Юлия Врубель - Волшебник Летнего сада

Это был задний двор какого-то внушительного здания. Они пересекли его и, пробежав через прямоугольную арку, вышли на длинную улицу.

Дальше обе быстро направились в сторону Летнего сада… Там Дунечка оставила Олю у ворот и велела подождать, а сама пошла в Сад за Волшебником. И больше Дунечка не возвращалась.

На этом Оля Картайкина прервала свой рассказ. Слушавшие её мужчины только вздыхали сочувственно, а отец, Иван Евграфович пару раз утирал непослушные слёзы. Теперь, совсем размякнув, он обнял дочь, и прижал её головку к своей груди. Но Оля, вздохнув, мягко отстранилась. Она решительно продолжила.

– Да только Дунечка сказала правду. Волшебник есть. И он действительно помог мне.

Антон Матвеевич упреждающе поднял руку, призвав остальных присутствующих к молчанию. Затем как можно мягче обратился к девочке.

– И что же, Ольга Ивановна, вы встретились с Волшебником?

Оля кивнула головой и охотно объяснила.

– Я немного постояла за воротами, ожидая Дуню. Потом побродила по Саду, надеясь, что Дунечка окликнет меня. Вскоре началась сильная гроза. Я быстро промокла, озябла и попыталась найти хоть какое-нибудь укрытие. Наконец, в глубине одной из аллей я заметила маленький домик, с приоткрытой дверью.

– Садовый павильон, – тихо пояснил Игнатьев Картайкину.

– Я заглянула туда, но увидела не Денечку, а незнакомого мужчину.

– Как выглядел мужчина? – тут же задал вопрос Антон Матвеевич.

Оля задумалась всего на секунду, а после заявила, ничуть не сомневаясь:

– Такой большой и с такими, – она показала с помощью пальчиков, – большущими усами.

– И что же он? – настаивал фон Лирних.

– Он? – растерялась девочка и пожала плечами. – Сначала ничего. Я протянула к нему руку, и он будто схватил меня. Но мне стало страшно, и я убежала.

Сказав это, она оглядела всех присутствующих и произнесла таинственно:

– Зато потом…

Антон Матвеевич вперил взгляд в девочку, а пристав Игнатьев даже привстал с места.

– Зато потом, – продолжила рассказчица, – когда я выбежала из сада, меня ждала коляска. Я подбежала к извозчику и попросила о помощи. А он отвёз меня к папеньке. Я ведь только потом догадалась, что мне помогает Волшебник, как Дунечка и обещала.

Но вспомнив про бедную Денечку, Оля заплакала.

– Скажите, Ольга Ивановна, – спросил осторожно полицмейстер. – Могли ли вы в ту ночь в саду что-нибудь потерять случайно?

– Да, – ответила девочка. – Только откуда вы знаете? Тогда, в руках Волшебника осталась моя старая перчатка.

Барон фон Лирних не спеша открыл ключом секретный шкапчик, откуда вытащил улику – ту, что передал ему Кокошкин. И молча положил на стол.

– Да, это моя перчатка, – кивнула с изумлением Оленька. И окончательно расплакалась.

Позже, дав девочке достаточно времени, чтобы передохнуть и успокоиться, её отвели в другое помещение, где предъявили вещи утопленной. Оля узнала одежду и деревянную куклу, извлечённую у жертвы из кармана – ту самую, с которой Дунечка не расставалась.

Отца и дочь Картайкиных отправили домой, в Кузнечный переулок до следующего утра.

Сегодняшний день ставил перед Игнатьевым ответственную задачу – разыскать дом, где прятали Олю Картайкину, и задержать находящихся там похитителей. Полицейская операция была назначена на утро.

Задача эта, на первый взгляд, представлялась будто бы не сложной. Круг поисков включал в себя улицы, расположенные в сравнительной близости к Летнему саду, поскольку дети туда добирались пешком, а значит, большое расстояние преодолеть не смогли бы. Дело несколько осложнялось тем, что побег совершался в тёмное время суток. А потому девочка плохо осмотрелась и едва запомнила дорогу. Однако Оля точно знала, что шла вслед за Дуней к Царицыну лугу мимо очень большого здания с колоннами и необычным закруглённым углом. Это предельно упростило решение. И Павел Петрович уверенно направил экипаж к западной части пыльного плаца, разбитого каблуками военных сапог и конскими подковами. Оттуда, проследовав мимо известного дома ( дом Адамини. – Прим .), все выехали на Миллионную. Впереди, в открытом экипаже ехал следственный пристав и Картайкины, поскольку отец ни при каких условиях не соглашался отпускать дочь от себя. Сзади их сопровождала пролётка с полицейскими унтер-офицерами и квартальным надзирателем.

Здесь, не спеша продвигаясь вглубь Миллионной, они заезжали во дворы разнообразных сооружений, в том числе таких, что принадлежали именитым, весьма уважаемым людям. И так до тех пор, пока не оказались на обширном заднем дворе одного из доходных домов, который за предыдущие годы уже неоднократно поменял владельцев.

В глубине двора находился нарядный каменный двухэтажный флигель. Оля внимательно рассмотрела его, а затем уверенно кивнула.

Двух постовых тут же поставили на выезде из арки, а Игнатьев в сопровождении квартального надзирателя капитана Семёнова решительно направился к строению. Во флигеле имелись три выхода: красивая дверь на переднем фасаде нижнего этажа, по сторонам от которой располагались широкие окна; другая дверь с бокового фасада, и ещё одна, совсем простая, с обратной стороны здания. На всех трёх дверях красовались замки, окна дома закрывали ставни и, судя по всему, внутри никого не было.

Игнатьев вопросительно взглянул на квартального надзирателя. И тот с показным удивлением рассказал:

– Ну надо же! И кто бы мог подумать! Здесь раньше был модный салон одной иностранки.

И пояснил, пренебрежительно пожав плечами:

– Да маленький совсем салончик, никудышный. Тут вот, перед окнами, сидели пара барышень, вроде бы шляпы шили.

– Вроде бы? – прошипел следственный пристав. – Вот именно, мой дорогой – «вроде бы»!

– Так ведь они жили тихо, – стал оправдываться Семёнов. – Никто не жаловался, и безобразий от них сроду не было…

Павел Петрович только раздосадовано махнул рукой. Позвали старшего дворника. Тот показал, что хозяйка шляпного салона, мадам Кокто с неделю назад закрыла своё заведение и съехала. Дворник, с виду мужик серьёзный и опрятный, обратил внимание на то, что вещи выносили явно в спешке – сама мадам, вместе с ней три девицы да пара девчушек. Наняли закрытый экипаж, да отдельную телегу для всякого скарба, из чего наблюдательный дворник и предположил, что собирались в неблизкий путь.

– Ну да, – согласился Игнатьев, поморщившись, – ищи теперь эту мадам по всей России. Тем паче, если мы о ней не знаем толком ничего.

Семёнов не возразил ему, только добавил рассудительно:

– Но дельце-то нарисовалось ясное. Ловкая баба продавала потихоньку малолеток в содержанки. Для этого и наша девочка была нужна. Зато теперь, стало быть, и у нас забот поменьше, и Ольге Ивановне ничего не угрожает.