Ирина Потанина - Труп из Первой столицы

— Она что, бредит? — осторожно спросила Света, на всякий случай наливая из графина воды в стакан. — Попейте, станет легче!

Ирина послушно взяла стакан, чем еще больше всех перепугала.

— Ирина Александровна расстроилась из-за Силио, — растолковал Морской. — И, скажем так, в аллегоричной форме сейчас намекает, что я был не прав, когда сказал, что нас беда минует.

— Вам тоже нужно выпить? — спросила Света.

— Хватит! Умоляю! — вмешался Коля. — Мы же тут для дела. Итак, что нам известно?

Он подошел к висящей на стене школьной доске, взял мел и собрался было, как учили, раскладывать по звеньям цепочку происшедшего, но тут его перебила Ирина.

— Погодите, не рисуйте. Сначала, если можно, покажите мне то кольцо, что Милена отдала в адресном столе, — она требовательно посмотрела на Колю, и тот полез в папку с делом за фотоснимками. Кольцо должны были запечатлеть, когда изъяли.

— Все дело в том, — Ирина наконец перешла к сути, — что я вспомнила один свой разговор с Миленой. Это была наша первая встреча. Мы переодевались и попутно знакомились. Я поблагодарила, что она согласилась на участие в нашем плане, она в ответ сказала, что, напротив, считает, будто я ей помогаю. И, кроме прочего, сказала мне спасибо за то, что я… Это звучит смешно… Научила ее быть женщиной. Именно так. Оказывается, до нашей авантюры она не была избалована мужским вниманием. Но, собственно, к тому и не стремилась. «Ходила серой мышкой в белоснежном переднике и скромном капоре официантки. Потупив взгляд, с пучочком на затылке, при этом почему-то ожидая, что тот, кому судьбою суждено, и под целомудренным нарядом неотвратимо разглядит красотку». А тут ей нужно было перевоплотиться в меня. Расправить плечи, научиться, как она выразилась, «царственной походке и насмешливому взгляду». Она распушила и покрасила волосы, переоделась в выданный моей матерью наряд, взяла пару уроков хороших манер. И… Подробности она не сообщала, но из контекста я смогла понять, что в новом образе ей стало много проще общаться с противоположным полом. «Тогда я поняла, откуда у танцовщиц всегда толпа поклонников, и почему такие девушки, как я, на танцах, чтобы не бросать подруг, танцуют с ними и за дам, и за кавалеров», — Ирина многозначительно взглянула на Морского и вдруг рассмеялась. — Если б она знала, что я на танцы не хожу принципиально, что до всей этой идеи с рыжей копной тоже носила исключительно пучок. И ухажеров это, в общем, не смущало…

— Давайте ближе к Милене, — не пожелал касаться скользкой темы Морской.

— Я постараюсь вспомнить дословно, — покорно переключилась Ирина. — Она говорила, мол, даже те, кто раньше и не взглянул бы на простую официантку, теперь теряли голову всего лишь от ее улыбки. И, мол, конечно, это некрасиво, но ей понравилось играть в такие игры. Приятно, когда вам вдруг признаются в пламенных чувствах и говорят, мол, никого так раньше не любили. Она говорила во множественном числе, но, уж поверьте моему женскому чутью, речь шла о ком-то конкретном. И еще она сказала: «И даже делали подарки, что, конечно, ужасно несовременно и ни к чему, но все-таки приятно. И говорили уйму комплиментов», — Ирина закатила глаза и пафосно воспроизвела: — «О! Твои кудри — словно волны океана, а твои руки — словно колыбель». — Ирина на миг задумалась, и скривилась. — Как пошло, правда? И при том на «ты»! Бедняжка, видно, правда раньше и не знала мужского внимания, раз этим восхитилась… — Ирина снова перешла на деловой тон. — И вот, мы знаем, что Милена отдала для подкупа служащей какое-то кольцо. Я только час назад вдруг поняла, как это важно. Откуда она его взяла? С собой в поездку она брала лишь самые любимые личные вещи и так просто раздавать их не стала бы. Я кольца не ношу, а значит, вместе с комплектом реквизита под «мой образ» кольцо не поступало.

— Что ж это получается? — Светлана первой подхватила мысль Ирины. — Заделавшись красоткой, Милена с легкостью кого-то охмурила. Причем, раз в Харькове ходила на свидание, выходит, это был кто-то из харьковчан.

— И может быть, из тех, кого она знала раньше и искала в Харькове. Из тех, кто раньше на таких, как она, и не смотрел, а вот теперь ее наконец оценил, — дополнила Ирина, и тут же пошла на попятную. — Впрочем, это лишь домыслы. Вполне возможно, что про «раньше и не смотрели, а теперь готовы терять голову» она говорила в общем, обо всех смотрящих на нее по-новому джентльменах, а уже когда перешла к конкретным словам — это было о нем.

— О том самом убийце! — радовалась Света. — Он подарил кольцо, она его передарила. Он оскорбился и ее убил! Найдем этого вспыльчивого ухажера, считайте, и убийца у нас в кармане!

— Убил из-за вот этой безделушки? — Коля показал присутствующим снимок кольца.

— Старинное! Красивое! И очень характерное! — раздались комментарии.

— Тук-тук! — в этот момент какой-то паренек ворвался в кабинет.

— Что надо? — рыкнул Коля. У новенького парня с красным носом была дурацкая привычка заходить и лишь потом обозначать свое присутствие. Его коронное произносимое словами «тук-тук!» уже неделю все обсмеивали, но новичка это ни капли не смущало.

— Меня прислали сказать, что там работник «Еврейского клуба им. Третьего Интернационала» дал показания. Он в кабинете у Игната Павловича. Пойдете?

— Да, конечно! — подскочил Коля. — А вот и наш ответ из синагоги, — бросил он присутствующим. — Я скоро буду. Ждите здесь! Вернусь с победой!

Вернулся в кабинет Коля в куда менее боевом настроении. Хотя новости были хорошие.

— Работник этого вашего клуба, бывшей синагоги, тот еще жук. Должен был доложить о визите иностранки сразу, но не стал этого делать, так как «счел ее визит личным и не важным». Лишь когда к стенке приперли, раскололся. В первое же утро пребывания в Харькове Милена после адресного стола пошла в бывшую синагогу.

— Приперли к стенке? — вскинула брови Ирина. — Расскажите, как это. Что? — она поежилась под гневным взглядом Морского. — Мне, может, тоже это предстоит. Вот я интересуюсь, к чему готовиться.

— Ему объяснили, что все серьезно, — твердо произнес Коля. — А также рассказали, что мы знаем о визите к нему Милены Иссен, и если он молчит, то получаем основания подозревать его в причастности к убийству. Он, кстати, был действительно расстроен, когда узнал, что Иссенберг убили. Он знал ее еще по жизни в Харькове и относился к ней весьма тепло.

О том, что у допрашиваемого была расквашена губа, Коля промолчал. Самому было противно, зачем еще другим такие гадости рассказывать. Формально он даже понимал, что кто-то из ребят решил ускорить дело или, может, не выдержал наглой лжи следствию в лицо.

— Но мы ведь не были уверены на сто процентов, что она там была. Выходит, опрашивая свидетеля, ваша сторона блефовала? — уточнил Морской.