Юлия Врубель - Волшебник Летнего сада

– Скажи, любезный, – обратился к нему великий князь, нарочито спокойным голосом, – не находил ли ты в моей одежде некой вещи, скажем, явно принадлежащей не мне?

– Точно так, – ответил камердинер. – Как есть находил. Я ожидал, когда вы спросите, ваше высочество. Позвольте, я мигом.

Он вышел быстрым шагом и тут же вернулся, держа в руках небольшую шкатулку, которую поставил на стол перед хозяином.

– Я думал, что вещица одной из великих княжон. Однако о пропаже никто не заявлял. Нашлась в вашем пальто. Прошу простить.

Старик был тут же отпущен благосклонным кивком…

Михаил Павлович, не мешкая, откинул крышку шкатулки. На дне её лежала маленькая детская перчатка.

26 апреля 1836 года. Полицейский участок 3-й Адмиралтейской части Санкт-Петербурга

После прочтения письма от великой княгини Елены Павловны обер-полицмейстер Кокошкин немедленно вызвал к себе полицмейстера 1-го Отделения полиции, коллежского советника барона фон Лирниха. Тот, в свою очередь, вернувшись после беседы с начальником, тут же отправил курьера в 3-ю Адмиралтейскую часть…

Пристав следственных дел Игнатьев был срочно вызван на ковёр для подробного отчёта. С утра весь участок ходил ходуном. Нет, о том, чтобы явиться к высокому начальству с пустыми руками, речь не шла. К тому времени результаты следствия были, и в немалом количестве, но вот какие из них напрашивались выводы – сложный вопрос.

Перво-наперво, произведённый заново опрос извозчиков выявил следующее. При посещении квартальными поручиками из полицейской части извозчичьих дворов, был найден некий Трофим Каретин, ранее не опрошенный. Извозчик не опрашивался, поскольку занедужил и по болезни больше недели не приступал к работе.

Трофим Каретин вспомнил, как в конце марта (точный день указать затруднился), взял ночью подозрительного пассажира напротив трактира Давыдова. Господин благородного вида, средних лет, высокий и с усами, вышел из трактира не один, но с товарищем, который был, судя по виду, сильно пьян. На него, Каретина, господа не среагировали, чем огорчили – извозчик до того долго стоял без пассажиров.

Означенные господа ушли Кузнечным переулком, но вскорости один из них, тот, что с усами, возвратился и нанял Каретина. Извозчик довёз пассажира до Михайловского замка, где тот расплатился и слез, велев не ждать. Это извозчика немало удивило, так как в замке, известное дело, теперь никто не проживает. Но рассудив, что барин выпимши, а оттого с причудами, да мог и ошибиться, Каретин решил всё же обождать неподалёку, поскольку седок заплатил хорошо. Для приличия сделав неспешно круг, Трофим вернулся и встал напротив Летнего сада. К тому времени зарядил сильный дождь, и Каретин похвалил себя за смекалку, полагая, что его недавнему седоку деваться некуда. Однако тот не появлялся. Заместо него, к удивлению извозчика, из Сада выскочила перепуганная девочка, одетая по-благородному. Девочка увидела Каретина и бросилась к нему, в слезах умоляя спасти её и отвезти к папеньке, который заплатит щедро. Вконец изумлённый извозчик был человеком добрым и взялся выручить ребёнка не раздумывая.

Он удивился ещё больше от того, что девочку привёз туда, откуда только что вернулся. Они доехали до трактира Давыдова и завернули в Кузнечный переулок. Там Трофим сдал девочку на руки дворнику, указанного ею дома. Дворник ребёнка тут же узнал и был сильно обрадован. Попросив извозчика обождать, он отвёл девочку в дом. Через какое-то время дворник вернулся, да не один, а вместе с заспанным господином, в котором Каретин признал товарища своего недавнего седока. Господин, размазывая слёзы, дал извозчику денег, и принялся было расспрашивать, но тот счёл за лучшее проститься, да уехать восвояси.

После того случая, Трофим Каретин, сильно простудившись за ночь, слёг, но это удивительное ночное приключение запомнил.

Немедленная проверка установила, что владельцем дома, обозначенного извозчиком Каретиным, является надворный советник Иван Евграфович Картайкин, а допрошенный дворник уверенно заявил, что месяц назад среди ночи он встретил и проводил к отцу Ольгу Ивановну Картайкину, единственную дочь домовладельца. Следующим утром отец с дочерью уехали из города и до сих пор в своём доме в Кузнечном переулке не объявлялись.

Из всего этого не было понятно ровным счётом ничего, за исключением того, что первая жертва в Летнем саду была кем угодно, но не Ольгой Картайкиной. Но при этом и Ольга Картайкина в сад той ночью заходила. И это обстоятельство так же ничего не проясняло.

Известия от цветоторговца Облязина и вовсе вызвали у пристава следственных дел тяжкий ступор. Игнатьев прочитал отчёт несколько раз, утирая платком вспотевший лоб. Из документа значило, что сей букет был изготовлен согласно заказу личного адъютанта великого князя Михаила Павловича и отправлен непосредственно для его высочества в ложу, в оперный театр…

К дознанию немедленно был привлечён администратор театра, который провожал высокого гостя в день представления «Горгоны». Тот засвидетельствовал, что злополучный букет был передан его высочеству, однако по неизвестной ему, администратору, причине, никому из артистов подарен так и не был…

Собрав всё собранное в общую кучу, затем кое-как причесав, да упорядочив и уложив в аккуратную папочку, следственный пристав помолился про себя, да и отправился к начальству.

Полицмейстер 1-го Отделения столичной полиции, коллежский советник Антон Матвеевич фон Лирних готовил исключительную взбучку подчинённому. Из-за чужой нерасторопности Антон Матвеевич уже успел получить взыскание от обер-полицмейстера и имел с ним пренеприятный разговор. Но допустив к себе Игнатьева, да поначалу пооравши всласть, он выслушал пристава и сильно призадумался.

Сменив гнев на милость, Антон Матвеевич распорядился подать чаю себе и Игнатьеву, с которым принялся обсуждать ближайшую стратегию поисков.

Оба признали наиглавнейшей задачей розыск и доставку в Петербург Ивана Картайкина с дочерью, как главных свидетелей. Более того, побег чиновника из города и сокрытие им факта возвращения дочери вызывали подозрения в его преступном соучастии. Но это означало и то, что ребёнок до сих пор находится в опасности. А потому Игнатьеву было приказано лично и незамедлительно отправиться в усадьбу тестя Картайкина, Никанора Матвеевича Иратова. Причем в сопровождении фельдъегеря. В случае обнаружения там искомых лиц доставить тех без проволочек в столицу в казённом экипаже.

С «букетной» историей барон фон Лирних решил пока повременить. Только не тут-то было.