Алла Холод - Рыцарь страха и упрека

— Все, так дальше не пойдет, я забираю Дашу домой насовсем. Твоя мама втайне от меня дает ей антибиотики, она разрушит иммунитет ребенка, испортит ей кишечник.

— А откуда ты знаешь, что мама дает ей антибиотики, если она, как ты говоришь, делает это втайне? — поинтересовался Павел.

— Вот, посмотри, — Соня протянула мужу горсть таблеток. — Она уже второй день дает Даше эти таблетки, хотя ребенку лучше бы делать ингаляции и полоскать горло.

— Где ты взяла таблетки? — поднял брови Павел.

— Римма Матвеевна давала их Даше, — ответила Соня, — а Даша делала вид, что пьет, а сама не пила, прятала.

— Так это Дашка тебе на бабушку нажаловалась? — хмыкнул муж. — Отлично, сегодня же заберем ее домой.

В тот же день счастливая Даша вместе со своим хомяком переехала к родителям. Первым, что сказал ей отец, когда они вошли в квартиру, было:

— Даша, жаловаться маме на бабушку нехорошо. Ты же не хочешь, чтобы они поссорились, правда? И обманывать бабушку тоже нехорошо. Я надеюсь, Даша, что это было в последний раз.

При этом он поднял Дашину головку и заставил дочь посмотреть себе в глаза. И глаза его были жесткими и холодными. Даша заглянула в них и моментально заплакала.

— Зачем ты все испортил? — взвилась Соня. — Дашка была так рада, что вернулась домой, а ты…

Соня сама уже чуть не плакала.

— Мала еще бабушку обсуждать! — отрезал Павел. — Пойду поставлю машину, и чтобы к моему приходу никаких слез здесь не было.

Теперь, когда девочка окончательно переехала к родителям, а деда и бабку навещала только в выходные, Павел подошел к вопросу о Сониной работе в театре с другого конца.

— Я же тебе не зря говорил, чтобы ты бросила свою работу, — увещевал он жену. — Ты видишь, сколько хлопот с Дашкой? Еду ты ей отдельно готовишь, это ты молодец, но ведь это сколько трудов! А скоро придет пора готовиться к школе. Когда ей исполнится шесть лет, уже нужно будет ребенка загружать, приучать к чему-то, развивать. Надо подумать, может, в музыкальную школу ее отдадим, на танцы неплохо бы ее записать какие-нибудь, девочке это всегда пригодится. А это же водить ее надо, время тратить. Ты подумай, Соня, это не дело, что ты ее на уроки в театр таскаешь.

На самом деле Павла вполне устраивало, что Соня брала с собой на уроки и репетиции дочку, уж в присутствии ребенка жена точно себе не позволит ничего такого. Но еще лучше, если соблазна иметь «что-то такое» не будет в ее жизни вообще. В принципе. Так ему было бы спокойнее.

— А что плохо в том, что я иногда беру Дашу с собой? — удивлялась Соня, прекрасно понимая, о чем речь на самом деле. — Я все детство в театре провела и была вполне счастлива. Дашка любит балет, ей детские пуанты подарили, она бегает на их репетиции смотрит, так и пусть. Разве это плохо?

— Еще не хватало, чтобы она в балерины подалась, — бурчал Павел. — Это не профессия. Балетный век короткий, сама знаешь, Дашке нужна профессия солидная и основательная.

— Ну, это уж она сама решит, когда вырастет, — отвечала Соня.

— Еще чего! — хмыкал Павел. — Вам дай волю, вы такого нарешаете…

Подобные разговоры возникали постоянно, но Соня стояла на своем. Она понимала, что муж не отцепится, рано или поздно он припрет ее к стенке. Но все вышло несколько иначе.

Все решилось в тот день, когда Соня позвонила Павлу на службу и спросила:

— Ты не приедешь сегодня домой пообедать?

— Вообще-то дел много, — ответил он. — А что, что-то случилось?

— Хотела бы с тобой поговорить.

— Ладно, я буду, — согласился муж. — Но тогда уж сделай что-нибудь вкусненькое.

