Мария Толмачёва - Вирус

Толпа шепталась. Здесь были лица самых разных возрастов. Грудничков только видно не было. Все они выглядели самыми обычными, если не смотреть им в глаза.

О, там сидели отпечатки их преступлений.

Но скромный ребёнок не смотрел в глаза жителям этого городка. Он отметил лишь три факта.

*Факты, отмеченные Димой:

1. Родителей этих детей явно тут не бывает.

2. Толпа врачей.

3. Все шепчутся.*

Обстановка разъяснилась в одну секунду, единственным громким словом, заглушившим весь мир.

– Убийца! – крикнул кто-то из толпы. За ним послышался громкий хлопок, словно кому-то подарили звонкий подзатыльник. Дети всполошились. Одни истерически гоготали; другие ревели, истерили и кричали; третьи дрались; кто-то очень громко пел. Но Дима ничего не слышал. Кроме бесконечно повторяющегося слова, выпавшего из толпы. Мальчик начал плакать, закрыв лицо руками. Какая-то милая медсестра присела на корточки рядом с ним.

– Тише, – шептала она. Дима не слышал, но понимал по губам, – ты не хочешь, чтобы над тобой смеялись? – мальчик замотал головой из стороны в сторону и вытер кулаками слёзы. Руки погрузились в карманы шорт, – Тогда пойдём со мной.

Ребёнок посмотрел на неё. Девушка протянула ему длинную худую руку. Мальчик снова помотал головой:

– Я не хочу, – тихо сказал он, – я поеду домой.

Он повернулся спиной к дружелюбной медработнице и нажал на ручку дверцы машины. Та щёлкнула, дверца приотворилась, но запрыгнуть внутрь он не успел. Дима не мог разглядеть лиц людей.

– Они оба сюда попали, – сказал низкий голос, – для всех одинаковые правила.

Мальчик почувствовал, как что-то кольнуло в шее, голова закружилась, веки медленно накрыли глаза. Его подхватили, когда тело ослабло и резко начало тянуться к асфальту. Пронесли через толпу бушующих существ, по длинными коридорам здания доставили до его новой комнаты, где уже принуждённо спал привязанный к кровати за руки и ноги брат.

– Утро у нас начинается рано, – верещала женщина, зашедшая в комнату. В её руках был поднос с едой, – Я всегда приношу первый завтрак новеньким, но завтра ты сможешь делать это вместе со всеми. Не проспи.

Дима неспешно сел за стол, торчавший из стены, пододвинул к себе огромный поднос. На нём стояло множество тарелок. Видимо, это были все виды блюд, предлагаемые на завтрак. Мальчик немного потыкал ложкой в кашу, усыпанную малиной, поковырял вилкой высокий омлет, но так ничего и не положил в рот.

В углу комнаты на кровати мычал привязанный Илья. Тряпка во рту не позволяла издать других звуков. От слюней она намокла и на месте рта темнело пятнышко. Дима встал из-за стола и подошёл к брату.

– А… – он не знал, как обратиться к этой женщине. Она сменила простыню под привязанным и сейчас переодевала его, – Извините. А что будет есть Илья? Вы ведь не принесли ему поднос.

– У твоего брата будет особенный рацион, – она улыбнулась и положила руку на плечо мальчика. Кисть оказалась невесомой, – Не переживай. Здесь о нем позаботятся.

Чем-то эта забота не понравилась Диме, но он только кивнул, удовлетворившись ответом, и лёг обратно на кровать. Потом, немного подумав, спросил, когда девушка как раз выходила из комнаты:

– Когда мне можно вернуться домой?

Девушка опять как-то неестественно улыбнулась:

– Не скоро. Привыкай к нашим условиям. Расписание висит на стене, но доктор ещё зайдёт к вам и всё-всё-всё расскажет.

Большую часть рассказа из этого эпизода Дима опускает.

Может, не помнит, потому что был ещё очень мал. А может, ему есть что забыть из этого отрезка жизни.

Но один кусок этого пирога, не самый вкусный, но я вам выдам.

Дима сидел на кровати, поджав ноги, в своей комнате. Илья лежал уже без повязки на рту, потому что обещал медсёстрам не орать. В последнее время он многое вытворял, даже будучи привязанным, но сейчас не об этом.

– Нас называют братьями-убийцами, – сказал вдруг младший, – ты не знаешь, почему? Да. Я понимаю, – лепетал, – что наших родителей кто-то убил, – на этих словах глаза наполнились влагой, – но это ведь не мы убили.

Старший брат истерически засмеялся, пристукивая свободными пальцами правой руки по кровати:

– Можешь так и думать! – он снова смеялся, но теперь как-то пугающе, – Никто тебе не поверит!

– Ты о чём? Перестань так себя вести, ты меня пугаешь!

В ответ – смех, стук о кровать, истерика.

– Ты? – Дима встал с кровати и подошёл к брату, – Это ты сделал? – он уже плакал, шептал слова, захлёбываясь, – За что? Мы их почти не видели, не знали. Зачем убивать их? И почему убийцы мы оба?

– Вероятно, – вдруг серьёзно сказал старший, – так думает полиция, – на последних словах он улыбнулся и рассмеялся.

Дима вышел из комнаты и шёл по коридору, вытирая подтекающие сопли, в надежде встретить хоть одну медсестру. На пути не был никого, кроме молчаливой девчонки, имя которой никому так и не стало известным, и нескольких, носящихся из стороны в сторону, ребят. Тогда Дима спустился по лестнице на первый этаж. Это была запрещённая зона. Территория докторов и пыток. Сюда приводили по одному. Могли выпустить через пять минут, но могли и через пять дней. Кто-то рассказывал, что видел, как туда отвели какого-то новенького, но так за шесть лет и не выпустили. В этом пугающем месте Димой был отыскан его психолог. Имени его никто не знал, но вся психушка звала его Доктором.

– Доктор, – Дима распахнул дверь в большой полупустой кабинет, – Доктор! – второй раз было очень жалобно и беспомощно. Доктор сидел за большим высоким столом у окна. Перед ним лежала стопка каких-то бумаг. Он листал их длинными пальцами-иголками, но как только зашёл мальчик, Доктор поправил очки, сдвинул бумаги на край стола и уставился на ребёнка, – Я не убивал их! Честно слово! Я их не любил, но только потому, что не знал! Я не убивал! Я топор ни разу не брал в руки за всю свою жизнь! Я не убивал! Не убивал! Не я! – тараторил он.

Доктор встал из-за стола, в несколько широких шагов прошёл всю комнату до двери, где стоял плачущий обманутый ребёнок.

– Я знаю, – его рука погрузилась на его голову, – я знаю.

Доктор взял его на руки и посадил на небольшой диван, стоявший у стены:

– Мы скоро отпустим тебя домой.

– Но мне…

– Дай закончить, хорошо?

– Малыш кивнул и закрыл рот крошечной ладошкой.

– Тебя возьмут домой. Вернее, в новый дом. У тебя будет новая семья. Они будут не такие богатые, но очень любящие. Хорошо?

– А Илья?

Дима затаил дыхание в ожидании ответа. Доктор громко вздохнул:

– Твой братец очень много всего натворил, понимаешь? – одна длинная нога легла на другую, руки погрузились в карманы длиннющего белого халата, – Я не могу подвергать людей такой опасности. Если он будет вести себя хорошо и перестанет доставлять нам столько неудобств, то мы сможем выпустить его, когда ему будет около двадцати лет.