Роберт Гэлбрейт - Дурная кровь

Причем возможности подворачивались нередко. С тех пор как агентство пошло в гору, немало богатых, но несчастливых дам, составлявших его основную клиентуру, рассматривали Страйка как потенциальное средство избавления от душевной муки или пустоты. Не далее как вчера, в Страстную пятницу, он заключил договор именно с такой клиенткой. Поскольку она заменила Миссис Смит, которая уже подала на развод, используя сделанные Моррисом фото ее мужа с няней их детей, брюнетка тридцати двух лет получила у них кодовое имя Мисс Джоунз.

Спору нет, она была хороша собой: длинноногая, с сочными губами и безупречно ухоженной кожей. Ее имя мелькало в светской хронике – отчасти потому, что она была богатой наследницей, а отчасти потому, что вела ожесточенную борьбу за опеку над ребенком со своим гражданским мужем: сейчас ей требовался на него компромат, который склонил бы суд на ее сторону. Рассказывая Страйку о том, что ее бывший сожитель, редкостный лицемер, втайне употребляет наркотики, да еще продает сплетни о ней газетчикам, а главное – совершенно не интересуется их общим полугодовалым ребенком, который нужен ему лишь как инструмент воздействия на нее, Мисс Джоунз то и дело закидывала ногу на ногу и меняла позу. Когда Страйк после окончания вводной беседы провожал новую клиентку к выходу, она беспрестанно касалась его локтя и смеялась его ненавязчивым любезностям куда дольше, чем требовалось. У Страйка, который старался выпроводить ее со всей возможной учтивостью под критическим взглядом Пат, возникало такое ощущение, будто он безуспешно отскребает с пальцев жевательную резинку.

Ему не составило труда представить, что сказал бы сейчас Дейв при виде этой сцены: Полворт весьма саркастично относился к дамочкам, падким на его старинного друга, и самым наглядным примером такого рода женщины была Шарлотта. По мнению Полворта, к Страйку влекло истеричных, взбалмошных, а иногда и опасных дам, чья тяга к бывшему боксеру со свернутым набок носом указывала на их подсознательное желание найти могучий утес и прилепиться к нему наподобие улиток.

Проезжая по безлюдным улицам Стоук-Ньюингтона, Страйк, естественно, обратился мыслями к своей бывшей невесте. Он не откликнулся на ее отчаянные послания, отправленные, как подсказывал «Гугл», из частной психиатрической лечебницы. Во-первых, они посыпались на него накануне отъезда из дома умирающей Джоан, а во-вторых, он не хотел давать Шарлотте напрасные надежды, что примчится ее вызволять. Возможно, она и сейчас находилась там же. Тогда это был бы самый длительный период ее госпитализации. Своих годовалых близнецов она, по всей вероятности, оставила на попечение либо няне, либо свекрови, которая, по словам Шарлотты, давно готовилась и жаждала взять на себя материнские обязанности.

Приближаясь к улице, где жила Элинор Дин, Страйк позвонил Робин:

– Он все еще у нее?

– Да. Припаркуйся сразу за мной, тут как раз есть место. Думаю, номер четырнадцатый сейчас в отъезде – на пасхальных каникулах вместе с детьми. Ни одной из двух машин не видно.

– Через пять минут.

Свернув на нужную улицу, Страйк увидел старенький «лендровер», стоящий за пару домов от входной двери Элинор, и без труда припарковался непосредственно за ним. Когда он выключил двигатель, Робин выпрыгнула из «лендровера», без лишнего шума закрыла дверцу и с большой сумкой через плечо обошла вокруг «БМВ», чтобы сесть на пассажирское место.

– Доброе утро, – сказала она, скользнув на сиденье рядом с ним.

– Доброе. Небось ждешь не дождешься, как бы поскорее смениться?

При этих его словах в руке у Робин вспыхнул экран мобильного: кто-то прислал ей сообщение. Она даже не стала читать, а просто опустила телефон на колено экраном вниз, чтобы не был виден свет.

– Хочу поделиться новостями. Я переговорила с К. Б. Оукденом.

– Так-так, – сказал Страйк.

Хотя Оукдена, судя по всему, в первую очередь интересовал Страйк и тот подозревал, что мошенник записывает их разговоры, детективы единодушно согласились, что именно Робин должна посоветовать ему не путаться у них под ногами.

– Он, конечно, был недоволен, – начала Робин. – Твердил «это свободная страна», «я имею право беседовать с кем захочу». Я ему сказала, что его попытки нас опередить и опросить свидетелей могут сорвать наше расследование. А он ответил, что, будучи опытным биографом…

– Засунул бы язык… – пробормотал Страйк.

– …сам знает, как опрашивать людей, чтобы вытянуть из них информацию, и неплохо было бы нам троим объединиться в интересах дела.

– Ага, – сказал Страйк. – Нашему агентству позарез нужен такой кадр – аферист с судимостью. На чем вы с ним остановились?

– Могу сказать, что он в самом деле жаждет знакомства с тобой и намерен скрывать все, что накопал по Бреннеру, пока не повидается с тобой лично. Приберегает Бреннера в качестве наживки.

Страйк потянулся за следующей сигаретой.

– Думаю, Бреннер не стоит того, чтобы привлекать внимание К. Б. Оукдена.

– Даже после того, что рассказала Дженис?

Страйк затянулся и, отвернувшись от Робин, выпустил дым в окно.

– Я согласен: Бреннер теперь выглядит куда более темной лошадкой, чем на первых порах, но где гарантия, что Оукден действительно располагает полезными сведениями? Когда исчезла Марго, он был еще мальчишкой, а из украденного некролога как-никак можно узнать некоторые подробности, но не…

Заслышав рядом шуршание, Страйк повернул голову и увидел, что Робин открывает свою курьерскую сумку. К его некоторому удивлению, в руках у нее вновь оказалась тетрадь Тэлбота.

– Так и таскаешь с собой? – спросил Страйк, пытаясь скрыть легкую досаду.

– Как видишь. – Она переложила мобильный на «торпеду», чтобы на коленях открыть тетрадь.

Покосившись на ее телефон, Страйк увидел, что пришло второе сообщение: на освещенном экране он разобрал имя Морриса.

– Что пишет Моррис? – поинтересовался он и сам уловил критический тон вопроса.

– Ничего. Ему просто скучно: сидит возле дома гражданского мужа Мисс Джоунз, – ответила Робин, листая записи Тэлбота. – Хочу тебе кое-что показать. Смотри сюда.

Она передала ему тетрадь, открытую на странице, запомнившейся Страйку с первого просмотра. Расположенная ближе к концу, она, как и соседние, была густо испещрена непонятными изображениями. В центре плясал черный скелет с косой.

– Не обращай внимания на фигуры Таро, – сказала Робин. – А вот сюда стоит взглянуть. Видишь фразу между ногами скелета? А этот кружок с крестиком внутри – деталь гороскопа: Колесо Фортуны.

– Что-что? – не понял Страйк.

– Это особая точка гороскопа, которая относится к мирским успехам. «Колесо Фортуны во втором, ДЕНЬГИ И собственность». И подчеркнуто: «дом матери». Оукдены жили на Форчун-стрит, помнишь? И когда исчезла Марго, Колесо Фортуны было в доме денег и материальных ценностей; это Тэлбот связывает с тем, что Дороти унаследовала материнский дом – вот такая, мол, счастливая случайность, а совсем не трагедия.