Антон - Проклятие Дома Ланарков

Мужчина успокоил его:

— На нашу удачу из зверинца недавно сбежал ягуар, убив рабочего. Гибель леди Анны списали на зверя. К счастью Элизабет ни о чём не догадывается, иначе новый удар убил бы её. Она итак места себе не находит после оставленных тобой «визиток».

— Я не убивал Анну! — зарычал Ричард. — Это сделал другой человек, которого я не успел разглядеть, но я видел, как он убегал.

Мужчина снова струхнул от этого рыка, ведь перед ним был не обычный парень, а «оборотень» в волчьей шкуре. Он облизнул губы и покачал головой:

— Поверь, Ричард, передо мной тебе не обязательно оправдываться. Долгие годы я ждал твоего возвращения…

Голос его звучал подчёркнуто дружелюбно, даже задушевно. Человек сказал, что его зовут Чанделл Бхатт. Когда-то он работал на сэра Уильяма Ланарка. Граф взял его в слуги совсем юным, ещё в пору своей службы высокопоставленным чиновником в далёкой колонии. Когда через несколько лет граф вернулся в Англию, он последовал за ним. Здесь в имении смышленый метис получил вначале должность слуги, а затем личного водителя господина и его супруги.

— А потом леди Элизабет и я стали тайными любовниками — неожиданно признался он.

И хотя Ричард ничем не выказал сомнения в его словах, Бхатт стал убеждать, что не лжёт:

— Понимаю, что это звучит неправдоподобно. Ведь сэр Уильям вознесён судьбой на самую вершину мира — граф, лорд, пэр Англии, кавалер высших орденов Британии! А кто такой я? Лакей! Да ещё к тому же цветной! Для графа такие, как я, вообще не люди! Так, говорящая мебель.

Но госпожа избрала меня орудием утончённой мести ненавистному супругу. Мне постоянно приходилось видеть как сэр Уильям грубо обращается с супругой, которая намного моложе его. Жена была частью его имущества, как имение, скотина, земля — так он к ней относился. Но леди Элизабет — гордая женщина и не собиралась прощать унижений. Она знала какого высокого мнения супруг о собственной персоне. И я видел, какое мстительное удовольствие доставляло графине отдаваться мне — тёмнокожему «бою» из низшей касты — прямо на заднем диване его лимузина, где обычно сидел граф; в гараже или в ближайших кустах. Полагаю, в такие минуты она представляла своего самовлюблённого мужа, которому наставляют рога буквально за его спиной, а он даже не подозревает об этом…

Так что вначале я не обольщался на свой счёт. Это была просто месть. Любовь с её стороны пришла позже. И плодом этой любви стал ты.

— Вы хотите сказать, что вы мой настоящий отец!?

— Да. Хотя граф пребывал в полной уверенности, что жена беременна от него. Однако нам было понятно, что с твоим появлением на свет тайну невозможно будет сохранить. Элизабет стало страшно. Она говорила мне, что беспощадность к предателям у мужин-Ланарков в крови. Она хотела, чтобы я помог ей найти какое-нибудь спасительное решение.

Бхатт стал говорить, что бешенный непредсказуемый нрав сэра Уильяма уже тогда стал проявляться с пугающей всех звериной силой, за что в округе графа за глаза прозвали «Блэкстоунским зверем». Поэтому, у леди Элизабет были все основания опасаться его гнева. Ведь если муж увидит, что родившийся младенец совсем не похож на него — рыжего и светлокожего — то в ярости убьёт её.

— Я долго колебался, не зная как поступить — продолжал свой рассказ Бхатт. — С одной стороны я видел, как Элизабет, ещё не видя твоего лица, уже любит тебя. Она чувствовала, что должен родиться мальчик, как она мечтала.

Но с другой стороны я отлично понимал, что граф далеко не наивный дурак, и по смуглой коже младенца сразу всё поймёт. Его крутой нрав был мне прекрасно известен. Я находился в таком состоянии, что сам не пойму как проговорился обо всём здешнему доктору, когда вёз его в имение на хозяйском «Серебряном призраке».

Доктор Эдмунд Йейтс показался мне человеком добрым. Я признался ему, что миссис Элизабет очень боится мужа, ведь его тяжёлый характер в последнее время превратился в паранойю: сэр Уильям изводит жену своей подозрительностью; стоит ему решить, что ребёнок недостаточно на него похож, и может случиться беда. Я и сам не понял, как выложил всё это доктору.

К моему удивлению и радости док не стал допытываться, откуда мне известно об столь интимных проблемах моей хозяйки. Вместо того чтобы обругать меня, Йейтс ответил, что сочувствует и понимает мою госпожу и готов помочь ей. И что это большая удача, что граф нынче находиться далеко за границей по делам Адмиралтейства, и вернётся ещё не скоро. Доктор сказал, что видит в таком стечении благоприятных обстоятельств перст судьбы — само провидение хочет спасти леди Элизабет от ужасного гнева непредсказуемого мужа-тирана.

Однако в конце нашего разговора Йейтс взял с меня слово, что я не стану ничего рассказывать леди Элизабет.

— Зачем он взял с вас такое обещание?

— Чтобы я не мог им помешать! — с болью воскликнул Бхатт. — Но, клянусь тебе Ричард, я даже не догадывался о том, что они задумали! Я был тогда так доверчив!

— Вы говорите: «они»?

— Да, они! Оказалось, что в твоём исчезновении заинтересованы влиятельные люди. Позже я понял, почему доктор так обрадовался, когда я ему всё выложил. То, что я рассказал, фактически развязало им руки!

Слушая рассказ отца Ричард испытывал странные чувства. Перед ним словно на киноплёнке прокручивались события, которые круто изменили его судьбу. Для его матери та ночь была страшной. Утром она — обессиленная и подавленная внезапно постигшим её горем, — вступила в комнату, где за ширмой в детской кроватке лежал её скоропостижно умерший малыш (так ей сказал доктор Йейтс); едва взглянув на крохотное тельце, и узнав крестильное платьице, она повалилась без чувств. Даже не смотря на ужас перед гневом мужа, мать не предавала его, а всегда любила! Узнать это было для Ричарда величайшим счастьем!

В следующий раз леди Элизабет — уже в трауре — переступила порог роковой комнаты вместе с вернувшимся мужем. Срочно приехавший Граф мельком взглянул на ребёнка и сразу вышел, чтобы переговорить с владельцем похоронного бюро о предстоящей церемонии. Графиню тоже быстро вывели из комнаты служанки, чтобы с ней вновь не случился обморок…

— Теперь ты понимаешь, что твоя мать не хотела твоей смерти? — с горечью произнёс Бхатт.

— Что с тобой здесь сделали, Кошка?! — Лицо Арчи выражало одновременно тревогу, боль и сочувствие. — Ты же на себя стала не похожа! Они что, хотят уморить тебя?!

— Не волнуйся — успокоила мужа Скарлетт. — Теперь меня уже не сломать. К счастью, я вовремя вспомнила, каково это — умываться по утрам вместо мыла кусочком льда и довольствоваться краюхой чёрствого хлеба в сутки.