Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

– Константин Вячеславович, – начал медленно распаляться Колчак. – Вы вышли за пределы своей компетенции. Завтра извольте получить новое назначение и приступайте к непосредственным своим обязанностям. А тему вашу – это я вам обещаю – продолжим. Но только в Москве. Больше никого не задерживаю, господа!

На улице Сахаров и Дидерикс, подняв воротники шинелей от острого и жгучего морозного ветра, шли молча: каждый думал о своём, перебирая подробности совещания у Верховного. Наконец, Сахаров спросил, склонившись к левому уху Дидерикса:

– Мне, Михаил Константинович, показалось, что вы довольно скептически оцениваете оперативную обстановку. Не верите в весенний успех?

– Не верю! – отрезал Дидерикс.

– Отчего же? – удивился Сахаров. – Предпосылки вроде бы обнадёживают. Людской ресурс имеем, и он растёт – мобилизация даёт своё. Денег – немерено, даже на всю царскую армию хватило бы и ещё осталось. Несуразица с поставками? Преодолимо. Нужно самим за них взяться, не доверять посредникам, проходимцам вроде Нокса. Тот свою выгоду не упускает. Знаю наверняка. Или вас беспокоят некоторые… особенности поведения Верховного?

– Особенности? Ерунда. Я исхожу из того неопровержимого факта, что Колчак – фигура подставная, марионеточная, а значит, временная. Будет и дальше морфий лопать, замена ему всегда найдётся. Впрочем, в нынешнем его состоянии он для союзников, точнее, интервентов, очень удобен. На день лишить морфия – всё что угодно для них сделает. Не в нём дело. А в том, что я не вижу стратегической перспективы. Как и вы.

– Я? – удивился Сахаров.

– Вы! Вы! Или вы отказываетесь от своих слов, только что произнесённых?

– Не в моих правилах, – смешался Сахаров.

– И я так думаю. Первое и главное: народ не знает, что хорошего можно ждать от власти, которая сжигает десятки сел – за просто так, потому что Гайде, австрийцу и почему-то командиру русской армии, какой-то сон пришёл. Что ждать от власти, которая сечёт и вешает людей без разбору. Не даёт землю и не желает говорить о будущем. Второе – проблема союзников.

– Ещё одна?

– Она была и остаётся единственной, – чётко и размеренно говорил Дидерикс, словно читал лекцию в военной академии. – Да, единственной! Союзникам наша, белая, победа не нужна. Им не нужна и красная победа. Им не выгодна любая твёрдая власть в России. Им нужно поддерживать у нас непрерывный процесс гниения, распада. Потому что союзникам нужна война всех против всех на русской земле. И, таким образом, иметь повод ввести сюда полноценные «миротворческие» войска. Не теперешние жалкие интервентские отряды. А мощные колониальные армии. Как у англичан в Индии, Персии, а теперь в Месопотамии. И не сомневайтесь: колонизаторы получат полную поддержку всех мировых правительств. Потому что, как понимаете, иностранцы, набрав новых сил, теперь не грабить нас придут, не воровать, а, как всегда, защищать демократию… Как англичане в Трансваале защищали её от буров. И, наконец, нельзя недооценивать большевиков. Они строят армию темпами, какие нам и не снились. Она сплочена единой целью. А главное, у красных интенданты не воруют. Нет там столько паразитов в генеральских погонах. И нахлебников, вроде чехов. А мы ещё и возвратили в армию рукоприкладство, офицеры избивают солдат палками, а те отвечают ножами… И, вдобавок, сейчас у большевиков появился такой могучий союзник, с которыми их будущая победа видна даже слепому.

– Союзник? – озадаченно переспросил Сахаров. – Какой же?

Дидерикс усмехнулся и снял крошечную сосульку с правого уса.

– Вы разве не поняли, генерал? Не догадались?

– Вы имеете в виду… – обескуражено выговорил Сахаров.

– Именно! – отрубил Дидерикс. – Лучших союзников, чем Колчак с Гайдой и со всем нашим ублюдочным командованием, Ленину с Троцким не найти! Знаете, что такое цугцванг в шахматах?

– Когда противник вынужден делать ход, заведомо проигрышный…

– В том и состоит главная подлость момента: что бы мы ни предприняли – любой шаг, любую операцию: всё обернётся в пользу большевиков.

– И что же вы, генерал? Неужели… – убито спросил Сахаров. – Неужели вы… намереваетесь… К красным?

Дидерикс вздохнул и сказал решительно:

– Нет. Не мой выбор. Я их ненавижу ещё больше, чем эсеров и Гайду с его чехами. Русский офицер присягу принимает один раз. А мы с вами даже две приняли. Так что мне лично достаточно. Третьей я не выдержу.

– Но… как же с такими воззрениями дальше?..

– Как я? – прищурился Дидерикс. И весело продолжил: – Да вот так – только вперёд! Как бабочки на огонь. И будь что будет. Убьют – не страшно и не стыдно. Пощадит судьба? Тем более, роптать на неё не буду.

Он помолчал немного.

– Всё-таки жаль… – произнес негромко Дидерикс. – Жаль, что не договорились с большевиками. Не получились Принцевы острова. Всё же было бы лучше, нежели убивать друг друга ради Нокса и Жанена и их хозяев. Надо было договориться о мире, а сражаться с ними в новой Госдуме. Или, как у них там зовётся, в Советах. Кстати, эти самые советы – они же во всех европейских странах существуют. И даже так же называются.

И добавил – весело:

– Не вешайте нос, коллега! Всё за нас уже решено – там, в тех сферах, куда лично мне не хочется особенно спешить… Вам в гостиницу?

– В офицерскую.

– Значит, нам в ту сторону.

Однако перейти улицу они не смогли: мимо шагал отряд, похоже, новобранцев, одетых кто во что – в шинели, крестьянские поддёвки, нагольные тулупы; мешковина, правда, не просматривалась. Обуты в сапоги, валенки, английские бутсы с обмотками. Но были и лапти – таких солдат Сахаров насчитал десятка полтора.

– Рота!.. – скомандовал прапорщик. – Запевай!

И грянул на морозе бодрый марш:

Смело мы бой пойдём

За Русь святую.

И, как один, прольём

Кровь молодую!

Неожиданно Сахаров расхохотался – дико прозвучал его хохот на метели и под марш.

– Что на вас нашло? – недовольно спросил Дидерикс.

– Простите, генерал, – не сразу отдышался Сахаров. – Весь идиотизм в том, что именно под эту же песню маршируют и красные! Только слова у них немного другие: «Смело мы бой пойдём за власть Советов. И как один, умрём в борьбе за это!» Безумие какое-то…

– Нет, не безумие, – грустно возразил Дидерикс. – Гражданская война! Вот её суть. И они, и мы, по существу, – одно и то же. Не успокоимся, пока не истребим друг друга.

Они пересекли улицу и через четверть часа пришли к гостинице. Неожиданно из-за колонны к ним молча ринулся неизвестный в сибирском белом полушубке, в форменном картузе и в английских высоких ботинках. Что такое? – остановился Сахаров.

– Не понял!.. – угрожающе сказал Дидерикс, но отступил на шаг.