, что ему искренне жаль расставаться с этими шедеврами, но, обнародовав неизвестную сторону творчества Рюдля, он тем самым способствует умножению славы знаменитого предка, что для него гораздо важнее вырученных денег».

На самом деле господин «потомок» заведомо лукавил. Потому что некоторое время назад, вступив в права наследства, этот неглупый, хорошо образованный и предприимчивый господин не поленился потратить время на изучение семейных архивов. Там, среди бережно хранимой поколениями семьи переписки скульптора, он обнаружил одно занимательное письмо из России, от некоего архитектора, имя которого было ему незнакомо. Однако информация о «неизвестном русском мастере», содержавшаяся в письме, могла отразиться на стоимости деревянных статуй крайне негативно. Ведь не секрет, что богатые люди предпочитают расставаться с большими деньгами только ради известного имени. А потому, немного подумав и взвесив последствия и перспективы, господин скрыл информацию от экспертов, а письмо из России предусмотрительно уничтожил.

…Некоторое время спустя после событий, описанных в июньском номере журнала, новый хранитель отдела скульптуры музея Академии художеств Кира Андреевна Петрова с изумлением подняла глаза от страниц каталога из аукционного дома.

– Но что же получается, Семён Никитич, – обратилась она к ректору Михалюку, немного подумав, – на аукционе были представлены всего четыре фигуры. А в ящиках в нашем хранилище – их несколько десятков, судя по всему – из той же серии, выполненные рукой одного мастера. Логично предположить, что происхождение всех этих работ – российское. Но удастся ли нам доказать это?

– Мы будем вести поиски, пока не докопаемся до истины!

Семён Никитич лихорадочно приглаживал взъерошенные волосы.

– Мы перероем всё: переписку семьи Шарлеманей, документы Оленина, поднимем архивы николаевской полиции. – Его глаза заблестели азартом исследователя. – Но мы найдём ответ, Кира Андреевна. Просто не может быть, чтобы мы ничего не нашли.

Петрова, поднимаясь из-за своего стола, с улыбкой протянула ему руку для рукопожатия.