В тот день с утра Соня сходила в женскую консультацию по причине имевшейся задержки, и врач-гинеколог подтвердила женщине ее предположение о беременности. Соня шла домой и размышляла. Как отнесется к известию Павел? Когда-то он легко отдал Дашу на попечение бабушки, и она не замечала в нем такой уж острой потребности видеть дочь. Ему важнее было знать, что она здорова и ни в чем не нуждается. О том, чтобы она ни в чем не нуждалась, он заботился, претензий к нему в этом смысле не было никаких. Обрадуется ли он? Захочет ли иметь еще одного ребенка? Все-таки двое детей — это уже гораздо больший объем отцовских обязанностей.

Шел 1996 год, многие стали ездить отдыхать за границу, и они с Павлом, все годы до этого проводившие отпуск в Крыму, впервые побывали за рубежом. Конечно, круизы по Средиземному морю были им еще не доступны, но и тех впечатлений, которые дал им двухнедельный отпуск в Египте, хватило на то, чтобы Павел загорелся, чтобы в нем зароились новые идеи, он стал разрабатывать новые маршруты. Они не провалялись две недели тупо на пляже, а посетили Луксор и Каир, совершили экстремальный подъем на гору Моисея и вернулись в совершенно эйфорическом состоянии.

И сейчас Павел прожужжал Соне все уши своей задумкой пивного тура по Чехии. Он хотел побывать в Праге, в Крумлове, в Карловых Варах и вдоволь напиться сказочного на вкус чешского пива. Рождение второго ребенка надолго отсрочит эти грандиозные планы. И вообще, Соня чувствовала, что Павел еще недостаточно нагулялся, недостаточно напился той свободы, которая становится недоступна семьям, в которых больше одного ребенка.

Когда Павел явился, она сперва покормила его обедом, и, только наевшись, он спросил:

— Ну что ты меня звала? Что хотела мне сказать?

— Паша, — начала Соня, — я не знаю, как ты к этому отнесешься, обрадует ли это тебя, но сегодня я была у врача. Я беременна.

Павел посмотрел на нее в упор. Соня выдержала его взгляд и приготовилась к серьезному обсуждению вопроса о том, могут ли они именно сейчас заводить второго ребенка. Но никакого обсуждения не последовало. Вместо этого Павел сказал:

— Ну вот и слава богу, наконец-то ты уйдешь из своего дурацкого театра.

Соня не стала спорить, понятно, что на сей раз декретный отпуск будет не таким коротким, как предыдущий. Можно было бы и сейчас прибегнуть к помощи Риммы Матвеевны, опять доверив ей Дашу, но Соня морщилась при воспоминании о таблетках, которые дочка прятала в карман. И сама девочка не хотела возвращаться к бабушке ни в какую. На вопрос мамы, почему именно, Даша ответила так:

— Она на меня давит. Но только ты папе об этом не говори.

Второй ребенок Соне давался уже труднее, чем Даша. Она страдала токсикозом, отекала, да и роды не были легкими. Когда младенца привезли домой, собрались все: Константин Александрович и Римма Матвеевна, Антон, приехали Клара и Лиля с сыном Ромкой. Открыли шампанское, пили за малыша и его маму, и тогда в торжественной семейной обстановке Павел вручил Соне, как и полагается после рождения ребенка, дорогой подарок.

Соня увидела коробочку и еще больше засияла, она, как любая женщина, очень любила украшения. Но когда она открыла футляр, то слегка опешила: на бархатной подложке покоилось кольцо с крупным бриллиантом. Соня не настолько разбиралась в камнях, чтобы понять его каратность, но то, что это бриллиант чистой воды и прекрасной обработки, было видно невооруженным глазом. Ее удивлению не было предела, потому что ни у кого из знакомых она ни разу не видела камня такой величины. Павел аж порозовел от удовольствия, видя изумление жены. Он расценил ее округлившиеся глаза как свидетельство восторга, на самом же деле Соня остолбенела от немого вопроса, который не могла задать при всех: откуда у Павла деньги на такое кольцо?