Антон - Проклятие Дома Ланарков

Размечтался, что молодая графиня окажется столь великодушна, что простит тебе уродливое обличье! Да ещё убедит семью принять братика-урода, лишь за то, что у него под омерзительной внешностью скрыта благородная тонкая душа, а в жилах течёт такая же голубая кровь».

Надежда сменилась сомнениями, а затем и полным отчаянием. Ярко представилось рассерженное лицо молодой графини, если они всё-таки встретятся, и то, как она говорит ему с ледяным презрением: «Как осмелились вы претендовать на то, на что просто по определению не имеете ни малейшего права?! Фамилия Ланарк высоко котируется в этом мире. Поэтому советую вам забыть о своих нелепых притязаниях. Из-за вас все будут тыкать в меня пальцем, и называть сестрой циркового урода. Вы этого добиваетесь?!».

— Да, я совершил ошибку, мне нужно уехать — бормотал Ричард в ответ на воображаемые обвинения, и помимо воли фантазировал новую порцию жестоких слов в свой адрес: «Вы незаконно проникли в чужие владения, напугали своей идиотской выходкой с куклой мою мать, вывели из себя отца, дали почву для разговоров людям, которые у нас гостили! И после этого надеетесь, что вам всё сойдёт с рук?! Вы совсем не такой наивный добряк, каким хотите казаться. Вас следует хорошенько проучить за мошенничество… — В его воображении вконец рассерженная графиня начинала с ненавистью метать ему в лицо оскорбления, словно стегать по глазам своим кожаным стеком для верховой езды: — Мерзкий шут, цирковой урод! Место в балаганной клетке, выставленной на потеху толпе, принадлежит вам по праву. И не пытайтесь влезть туда, откуда вас прогонят палками!»

После столь жёстких фантазий верх в нём окончательно взял мрачный скептицизм: «Пойми же ты, наконец, вряд ли появление блудного сына-урода кого-то может обрадовать и сделать счастливым. Скорее наоборот — причинит боль, нарушит мирный уклад жизни этого семейства. Ты увидел, что хотел, помечтал — и всё! На этом стоп! Лучше сразу прижечь рану, пока не развилась гангрена».

Укладываясь на ночлег, Волк решил, что завтра же вернётся к своим серым братьям, к привычной жизни. И всё же на душе было такое одиночество, такой мрак…

В эту ночь Ричарду приснился странный сон. К нему подошла женщина, лица её было не разглядеть. Но от неё повеяло такой любовью и такой нежностью, каких он отродясь ни от кого не получал. Женщина присела рядом и очень тихо сказала:

— Мальчик мой, Ричи, я знаю как тебе тяжело, но ты должен знать, я всегда любила и люблю тебя. Хорошо, что ты приехал…

Проснулся Ричард абсолютно потрясённый. Оттого, что женщина из сна назвала его, как мама — «Ричи», и погладила по голове, к горлу подступил ком. Нет, теперь он не сможет просто так уехать.

Всадница подскакала грациозным галопом и лихо, словно заправский драгун, осадила коня. Мужское седло, брюки-галифе и высокие сапоги со шпорами лишь подчёркивали сильный независимый характер «кавалерист-девицы». Но отнюдь не делали её менее изящной и женственной. Замшевый жакет костюма-амазонки, ладно обтягивающий хорошую фигуру. В сочетании с невысоким шёлковым цилиндром — тоже вишнёвого цвета — жакет прекрасно гармонировал с мужскими аксессуарами и деталями костюма. Такой спортивный стиль входил в моду у смело мыслящих англичанок, которым надоело послушно следовать «нафталиновым» правилам хорошего тона чопорных старух из эпохи королевы Виктории.

Порозовевшая от энергичной езды, девушка ловко соскочила на землю и привязала лошадь к дереву. После чего огляделась: хотя «Замок» находился неподалёку, место прекрасно подходило для тайной встречи. Со стороны дома его закрывали высокие деревья и кустарник.

Однако тот, кто вызвал её сюда, почему-то не появлялся.

Девушка стала прохаживаться, поигрывая кожаным хлыстом с серебряным набалдашником. Потом стянула с левой руки перчатку из прочной замши, чтобы поправить прядь выбившихся из-под шляпки волос. В спешке наездница наспех заколола свои рыжие кудри парой шпилек. Довольно и этого!

За спиной послышался резкий звук треснувшей ветки, она вздрогнула и резко обернулась. Из-за огромного старого вяза появился мужчина во всём чёрном. Лицо его было скрыто шарфом и широкополой шляпой. Переборов мгновенный страх, девушка воскликнула в раздражении:

— Вы сказали, что знаете расписание моих прогулок, однако ж опоздали!

— Я здесь уже несколько часов ожидаю вас — Густой рычащий голос незнакомца мог бы напугать менее уверенную в себе девицу, но рыжеволосая амазонка была не из пугливых. К тому же она услышала благородное смирение в его словах.

— Так вы тайно наблюдали за мной, прежде чем выйти?!

— Простите мне эту дерзость, леди Анна, но я хотел убедиться, что наша встреча пока останется тайной для окружающих.

Девушка недовольно дёрнула плечом:

— Хорошо, пусть так… Я получила вашу записку, зачем вы хотели меня видеть?

— Простите, что посмел искать встречи с вами. Но уехать, не поговорив с вами, я не смог. Возможно это моя ошибка…

Постукивая себя жокейским хлыстом по ладони, Анна сделала несколько шагов навстречу собеседнику, теперь они находились на расстоянии вытянутой руки.

— А вам не кажется неучтивым, разговаривая с дамой, закрывать своё лицо?

Ричард обмер, в душе его поднялся пережитый накануне страх — быть не просто отвергнутым, но заклеймённым за самозванство. И хуже того — напугать не чужую ему девушку до обморока.

— Простите мне и эту дерзость, но позвольте мне пока не показывать лица.

— Почему? Вы преступник и боитесь быть опознанным?

— Поверьте, я не совершил ничего дурного. И вам ничего не угрожает.

— Тогда я тем более настаиваю! Я не могу разговаривать с человеком, не видя его лица.

— Вы видите мои глаза, разве этого не довольно?

— Нет.

— Хорошо же… Но предупреждаю вас: приготовьтесь, и соберите всё ваше мужество — Ричард снял шляпу и отбросил её в сторону, затем медленно стащил со своего лица шарф.

Графиня вскрикнула, порывисто отвернулась и закрылась рукой.

— Вот видите, — с сожалением произнёс молодой человек. Он расстроено опустил голову. Затем попытался снова замотаться шарфом, но Анна остановила его:

— Нет, не надо, я уже в порядке. Не обижайтесь на меня.

— Не стоит извиняться, я привык к такой реакции.

Графиня стала разглядывать собеседника, на лице её страх соседствовал с любопытством:

— Кто вы?

Он молчал, не решаясь сказать.

— Вы ведь «Волк»! — вдруг узнала она. — Ну конечно, «Волк»! Я видела ваш фотопортрет в одном журнале года два назад.

— Меня зовут Ричард.

— Очень приятно, — она насмешливо протянула руку в замшевой перчатке. — А я Анна.