Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

– Поразительно! – возмутился Сахаров. – Разве можно было такое ждать от цивилизованной нации? А, главное, дать ответ им не можем. Отвратительно! А надо ответить!

– Именно так, – согласился Колчак. – Вот потому и малоуважаемый мной генерал Жанен чувствует себя здесь колонизатором среди африканских аборигенов. Да и Нокс – хитрая бестия. Одни только чешские братья от нас ничего не требуют! Так, дорогой Радола?

– Так-так, брате адмирал, – подтвердил с удовольствием Гайда.

– Кстати! – вдруг вспомнил Колчак. – Вы разобрались с галошниками? С владельцами «Треугольника»? Жалуются, не отстают. Надо решить проблему.

Гайдара секунду подумал.

– Я скажу так, брате адмирал: никакой проблемы нет. Хозяева «Треугольника» нашему освободительному делу чужие, если не враги. Помогать в создании нашей армии не желают. Так что речь может идти только о военных трофеях. Трофеи не возвращаются.

– А зачем вам столько галош? – едко поинтересовался Дидерикс.

– Не только галоши. Там ещё очень много резиновых шин для автомобилей. Очень ценный и редкий товар. Если вам понадобится, наш легион может поделиться. Без особого вознаграждения, по-братски.

– Я просто счастлив, – усмехнулся Колчак. – А как насчёт того, чтобы возвратить наши стратегические карты?

– И это можно, – покладисто пообещал Гайда. – Но, боюсь, это будет на коммерческих условиях.

– Вы, дорогой генерал, всё в своей жизни сводите к коммерции? – сквозь зубы поинтересовался Дидерикс.

– Я вам отвечу, брате генерал! – заявил Гайда решительно. – Отвечу так: всё в нашей жизни есть коммерция! Только по-разному называется. Многие народы живут исключительно коммерцией: евреи, греки, голландцы, англичане… И чехи. Вы можете не поверить мне, но я скажу: чешская раса – лучшие коммерсанты в мире.

– Слышали. Скупать краденое – мало чести даже для самых лучших коммерсантов в мире, – уязвил Дидерикс.

– Момент! Один момент, генерал! Надо видеть разницу! – закричал Гайда. – Купить не преступление. Вот продавать краденое – другое дело. Так что вина на русских интендантах, а не на чешских купцах. Наши честно покупают и честно продают. Кто может подозревать, что уважаемые русские братья из интендантства – воры? Это же оскорбление! Мы себе такого про русских думать никогда не позволям! Так что надо воров у себя искать, а не среди честных коммерсантов, среди чехов.

Он торжествующе замолчал. Колчак пожал плечами и молча отвернулся к окну.

– А верно ли, генерал Радола, что в легионе вашем открыт бордель? – брезгливо поинтересовался Дидерикс. – И цены заоблачные, – с осуждением добавил он.

Гайда широко и с удовольствием улыбнулся во весь рот и сказал добродушно:

– Никак нет, господин генерал. Нет борделей. А вот казино есть, это так. Натурально. Для всех. Не только для офицеров. Деньги есть – каждый может зайти, отдохнуть, сыграть по маленькой. Или по финансовым возможностям.

– В вагонах? – скривился Дидерикс.

– Конечно, в вагонах. В нескольких.

– И что, рулетка? – небрежно спросил Колчак.

– И рулетка, и фараон, и покер. Даже русское очко. Вечером – представление, канкан. Парижский. Не бордель. Но есть и нумера. В вагонах. И свои врачи – всех девочек проверяем.

– А барышни? Тоже из Парижа?

– До Парижа далеко, – поучительно заявил Гайда. – Нет, у нас, в основном, местные, из деревень. Но из Москвы и даже из Петрограда на днях настоящие красотки кабаре приехали. Не хуже парижских кокоток. Я там не был, – соврал Гайда, – но слышал.

Дидерикс и Сахаров переглянулись

– В военное время – казино? – удивлённо выговорил Сахаров.

– Так ведь надо, чтоб у солдата не было свободного времени! А при военных обстоятельствах – тем более! – радостно ответил Гайда, – Свободное время для солдата – смерть для армии.

И все согласно закивали, кроме Дидерикса.

– Так что у вас ещё, Константин Вячеславович? – напомнил Колчак.

И Сахаров снова вернулся в Самарскую губернию.

Тогда он направлялся в Уфу, в новый главный штаб белых войск, чтобы получить назначение.

Самарские крестьяне, говорил он, большие хлеборобы. И редкий делал запашку меньше двадцати-двадцати пяти десятин 34. Мечтали они всегда об одном: где бы ещё разжиться землёй – прикупить или хотя бы взять в аренду. А тут вдруг такой соблазн: сначала кадеты, потом эсеры и теперь большевики пообещали землю бесплатно – помещичью и казённую.

И что поразило Сахарова в той поездке: свои участки крестьяне вспахали под озимь. Но вокруг лежали громадные, за горизонт, чернозёмные самарские степи и – совершенно нетронутые. В прежние годы эта плодородная волнистая степь была в это время уже черным-черна. Сейчас же она превратилась в гигантские пустоши, заросшие густым и высоким, по пояс, татарником, сурепкой, лебедой, повиликой… Где хозяева? Почему такие громадные поля брошены? Крестьяне отвечали генералу:

– Взяли бы пахать и засеять. Да как обернётся? Большевики говорят – берите. Земля того, кто её пашет и засевает. Эсеры тоже позволяют. Но засеешь, а завтра белые победят, и хозяин вернётся да вдвое назад потребует.

Сахаров тогда пришёл к убеждению, что крестьянину всё равно, какая власть. Лишь бы крепкая, да чтоб землёй наделила и защищала его права.

– Эсеры обещанного не исполнили, – сказал Сахаров. – Но ведь наше правительство не может оставить в стороне такую жизненную, вековечную проблему! Полагаю, Верховному правителю следует как-то высказаться о земле и крестьянстве. Дабы крестьянин не терзался сомнениями и знал, на чьей стороне ему сейчас быть. Он хочет знать, какое мы ему готовим будущее.

– Господа! Я, конечно, всего лишь моряк, но прошу коллег: давайте прекратим терять время! – с досадой заявил Колчак. – Напомню тем генералам, кто не забыл или не знает: главный и единственный лозунг нашего движения – не-пред-ре-шен-чество ! Задавим эсеро-большевистскую сволочь, а потом разберёмся. С устройством государства, с землёй тоже…

– Но как тогда надеяться на народную поддержку сейчас, сегодня? – смешался Сахаров. – У народа большое опасение: мы ничего не говорим о будущем, о земле потому, что хотим вернуть старую власть и прежних землевладельцев. И ещё одна тревожная мысль среди крестьян бродит: о земле молчим также и оттого, что она уже обещана иностранцам в обмен на их военную помощь. Это самые опасные представления! Ну, хоть бы разрешили мы крестьянину временно засеять, допустим, за долю урожая. Тут ведь не только крестьянские личные интересы. Столь огромные пустые поля – гарантированный в скором будущем голод. Не знаю, как этой весной, наверное, запасы зерна ещё остались, не могли весь хлеб силой выгрести у крестьянина царские и потом учкомовские продотряды. Но в будущем году!.. Крестьянин себя прокормит, а кто прокормит армию, а тем паче – городское население? Союзники? Никогда. Они и нашу армию не прокормят, тем более, Сибирь.