Лия Аветисян - Про любовь, ментов и врагов

Итогом развернувшейся дискуссии о семейном быте Барсегянов и смысле бытия явился аккуратный шов на месте склейки отныне не подлежавшего использованию сосуда. Следствием – эмиграция тещи в квартиру своей незамужней сестры, старой девы с характером почище, чем у новоявленного зятя, но с уважением к старинным безделушкам.

Большой спорт, на который с самого детства был нацелен отныне невыездной мушкетер, захлопнул для него свои ворота, как неприступная крепость. Неприступная даже для его доблестной шпаги, так как охранялась конторой почище любого гвардейского батальона. Конечно, Арамис пока продолжал, как и все успешные советские спортсмены, получать свою зарплату рабочего высокого разряда на одном из промышленных комбинатов. Однако спорт, как его точно сформулировал олимпийский лозунг, был для Арамиса действительно всем миром, всем содержанием жизни. Но физкультурное начальство отныне предлагало только тренерскую работу в школе, как некогда покалеченному в драке Диме.

После возвращения из трёхмесячного кагэбэшного профилактория в подзабытый академический интерьер Арамис впал в продолжительный ступор аутиста. Многодневные сеансы внутреннего созерцания и безрезультатного поиска нового смысла жизни перемежались припадками ярости в адрес коллекционного фарфора и отстаивавшей его право на жизнь жены. После очередного гейма побития выживших изделий Кузнецова и перенявшей у маман привычку квохтать над их осколками Шушаник последняя заперлась в отцовском кабинете, досыта наревелась и, поглаживая свежие синяки, обзвонила арамисовых ближайших родственников. Так он оказался под дружеским и профессиональным присмотром главного врача ереванской психушки.

2003 г., осень

Все-таки Софи была горожанкой. Все эти ржущие, орущие, ревущие, квохтающие и вопящие звери вокруг нее были гораздо крупней, страшней и опасней Усачей и Ниточников, повстречавшихся на ее коротком жизненном пути. И ещё они были по-деревенски абсолютно бесцеремонны. Единственным способом борьбы с их дурными манерами был звонкий лай, прорезавшийся у Софи здесь, в деревне. Но на него начинали нервно отвечать деревенские собаки. А они озвучивали такие угрозы, что Софи приходилось по-быстрому затыкаться и совсем по-деревенски тихонечко ворчать для небольшого самоутверждения.

Ещё более бесцеремонными были хозяйские дети, которые таскали её по деревне, демонстрируя окружению свою собственную собачку из мультика. Они пытались заставить ее стоять на задних лапах, как это делали ее рисованные двойники, вынуждали вертеть головой для лучшего обозрения красивого ошейника и вообще не давали покоя, пока не получали нагоняй от старших.

Софи жалась по вечерам к ногам Давида, тот нежно трепал ее за ухом своими грубыми пальцами и увещевал малышей:

– Вы ее своими деревенскими ласками вконец достали – слышите, как бьется сердечко? У этого сорта и сердечко маленькое, и ножки тоненькие, и даже хвостик худенький, как у поросенка. Сдохнет ведь от ваших ласк. Жалко скотину, пусть сама освоится! В горы я такую королевскую породу взять не могу – не ее это место, а здесь вы щенка загубите, дуралеи. Эх, дети, дети, – вздыхал Давид и ласкал млеющую от его покровительства Софи.

Но следующий день начинался и заканчивался теми же цирковыми представлениями, а то и хуже. Так прошло два месяца. А на третий во двор въехала целая вереница машин, из них высыпали пахнущие городом люди и начался форменный тарарам.

Люди болтали без передыху, рассматривали подворье Давида и облепивших машины, хрумкающих огурцами с хлебом малышей. Городские повторяли одни и те же слова. А в числе наиболее часто встречавшихся Софи уловила farmer [16] Фермер (англ.) , family [17] Семья (англ.) , food [18] Продукты питания (англ.) и foundation [19] Фонд (англ.) . Эти факающие люди шумели, пожимали Давиду руку, улыбались и становились в позы перед парнями с большими коробками на правом глазу. Коробки мигали зелеными и красными огоньками, городские часто хлопали Давида по плечу и еще чаще называли слово help [20] Помощь (англ.) . Когда они заметили Софи, то начались слова на «p»:

– Puppy [21] Щеночек (англ.) , – умилялись они и строчили словами с тем же начальным звуком, где улавливались pretty [22] Миленький (англ.) , poor [23] Бедненький (англ.) , peasants [24] Мужланы (англ.) и price [25] Цена; премия (англ.) .

Напоследок Давид, совсем как Старик, сгреб Софи, потерся мясистым носом о ее прохладный носик и сказал:

– Езжай в город, красавица, не твое здесь место. А отдаю я тебя этим людям только потому, что они богатые и, судя по всему, любят животных. Будешь жить в свое удовольствие, не то что у нас.

И отдал женщине с жилистыми ногами, обувь которой знакомо пахла городским парком.

1983 г., осень

Так вот о давнем приключении Арамиса в психушке. Это были райские времена, когда Армения по любому поводу и с любой трибуны хвалилась своей внутрисоветской уникальностью в области алкоголизма, который здесь напрочь отсутствовал. А потому вместо сети нормативных вытрезвителей республиканский Минздрав рачительно вложил бюджетные деньги в строительство одной, но приличной больницы для душевнобольных.

Конечно, контингент больницы сильно разнообразили временные гастролёры из числа крепко загулявших на дешёвом армянском портвейне ребят из северных республик. Но попадали туда и натуральные дурики. А больше всего было в больнице парней, косивших под наполеонов или цезарей во избежание уголовного преследования. И потому крепкие решетки на окнах были предусмотрены не столько для пресечения возможных попыток суицида реальных психбольных, сколько в целях профилактики побегов потенциально осужденных.

– О чем вопрос, Тигран джан, – ослепил Тоникяна улыбкой среди пышных усов и холеной бороды главврач Оник Седракович. – Палаты у нас двухместные, аккуратные. Одеяла из чистой шерсти, питание приличное, персонал квалифицированный. Не хуже, чем в Америке. В Америку хотел, да? – жизнерадостно колыхнул животиком главврач и, не дожидаясь ответа, заключил: – Здесь он у нас и от психической травмы отойдет, и получит свою Америку.

Америка оказалась белой комнатой с двумя приваренными к полу кроватями без единого художественного излишества и такой же парой лавок. На одной из них сидел хилый дурик и молча раскачивался вправо-влево, как китайский болванчик.

– Здравствуй, Рубик, – весело приветствовал его Оник Седракович, сопровождаемый рослой санитаркой с вещами Арамиса и усатой медсестрой со шприцем наизготовку для задницы новичка, – как дела?