Юлия Врубель - Волшебник Летнего сада

Экипаж остановился напротив крыльца. Фельдъегерь, крепкий молодцеватый унтер-офицер, ловко спрыгнул на землю и направился к вышедшему из дому важному дворецкому, тот шёл с зажжённым фонарём в руке… А через несколько минут Павла Петровича уже вели к хозяину поместья.

Кабинет Никанора Иратова обставлен был по-деловому – представительно и без излишеств. Добротная «гамбсовская» мебель, глухие закрытые дверцы шкафов, да роскошный набор для письма на суконной скатерти столешницы…

Хозяин – крупный мужчина, с расчёсанными на прямой пробор светлыми с проседью волосами, ухоженной окладистой бородой, встретил полицейского чиновника стоя. Иратов вышел из-за стола и, поприветствовав гостя, указал тому на массивное кресло поодаль. Посетителей он в этот поздний час не ждал, а потому облачён был в длиннополый восточный халат, надетый сверху на крестьянскую рубаху.

Игнатьев представился, назвал свою должность, не преминув показать сопроводительный документ на гербовой бумаге с полицейской печатью. Никанор Матвеевич удивления не выказал, но и радушия тоже.

– Да, послание из полиции мы получали, – сказал Иратов, не глядя на следователя. – Ответ пока не подготовили. Мы ведь люди простые…

– В письме господину Картайкину предписывалось явиться в полицейский участок. Однако он не явился.

Купец окинул полицейского тяжёлым и отчасти презрительным взглядом.

– В письме ещё сказано, что моя внучка погибла. Однако она, к нашему счастию, жива. И мы не нуждаемся более в помощи полиции.

Проигнорировав нарочито обидный тон сказанного, Игнатьев спокойно парировал:

– Но и препятствовать работе полиции никому не дозволяется. Ни вам, господин Иратов, ни вашему зятю. У следствия есть веские причины допросить господина Картайкина, и ежели Иван Евграфович в доме, требую немедленно позвать его сюда.

Никанор Матвеевич нехотя позвонил в колокольчик и велел вошедшей горничной пригласить в кабинет молодого барина…

Вскоре вошёл сам Картайкин – человек средних лет, вполне приятного, располагающего вида, одетый по-домашнему. Однако держался чиновник подчёркнуто замкнуто, сухо представился приставу и устроился в другом конце кабинета на диванчике.

– Иван Евграфович, – обратился к нему Игнатьев, – полиция располагает сведениями, что дочь ваша, которую была объявлена пропавшей, нашлась, но вы скрыли этот факт и тайно вывезли девочку из города.

Картайкин вскинул голову.

– Позвольте, господа хорошие, мне самому решать, куда я должен ехать с собственным ребёнком.

– Не возражаю, – согласился следственный пристав. – Только о том, что девочка нашлась, вы всяко обязаны были известить полицию.

Иван Евграфович медленно поднялся, сжав кулаки и опустив голову. Затем резко поднял её и посмотрел на пристава, сузив глаза.

– А я полиции ничем не обязан. Не полицейские мою дочь сыскали.

Он выразительно помотал указательным пальцем. Затем тяжело опустился обратно на диван и, отвернув голову, промокнул рукавом подступившие слёзы.

– Малышка сама убежала от извергов. Дочь среди ночи скиталась по городу. Счастье, что нашёлся добрая душа, извозчик. Я толком и не отблагодарил его.

Картайкин резко обернулся к приставу и закричал, указывая на того пальцем:

– А вы что делали? Вы сможете ответить?..

Его попытался было успокоить Иратов:

– Ванечка, однако надобно держать себя в руках…

Но он, напротив, только взвился:

– Да кабы я всегда держал себя в руках, стал бы портретом бессловесным.

Однако, выплеснув эмоции, Картайкин несколько подуспокоился, как свойственно людям незлобивым и отходчивым.

Павел Петрович обождал немного с пониманием, затем ответил миролюбиво и осторожно:

– За действия полиции я готов объясниться, Иван Евграфович. И сделаю это, чуть погодя… Но для начала мне бы хотелось увидеть Ольгу Ивановну, дабы знать наверняка, что с нею всё в порядке.

Сперва Картайкин посмотрел на пристава с возмущением, затем переглянулся с Иратовым. Тот рассудительно кивнул.

– Но Оленька уже в постели, – попытался всё же возразить Иван Евграфович, – ребёнок спит. Нельзя ли обождать до утра?

Но чувствуя, что полицейский продолжит настаивать, он с неудовольствием пожал плечами и поднялся.

Стараясь не шуметь, мужчины вошли в детскую спальню. Первым шёл Иратов, неся в руках подсвечник, за ним следственный пристав, замыкал шествие Картайкин.

Мягкий огонь свечи осветил лицо девочки, безмятежно спавшей на боку, положив кулачок под округлую щёку. Кудри тёмных волос покрывали подушку, рот был слегка приоткрыт, она спокойно и ровно дышала. Полюбовавшись на спящую, все на цыпочках двинулись к выходу. Иван Евграфович задержался на секунду, дабы поправить одеяльце…

Чуть позже, в кабинете тестя уже за чашкой чая, он, заметно успокоившись, рассказывал приставу.

– Я ведь со страху решил увезти её сразу же. Потом отсюда письмом направил в министерство прошение об отставке, сославшись на нездоровие. Чтобы не отлучаться от неё теперь.

– Иван Евграфович решил взять на себя часть моей работы. Толковый грамотный помощник в деле нужен. А Ванечка давно как сын мне, – добавил Никанор Матвеевич.

– Я рад за вас. Поверьте – искренне рад, – сказал нисколько не кривя душой Игнатьев. Затем добавил осторожно.

– Жаль только, что история на этом не закончилась. Мы, к своему стыду, не разыскали похитителей, а значит, девочке по-прежнему грозит опасность. Поэтому полиции нужны ваши содействие и помощь. Но и помимо этого…

Он поведал о трагических происшествиях в Летнем саду.

– Видите ли… По словам извозчика, Ольга Ивановна вышла из Сада именно в ночь совершения первого жестокого убийства. Тогда в пруду нашли задушенную и утопленную девочку. О которой мы до сих пор не знаем ровно ничего.

В этот момент со стороны дверей послышался сдавленный вскрик. Все повернулись. В приоткрытом дверном проёме в одной ночной рубашке стояла Оля.

– Оленька! Ты почему не в постели? – возмутился Иван Евграфович.

– Папенька, не сердитесь. Я совсем нечаянно услышала, как вы вошли… – пробормотала девочка.

– Но только там в пруду… Ведь это верно Дунечка.

– Кто? – разом воскликнули взрослые.

– Ну как же, – объяснила Оля, всхлипывая. – Дунечка. Она вела меня к Волшебнику.

Следующим утром, спозаранку, но всё-таки успев плотно позавтракать, Картайкин и Оля, вместе с приставом Игнатьевым отправились в дорогу в полицейском экипаже. Следом за ними, в открытой коляске ехали два крепких молодца из личной охраны Иратова, отряжённые купцом на всякий случай для обеспечения безопасности.

Сразу по прибытии в столицу, Игнатьев направился к фон Лирниху. Картайкин с дочерью шли вместе со следственным приставом, Иван Евграфович крепко держал дочь за руку. Их ждали, поэтому безотлагательно приняли и усадили. Здесь, в кабинете полицмейстера, Оля Картайкина поведала свою непростую историю.