Лия Аветисян - Про любовь, ментов и врагов

Не было только ресторатора.

Слезы сами покатились из глаз и, какими бы искренними они ни были, краешком сознания Ано надеялась, что Осман примется ее утешать, а там, того и гляди, проблема окажется решенной. Это помогало сотни раз, и должно было помочь и на этот. Но он молча прихлебывал чай, гулко надкусывая сахарные кубики и насмешливо наблюдая ее рёв.

– Ба чес амачум? [80] И не стыдно тебе? (арм.) – изревевшись, упрекнула Ано бея, – а еще армянин…

Но тот отрицательно мотнул головой:

– Я не армянин, а настоящий турок и офицер турецкой разведки. И за моей спиной – вся мощь моей страны: полиция, армия и государственные структуры. Я наряду с вашим языком еще три других знаю. Язык врагов надо знать. А пришел я сюда не время тратить, но сделать тебе деловое предложение. Тебя заметили как нужный нам кадр, Ано, и это большая честь для тебя. И теперь тебе самой выбирать свой дальнейший жизненный путь. А выбирать придется один из двух возможных. Первый – в тюрьму, где ты проведешь остаток своей никудышной жизни, так как из алчности ты убила подругу, чтобы завладеть ее товаром. Второй путь – к реальному достатку: модной одежде, дорогой косметике, поездкам в Анталью, возможности утолять свои женские прихоти. У тебя будет все: свой бизнес, квартиры, машины. Но сейчас ты однажды и навсегда должна сказать: «Я ваша. И я буду дисциплинированно выполнять все ваши поручения, так как я сознаю, что дороги назад нет и не может быть». Поняла меня?

Ано сидела за столом, накручивая на палец край скатерти и не поднимая глаз. «Да куда уж тут не понять. Если клепает само государство, то здесь уж не отвертеться. В смысле – не отвертеться здесь. Главное – смотаться назад, в Ереван. А там уж можно будет прямым ходом направиться в полицию и рассказать и про видеомонтаж, и про торговца бельем с его интересом к Севанской трассе, и про этого хлыща из турецкой разведки с его предложеньицами. Еще и спасибо скажут…» – думала лихорадочно Ано. «А что, если не врет? И вся шикарная жизнь, что он рисует, может сбыться? Квартира, машина, деньги – чего еще надо? Но где гарантии? Раз уж они здесь так согласованно врут по любому поводу, то насчет его обещаний – ищи-свищи! Но нет уж, спасибочки. И не потому что любовь к родине и прочая херня, а потому что наверняка врет. Да и опасно: эвон, невинную Рипсимэ проглотили в два приема и не подавились, а уж ее саму раздавят, как каблук – мурашку, и ноги о половик не вытрут», – решила она, и Осман бей понимающе улыбнулся:

– Не веришь?

– Нет, – честно призналась Ано.

– И правильно делаешь. Но чтобы ты поверила, что это не блеф, вот тебе три тысячи долларов аванса, – и он выложил из кейса конверт, – посчитай и распишись.

– В чем это расписаться? – окрысилась Ано, стараясь не смотреть на выглядывающие из пухлого конверта вожделенные сотенные.

– А вот здесь все на вашем языке и записано: «Я, Анаид Мардукян, получила три тысячи американских долларов в качестве авансовой выплаты за помощь турецкой разведке в деле подрыва обороноспособности Армении».

Конечно, это была филькина грамота. Детский лепет, который и читался-то как представления подростка о шпионских перипетиях. Но такой детский треп входил в технологию лобовой вербовки, которую и осуществлял сейчас Осман бей.

А деньги были уж очень большие для нее. Да она за своего ребеночка, которого девять месяцев в пузе носила, блевала без передыху, всего-то тысячу получила. А здесь – целых три! Да пропади все пропадом перед такими деньгами!

– Где тут подписываться? – спросила Ано, и Осман бей ткнул своим наманикюренным ногтем в нужное место.

– Вот и молодец, – сказал он, аккуратно укладывая расписку в свой кейс из гадючьей кожи, – вот и молодец. Теперь тебя отвезут в твою гостиницу, где будешь ждать инструктажа. Ни о чем не беспокойся. А деньги можешь потратить на себя уже завтра. Так сколько классов ты кончала? – спросил ее напоследок Осман бей, и озабоченная пересчетом денег Ано механически ответила:

– Восемь!

– А английский где учила?

– Где надо, там и учила, – дерзко ответила разбогатевшая Ано и вертикально втиснула конверт под пояс юбки, за резинку трусов, где он нежно прильнул к пупку.

1995 г., лето

Назад Ано везли на заднем сиденье маленького двухдверного внедорожника. Рядом с водителем торчала длинная башка османового гориллы.

– Небось боятся, что удеру к чертям с тремя тысячами, – злорадствовала Ано, поглаживая пупок под компрессом из долларов.

Когда подъехали к ее гостинице, она и не догадалась, что это та самая, так как въехали с заднего двора, где выстроилась вереница переполненных мусорных баков, а воняло, как в сортире преисподней. Номер был на втором этаже, и Ано медленно поднималась по ступенькам, мысленно перемалывая всю вереницу событий минувшего дня. Когда она направилась к своему номеру, соседняя дверь неожиданно отворилась, и кто-то, неслышный за спиной, рывком втолкнул ее в комнату.

– Грабят, – подумала Ано, – мои три тысячи хотят отнять, – и набрала воздух в легкие, чтобы заверещать, но сильная рука зажала ей рот.

– Heyde [81] Иди давай (тур.) , – скомандовал возникший перед глазами Осман, и невидимка за спиной испарился.

– Ну что, не передумала, ханум? – насмешливо спросил Осман бей, и восстановившая дыхание Ано решительно ответила:

– Нет. С чего это мне было передумать, если деньги при мне?

– Вот и молодец. А раз так, давай тогда подпишем основной контракт, расторгнуть который будет уже нельзя, – и положил на стол свой гадючий кейс.

– Я что – всю ночь вам бумажки буду подписывать? – возмутилась вслух Ано, а мысленно прикинула, будет ли он отдельно платить за контракт.

– Ты в тир ходить любишь? – спросил Осман бей, щелкнул замочком, и крышка кейса поднялась, загородив от Ано содержимое.

– Может, и вправду пару тысяч добавит, – подумала Ано, а вслух весело затараторила:

– Раза два-три была. У нас в райцентре тир был допотопный: ружья заправляли острыми такими гвоздями с кисточками на конце. Так я сперва кисточками весь потолок над мишенью утыкала. Потом мне ребята показали, как правильно целиться, и я с ходу в десятку попала несколько раз.

– Вот и хорошо, – усмехнулся Осман, – теперь же и проверим, – и достал из кейса маленький револьвер.

Ано ошарашенно смотрела на стрелялку и не могла собрать мысли воедино. Он что, убить ее надумал? Тогда зачем вёз сюда? Легче было прибить где-нибудь на пустыре и выкинуть к чертям собачьим. Это еще что за новый кошмар?

– Да не бойся ты, не бойся, – еще раз усмехнулся Осман и передал ей револьвер. – Вот смотри: здесь курок, здесь боёк, здесь предохранитель. Взводишь вот так. Понятно?